Валентина Шигина - Я считаю до пяти

— Иииии?

— Ты знаешь, что это за формулы?

— Нет, естественно! — фыркнула я. — Знала бы, не стала просить заниматься со мной.

Мужчина запустил пальцы в волосы. Этот жесть означает отчаянье? Да ладно тебе, ведь не все так плохо, как кажется на первый взгляд.

— Что такое, Роман Михайлович?

— Прасковья, ты хоть понимаешь, какой объем работы нам предстоит? — с каким-то отчаяньем поинтересовался мужчина.

Я покачала головой, ведь и правда не знала. К тому же не знала, на сколько его хватит — предыдущие преподаватели быстро опускали руки.

— Я не представляю, как ты смогла доучиться до второго курса на факультете, где высшая математика является одним из основных предметов. Пусть это так и останется для меня тайной, но как ты будешь учиться дальше мне интересно.

— Да, что такое? — никак не могла взять в толк. Ну подумаешь не понимаю я эти формулы, но я и не говорила, что легко будет. Взялся со мной заниматься — теперь мучайся.

— Прасковья, эти формулы из школьной программы восьмого класса.

— Именно тогда я и перестала понимать это предмет! — радостно сообщила Ромашке. Эй, что случилось? Ты почему обратно на стул рухнул? А голову, зачем руками сжимаешь? Неужели все настолько плохо?

— Простите, Роман Михайлович, но, наверное, я зря пытаюсь, да?

— Твое рвение похвально, но…

— Но? — подбодрила преподавателя.

— Нам придется начинать практически с нуля, а на это уйдет много времени. — Он решил меня напугать? Ха, ха, это ты бояться должен!

— Время у меня есть! — заверила я Ромашку и началось!

Рома писал формулы, примеры, объясняя каждую закорючку, каждую циферку. А я не понимала, как в его голове расположилось так много информации? Пример, формула, объяснения… целых пятнадцать минут я пыталась вникнуть в этот бред, но получалось это плохо. Очень плохо. Я давно поняла, что математика не моя стезя. Когда мужчина начал говорить мне про корни, тангенсы и котангенсы, я не выдержала.

— Все, я так больше не могу! — воскликнула я, вскакивая со стула.

— Ну что у тебя на этот раз? — совсем недобро спросил Рома.

— Мозги кипят!

— В твоем случае это просто невозможно, поэтому сядь на место, и мы продолжим занятие, — спокойно отозвался Рома. Он намекает, что у меня мозгов нет?

— Да что ты…

— Я сказал, сядь! — рыкнул Ромашка. Хотя не Ромашка, а Роман Михайлович. — Ты попросила меня позаниматься с тобой, что я и делаю. Не знаю, как ты, а я привык доводить дела до конца. Не беси меня и вернись за стол.

Я вновь хотела возразить, но Рома посмотрел на меня так, что слова застряли в горле, а я подчинилась, словно робкая овечка. Как у него это получилось, я не знаю, но мне хотелось подчиниться. Наверное, это привычка, ведь отец всегда хотел, чтобы ему все подчинялись.

Нужные объяснения продолжились. Еще минут тридцать Рома пытался вдолбить мне элементарные, по его словам, вещи. Хоть голова и могла взорваться в любой момент, но я все равно пыталась понять и надо заметить поняла! Я поняла, что математика никогда не станет моим любимым предметом. Рома же заметил, что проще поросенка научить трем иностранным языкам, чем мне долбить нужный материал. На такое заявление я не обиделась, ибо понимала, что он прав, ведь не просто так репетиторы от меня сбегали.

Каждое задание было труднее предыдущего, хотя казалось, куда уж сложнее. Но Рома был другого мнения. Все эти примерчики он щелкал словно семечки, а я никак не могла понять, как это у него выходит. Он видел, что информация до меня практически не доходит и в такие моменты как-то отчаянно хватался за голову. Я должна отдать Роме должное, он достаточно быстро справлялся с собой и вновь начинал объяснения.

От очередной порции ненужно мне информации меня спас телефонный звонок. Правда, увидев номер звонившего, я передумала его благодарить. Извинившись перед преподавателем, я отошла от стола, чтобы он не слышал мой разговор, потому что он может вылиться в очередной семейный скандал.

— Да, папа? — с родителем я старалась разговаривать тоном послушной дочери.

— Почему я не наблюдаю тебя дома, Прасковья? — отец никогда не умел ходить вокруг да около. Все всегда четко и по делу.

— Папочка, я же говорила, что буду заниматься.

— А вот это хорошо, — чуть подобрел строгий родитель. — Когда будешь дома?

— Не знаю еще, мы недавно начали. Мне бы хотелось, чтобы сегодня я усвоила, как можно больше материала.

Такие слова не могли не растрогать отца. Может он даже слезу от умиления пустит, если, конечно, способен на это.

— Я горжусь тобой, дочь!

— Спасибо, папа.

Я хотела уже сбросить вызов, как отцу пришла в голову сумасбродная идея.

— Хочу поговорить с твоим преподавателем, дай ему трубку.

— ЧТО? — воскликнула я. Кажется, получилось достаточно громко, потому, что голубь сидевший на карнизе резко сорвался с места и улетел. Рома же подпрыгнул на стуле и подозрительно уставился на меня. — Пап, это не самая лучшая идея.

— Прасковья, отставить разговоры! Я сказал передать трубку преподавателю!

Мысленно я начала ругать отца всеми известными мне словами. Пусть я лишена денег и машины, но разговаривать с Ромашкой он не будет — не хочу позориться. Идеи, как обычно это бывают, влетели вихрем в мою голову, и план сложился сам собой. Я ведь уже говорила, что гений?

— Как скажешь, папа, — робко произнесла и я и отняла трубку от уха. Несколько раз глубоко вздохнув, я погремела браслетами у динамика и сбросила вызов, а затем выключила телефон.

За это я получу отдельный нагоняй, но это будет дома и никто об этом не узнает. И всегда можно сослаться на разряженную батарею. Такую отмазку я использую не часто, поэтому отец не должен ничего заподозрить.

— Что-то случилось? — поинтересовался Рома.

— Семейная драма, — усмехнулась я, присаживаясь на свой стул. Кокетничать на этом занятии не буду, пусть потеряет бдительность. Хм, а я оказывается профи в этом деле.

— Если тебе нужно домой, то я не буду тебя задерживать, — испытывающее посмотрел мне в глаза преподаватель.

— Я не хочу домой, — пришлось честно признаться. А себе я призналась, что лучше буду изучать вышку, чем приду домой ненамного раньше. Ненавижу свой дом.

— Значит, что-то все-таки случилось. Поделись, вдруг полегчает?

Я задумалась, а всегда ли становится легче, если выговориться? Сомневаюсь. Можно поделиться незначащими секретами, но не больше.