Чокнутая будущая - Тата Алатова
– Сейчас вернусь, – произнесла холодно.
Стуча пятками, понеслась в зал, где принимала клиентов. Схватила первую попавшуюся колоду, кажется, потрепанного Уэйта, вернулась на кухню.
– Даже не вздумай, – рассердился Антон, когда я плюхнулась на стул напротив него и достала карты.
– Ешь молча, – распорядилась я, – и слушай молча.
Он с великим сожалением отодвинул от себя окрошку. Проводил ее несчастным голодным взглядом, вскинул на меня злые глаза.
Демонстративный, упрямый.
Вся фальшивая плюшевость сползла в эту минуту, он больше не выглядел как уставший помятый чиновник, клинки-мечи ощетинились острыми лезвиями.
– Мирослава, я терпеть не могу всю эту эзотерику. – Ух, сколько нервов звенело в его голосе.
Кажется, сейчас я на полном серьезе его бесила.
– Ничего, потерпишь. Я тебя в свой дом не звала и не просила оскорблять мою профессию.
Я надеялась, что он встанет и уйдет.
И никогда не вернется.
Но он только скрестил руки на груди, неприязненно прищурившись.
– Ты просил не гадать на тебя, и я уважала твое желание, – карты летели из моих рук рубашкой вверх, картинками вниз, – но ты обвинил меня в мошенничестве. В том, что я обманываю своих клиентов. Стоит ли мне это терпеть или перевернуть расклад?
– И что ты надеешься там увидеть? – криво усмехнулся он.
– Твою личную жизнь, разумеется. Что еще мне смотреть?
– Вперед, если тебе так хочется что-то мне доказать.
– Не хочется. Но ты вывел меня из…
Я начала переворачивать карты и замолчала.
Пятерка Мечей – подлость, ссоры, предательства.
Перевернутая Королева Пентаклей – жадная и алчная особа с пунктиком на контроле. Сюда же пятерка Пентаклей – общая беда, одиночество вдвоем, любовь для бедных.
Башня – крах. Десятка Мечей – крах и страдания. Драма. Драма. Драма.
Ох ты ж милый мой, что за несчастливую и злосчастную любовь ты для себя выбрал?
Десятка Жезлов – ноша, которую невозможно тяжело нести, но и не бросить никак.
И ни одной масти Кубков, отвечающей за чувства. Сплошь обязательства и упреки.
– Прости, – пролепетала я, судорожно собирая карты, – ты прав. Твоя личная жизнь – совершенно не мое дело. Почему наши встречи всегда заканчиваются тем, что я извиняюсь?
Его взгляд был тяжелым, таким тяжелым, что мне снова захотелось в подвал.
Потом Антон резко отвернулся.
Я собрала колоду и засунула ее в карман старенького сарафана.
– Ешь, – попросила жалобно, – окрошка согреется и станет невкусной.
Пахло самогоном. Капало им же.
У Антона на щеке было три крохотных родинки.
У Алеши – точеные черты лица, он напоминал то стареющего Алена Делона, то какого-то еще француза, изысканного.
Антон казался похожим на шведа, а может, на чеха. Простоватый. Ничего выдающегося вроде бы, но я смотрела – и не могла насмотреться.
Как странно… Это потому, что я знаю наши отношения наперед, или наши отношения сложатся такими, потому что я о них знаю?
Можно ли впечатлиться человеком авансом?
Наш мозг – суровая штука. От него и не таких вывертов приходится ожидать.
Антон взял ложку и молча вернулся к окрошке.
Он ел с видом грузчика, которому все равно, что закинуть себе в рот. Как будто так устал от тяжелой работы, что был не в состоянии получить удовольствие.
– Все пройдет, – тихо сказала я, – а хорошая еда всегда утешит. Хочешь, соберу тебе ежевики? Она у меня сладкая.
– Не говори со мной так, будто я смертельно болен, – угрюмо попросил он.
– Прости.
– И перестань извиняться. Я понимаю, что сам тебя спровоцировал.
– Я с ранних лет слышу, что обманщица. Мне пора бы научиться не принимать все это близко к сердцу.
Он легко улыбнулся, оттаивая, и я тоже заулыбалась.
Непроизвольно.
Как глупое зеркало.
– Мне бы хотелось, – сказал Антон, – чтобы ты надела очередное неожиданное платье и затмила всех на сегодняшней вечеринке. Я никогда не могу угадать, какой ты мне встретишься в следующий раз. Сейчас, в сарафане и с косичкой, ты похожа на девочку.
– Девочку-самогонщицу, – хихикнула я. – Хорошо. Ладно.
– Правда пойдешь? – отчего-то удивился он.
– Пойду, раз тебе этого хочется.
Его улыбка никуда не исчезла – но глаза стали серьезными. Настороженными.
Что, опять? Я снова сделала что-то не то?
Почему с людьми так сложно? Никогда не знаешь, как правильно и неправильно.
Ты вроде как ведешь себя вежливо и прилично, а получаешь вот такие взгляды, будто начала тикать. «Внимание! Это Мирослава! И она вот-вот взорвется. Хорошо бы вам лечь на пол и прикрыть голову руками».
– Я не знаю, что ты там увидела и что себе вообразила, раз стала такой предупредительной, – фальшиво-беззаботно сказал Антон, – но со мной все просто отлично.
– Конечно.
Обязательно когда-нибудь будет.
Не очень скоро. Потому что поверх перевернутой дамы Пентаклей танком пройдусь и я.
Бедный Антон. Его ждут по-настоящему тяжелые времена. Куда там будничным пятеркам и десяткам. У нас-то сплошь великие арканы.
Нынешние токсичные со всех сторон отношения покажутся ему детской забавой.
И так мне снова нас стало жалко, его больше, себя меньше, что я едва не заревела.
Торопливо вскочила, отвернулась к самогонному аппарату, следя за капельками дистиллята.
Поправила без всякого смысла термометр.
– Это уже вторая перегонка. Продукт получится чистым, как слеза. Потом я буду настаивать его на орешках и ягодах. Хочешь попробовать? У меня огромные запасы выпивки.
– Я за рулем.
– Заберешь с собой. Подожди, я принесу.
– Оставь. В следующий раз приеду на такси, здесь все равно с парковками туго.
– Не приезжай, – вырвалось у меня. – Не надо.
– Мирослава…
Я услышала, что он отодвинул стул. Поднялся, наверное.
Не собирается же он подойти ко мне ближе?
Обнять со спины, обжечь дыханием ухо.
Волоски на руках встали дыбом, а позвоночник сковало холодом.
Я торопливо обернулась.
Антон подошел к раковине и принялся мыть пустую тарелку.
– Ты не слишком-то гостеприимна, – беззлобно заметил он. – Как можно так бессовестно давать от ворот поворот родственнику?
– Разве я похожа на человека, который любит родню? – буркнула я, переводя дыхание.
Получилось враждебно.
Антон поставил тарелку на сушилку.
– По крайней мере ты была достаточно добра, чтобы накормить голодного родственника. Было очень вкусно, спасибо.
Сама вежливость, вы только посмотрите на него.
Осталось забраться на табурет и провозгласить: «Спасибо нашим поварам за то, что вкусно варят нам».
– Это просто я надышалась парами алкоголя и потеряла бдительность… Ты приведешь ее на Алешин день рождения?
Он сразу понял, о ком я. Но сделал вид, что нет.
– Кого? – спросил равнодушно.
– Ту женщину, которая истрепала тебе все нервы.
– Понятия не имею, о ком ты говоришь.
– Разумеется, имеешь.
Антон закинул в рот ягоду малину.
– Что ж, спасибо за
