Сердце вне игры (ЛП) - Лоусон Никки

Он прочищает горло, внезапно выглядя почти немного нервным, и добавляет:

— Вот почему, если действительно хочешь поблагодарить меня за видео… должна позволить мне пригласить тебя на ужин.

Я до сих пор не в себе от того факта, что Ноа только что уверенно и беззастенчиво сказал мне, что я ему нравлюсь. Не то, чтобы он хотел меня, не то, чтобы он думал, что мы были бы отличной парой. Просто я ему нравлюсь. Это не была реплика пикапа, и в ней не было такого тона, каким он обычно подшучивает надо мной. Это звучало очень… честно, и это сбивает с толку.

Все это время я полагала, что он просто заинтересован во мне, потому что никогда не встречал девушку, которая сказала бы ему «нет». Потому что он хочет добавить меня в длинный список женщин, с которыми спал.

Но то, как он сейчас смотрит на меня?

Такое ощущение, что это совсем другое.

И я понятия не имею, что с этим делать.

— Я… ну, имею в виду, мы можем выйти и отпраздновать всю нашу тяжелую работу, — наконец удается мне сказать. — Но, чтобы было ясно, это не будет похоже на свидание или что-то в этом роде.

Широкая улыбка расцветает на его лице, заставляя мое сердце учащенно биться.

— Кто сказал что-нибудь о свидании? — он невинно поднимает руки, хотя в его голубых глазах загорается дразнящий блеск. — Я никогда не говорил слово «свидание». Хотя мне кажется интересным, что твои мысли сразу же стали об этом.

Поджимаю губы, изо всех сил стараясь сохранить суровое выражение на лице.

— Я серьезно.

— Я знаю. Просто подшучиваю над тобой, — говорит он с легким смехом. — А если серьезно, это не обязательно должно быть свидание. Просто двое коллег собираются пообедать, чтобы вознаградить себя за хорошо выполненную работу. Мне заехать за тобой в семь?

— Нет. Я встречу тебя в семь тридцать. Меня не надо забирать. Мы поедем на отдельных машинах.

— Хорошо.

Его совсем не смущает моя настойчивость в том, чтобы это было как можно более не похоже на свидание. Он принимает это спокойно, предлагая незнакомое мне место, и давая его адрес. Затем я поворачиваюсь, чтобы вернуться в офис, прежде чем остальная часть команды выйдет из раздевалки, не желая, чтобы меня снова застали за разговором с Ноа наедине.

Уходя, чувствую, как его взгляд прожигает меня, и по позвоночнику пробегает легкая дрожь. Я начинаю привыкать к этому, как его взгляд всегда, кажется, стремится ко мне, когда мы вместе находимся в одном и том же пространстве, к тому, как могу смотреть через комнату, а его глаза автоматически встречаются с моими.

Но еще больше беспокоит не то, что я к этому привыкаю.

Мне начинает это нравиться.

***

Ресторан, который выбрал Ноа, на самом деле очень милый и уютный. Это именно то место, которое я бы выбрала, если бы знала о нем заранее. Когда Ноа берет мое пальто и выдвигает стул, он говорит, что завсегдатай в этом месте, и что это одно из его любимых мест, когда он хочет хорошей еды и домашней атмосферы.

Как только мы уселись, и официант вернулся с бутылкой вина, которую заказал Ноа, он улыбается мне через стол. Но дело не в его дерзкой или кокетливой улыбке. Он смотрит на меня так, будто искренне рад быть здесь, и от серьезности этого взгляда по моему позвоночнику пробегает электрический ток. Я делаю глоток вина и откидываюсь на спинку стула.

— Итак, — говорит он, слегка склонив голову набок. — Расскажи, как ты заинтересовалась социальными сетями.

— Тебе не будет интересно об этом слушать, — отмахиваюсь от него со смехом.

— Нет, я очень хочу узнать, — уверяет он меня. — Кажется, ты очень хорошо справляешься со своей работой. Особенно хороша в предвидении того, что привлечет внимание людей. Мне интересно знать, с чего все началось.

Ставлю стакан и на мгновение задумываюсь. Не уверена, что кто-то когда-либо спрашивал меня об этом раньше. Большинство людей просто предполагают, что я попала в социальные сети, потому что все люди моего возраста пользуются ими. Но на самом деле в этой истории есть нечто большее, и я немного удивлена, что Ноа был тем, кто заглянул за пределы поверхностного уровня и понял, что может быть более глубокое призвание, которое привело меня туда, где я сейчас.

— Мне всегда очень нравилось фотографировать, — говорю ему. — Родители подарили мне эту старую камеру полароид, когда я была ребенком, и… не знаю, я просто влюбилась в нее. Я любила документировать вещи, и, к большому разочарованию семьи, откровенные фотографии были для меня как наркотик. Думала, что это так круто — иметь возможность вот так запечатлеть момент чьей-то жизни. Когда у меня появился мой первый смартфон, я была одной из тех, кто за месяц заполнила все свое хранилище фотографиями.

Я смеюсь, когда воспоминание всплывает в моей голове.

— Что? — Ноа поднимает брови. — Чему ты улыбаешься?

— Было одно Рождество, — говорю я, все еще улыбаясь, вспоминая это. — Все остальные моего возраста просили у родителей новые видеоигры или одежду. Косметику. Музыкальные инструменты. Что-то в этом роде. Хочешь знать, что я попросила?

— Конечно, что?

— Я попросила внешний жесткий диск, — говорю ему, качая головой. — У меня было так много фотографий, сохраненных на телефоне и компьютере, что мне не хватило места. Я боялась потерять любую из них, поэтому попросила внешний жесткий диск, чтобы было куда их все сохранить. Разве это не самый скучный рождественский подарок, о котором может мечтать ребенок?

Он улыбается, поднося бокал с вином к губам.

— Нет, думаю, это мило. Твои родители купили тебе жесткий диск?

Я киваю.

— Да, подарили. Они всегда очень поощряли мои занятия и увлечения.

Он хмурится и делает большой глоток вина. Я наблюдаю, как между его бровями появляется небольшая складка, осознавая тот факт, что все, что только что сказала, каким-то образом повлияло на него.

— А ты? — спрашиваю я. — Поддерживали ли тебя родители? Типо «плыви по течению»? Или…

Умолкаю. Я как бы уже знаю ответ на свой вопрос, или, по крайней мере, у меня есть предположение. Основываясь на комментарии, который он сделал, когда брала у него интервью для биографии игроков, уже знаю, что он не думает, что его родители гордятся всем, чего он достиг, но мне нужны подробности.

Ноа отвечает не сразу, скривив губы в сторону и поставив стакан на стол. Он изучает меня испытующим взглядом, а затем спрашивает:

— Это допрос?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, ты спрашиваешь меня об этом как менеджер команды по социальным сетям, или ты спрашиваешь меня как Марго?

— Как я. Просто как Марго, — тихо говорю я. — Клянусь, это все не для социальных сетей. Я не буду использовать то, что ты скажешь сегодня вечером. Клянусь.

Провожу пальцем по груди в форме буквы «Х», просто чтобы убедиться, что он знает, что это серьезно.

— Ладно, — он вздыхает. — Неофициально, нет, мои родители не поддерживают меня, и они определенно не из тех, кто поддерживает мысль «плыть по течению». Они больше похожи на тип «делай, что мы говорим, или мы отречемся от тебя.

— Твои родители отреклись от тебя? — мой рот неверующе открывается.

— Не формально. Не то чтобы они выписали меня из завещания или что-то в этом роде, — затем он морщится. — По крайней мере, я так не думаю. Не то чтобы мне нужны были их деньги. Несмотря ни на что, мы больше не близки. С тем же успехом они могли от меня отречься. Так иногда кажется.

Я закусываю губу, упираясь локтями в стол.

— Ноа, это ужасно. Мне очень жаль. И что же будет дальше?

Он вздыхает.

— Я выбрал хоккей.

— Ты… — я моргаю. — Что?

Он смеется и снова берет свой стакан, крутит его, не делая глотка.

— Я не удивлен тому, что ты сбита с толку. Наверное, это звучит так, будто я упрощаю, потому что кто отрекается от своего ребенка только потому, что он решил играть в хоккей? Но на самом деле, примерно так и произошло. Я вырос в очень обеспеченной семье. Не хочу, чтобы это звучало так, как будто хвастаюсь — клянусь, это не так, — но Блейки — одна из тех редких семей, в которых есть как старые, так и новые деньги.