Я беременна от вашего мужа - Ольга Ивановна Коротаева
– Глеб считает, что лучше не трогать это осиное гнездо, но моё мнение отличается. Я желаю вам спокойной и счастливой жизни, поэтому прошу вашего разрешения на продолжение расследования.
– О чём вы говорите? – не понимаю я.
– Я буду подавать гражданские иски, как и планировал, чтобы обеспечить вас и ваших детей… И себя, разумеется! – Он смеётся и продолжает: – Но параллельно я попробую проникнуть в налаженную систему и найти доказательства изнутри.
– Вы хотите стать клиентом? – потрясённо ахаю я. – Но это же очень дорого.
– Для начала возьму гостевую подписку, – мягко поясняет он. – А потом посмотрим. Может, мне удастся познакомиться с другими клиентами и найти доказательства, что ваш муж вёл незаконный бизнес?
Мне неприятно жжёт в груди, стоит подумать, чем Лазарю придётся заниматься, чтобы добыть эти доказательства, и неожиданно для себя выпаливаю:
– Тогда я с вами!
Глава 22
– С ума сошла?! – Подруга смотрит на меня так, будто я заявила о выходе в открытый космос, а не о том, что подпишусь на то приложение. – А если Богдан узнает?
– Пусть, – болезненно кривлюсь я.
– Не пусть! – она подсаживается ближе и, нервно озираясь, шепчет: – Пока ты жертва, а он изменник. Но всё может перевернуться, если ты сама поступишь так же.
– Ты же советовала мне отвлечься и посмотреть на других мужчин, – напоминаю ей. – Говорила, что Богдан не единственный на земле.
– Говорила, – соглашается Неля. – Но не толкала тебя на панель!
Смеюсь, не выдержав её сурового взгляда, а подруга вздыхает и с особым блеском глаз подаётся ко мне:
– Так куда нас сегодня Лазарь повезёт развлекаться? – Глаза её резко округляются. – Не говори, что речь как раз о том гостевом свидании. Если что – я пас! И тебя не отпущу. Лазарю тоже не позволю…
– Он свободный мужчина, – напоминаю ей. – Делает, что хочет.
– Пусть лучше друга своего запашистого отправит, – хихикает Неля.
– Это вы обо мне?
Мы обе вздрагиваем и оборачиваемся. В кафе, где ожидаем Лазаря, посетителей немного, и я недоумеваю, как же мы не заметили Глеба? Мужчина сидит за соседним столиком и, поглядывая на нас с иронией, через трубочку попивает кофе со льдом, таким же холодным, как тон моей подруги:
– Вам не говорили, что подслушивать невежливо?
Оторвавшись от напитка, Зыков обворожительно улыбается ей:
– Что поделать? Это моя профессия! А ещё я хорошо умею подглядывать.
– Нашли, чем гордиться, – высокомерно фыркает Неля.
Мой телефон вибрирует, и я радостно подскакиваю:
– Дочка! – Смотрю на подругу с сомнением. – Вы же не подерётесь, пока я общаюсь с Даринкой!
– Ничего не обещаю, – кровожадно усмехается подруга, а Глеб закатывает глаза и поднимает ладонь. Мол, бросьте! Неля примирительно добавляет: – Передавай моей крестнице привет.
Киваю и спешу к выходу, желая насладиться беседой с дочерью. Я так по ней соскучилась, что не хочу делить разговор с кем-то ещё. А Неля, я знаю, обязательно встрянет в нашу беседу.
– Привет, родная… – начинаю с любовью.
– Ненавижу тебя! – рыдает в трубку Дарина. – Ненавижу вас всех!
И отключается, толком ничего не объяснив. У меня сердце пропускает удар и начинает колотиться, как сумасшедшее. Неужели Эльвира Халидовна сказала ей о разводе? Меня трясёт от эмоций, к глазам подступают слёзы.
– Ирина? – ко мне подходит Лазарь, подхватывает за локоть. – Вам плохо? Что такое? Вы такая бледная…
– А? – Покачнувшись, цепляюсь за его рукав. – Вы пришли?
– Ирка! – появляется Неля, всматривается в моё лицо. – Что? Живот заболел? Вот! Не нужно было перенапрягаться. Ты же недавно прооперировалась. Поехали в больницу!
– Нет, – отступаю я и, кусая губы, отчаянно сдерживаю слёзы. Понимаю, то надо быть сильно, но не могу. – Простите, я сегодня не могу никуда с вами ехать. Мне пора… Извините.
– Ир! – возмущается подруга.
– Я вас подвезу, – перебивает её Лазарь.
Оборачиваюсь и выставляю ладонь, останавливая их:
– Пожалуйста… – Хриплю и всхлипываю: – Пожалуйста…
На большее меня не хватает. Ухожу быстро, как только могу. Бреду по улице и, глотая слёзы, смотрю на безучастное небо. Вспоминаю крик Дарины и обхватываю себя руками. Сама сейчас ненавижу себя, чувствую такой никчемной, такой эгоисткой, что становится тошно.
Останавливаюсь у реки и, глядя на блестящую воду, в которой отражается небо, вижу себя. Я такая же! Сама из себя ничего не представляю, прозрачная и пустая. Когда в моей жизни было солнце, я сверкала от счастья, но стоило ему зайти за тучи, как стала серой и унылой. Я так сильно любила Богдана, что стала лишь его отражением.
И только сейчас, услышав плач дочери, осознала, что в мире кроме моего разбитого сердца, есть чувства моих детей. Их горе и радость для меня важнее моих слёз! Так почему я не подумала о том, как сыновьям и дочерям станет плохо, когда они узнают о разводе родителей?
– Я ужасная мать, – опуская лицо в ладони, рыдаю я.
– Это не так, – слышу рядом тихий и спокойный голос Лазаря.
Покосившись на мужчину сквозь пальцы, всхлипываю:
– Я же просила оставить меня одну.
– Можете просить это столько, сколько хотите, – ухмыльнувшись, отвечает он. – Но я никогда не оставлю вас наедине с отчаянием, Ирина. Вы ещё не оправились от удара и самостоятельно не одолеете эту боль.
– Когда же станет легче? – шепчу я.
– Уже становится, – уверенно сообщает он. – Но этот процесс непостоянный. Вы делаете два шага вперёд, а потом шаг назад. Как в танце. Кстати,
