Бывшие. Нас просто не было (СИ) - Крамор Марика
Вымотались ужасно. Кир приехал совсем недавно, мы как следует не успели поужинать, я на скорую руку накормила Дину и дочь вырубилась, и сказку не дочитали.
Я нечаянно стучу кастрюлей, содрогаясь от громкого звука.
— Что ты все суетишься? — подкрадывается Кирилл, обнимает за талию одной рукой.
— Быстренько сооружаю нам ужин.
— Уже все устроено, — смеется он, целуя мои волосы. — Не беспокойся.
Я замираю.
— Как это?
— С минуты на минуту роллы привезут. Твои любимые, — с хитринкой уточняет он. — Горячие.
— Вау, вот это сервис.
— А то. Я же вижу, какая ты уставшая, — он игриво прижимает к себе сильнее, прикусывает мочку уха. — О. А вот и роллы приехали. Я выйду в подъезд, расплачусь там, чтобы не шуметь.
Возвращается он быстро, передавая мне заказ. Как только раскрываю пакет, кухня наполняется потрясающими ароматами.
Ааа, какая я голодная.
Пока быстренько накрываю на стол, завариваю чай, я делюсь впечатлениями о встрече с няней.
— Она мне так понравилась! У нее добрые глаза. По ее некоторым замечаниям я поняла, что расписание у нее не настолько и свободно, но все же она согласилась сидеть с Диной дважды в неделю! Они так быстро нашли общий язык, удивительно! Надеюсь, она не разочарует.
— Я рад. Значит, уже на следующей неделе ты сможешь плавно вливаться в рабочую обстановку.
Да. Да! Кир уговорил меня попробовать поработать с ним.
Не уверена, что это правильный шаг, совсем не уверена, но я решилась. Мне в любом случае нужна работа. А Кирилл обещал свободный график. И приличный заработок.
Я рьяно отталкиваю мысль, что другому сотруднику он столько бы не платил, но принимаю как есть. Благодарна ему.
— Я уже в предвкушении!
Кирилл помогает расставить кружки, я красиво раскладываю роллы на деревянные блюда, ставлю в центр стола. Выглядит эффектно. Разливаю чай, протягиваю Киру палочки. Он заботливо наливает соус мне первой.
— Все, садимся!
Мы с аппетитом уплетаем роллы, переговариваясь.
— Кстати, я с няней не обсудила кое-какие моменты, — замечаю я. — Надо будет с ней связаться.
— Ты можешь просто позвонить ей завтра. И все обговорите. Она очень лояльная. Мне тоже она нравилась, быстро подход к детям находит, — сообщает Кирилл и… рука его замирает в воздухе.
Он как-то странно на меня смотрит. Как будто проверяет мою реакцию: не упустила ли я нечто важное в его фразе. Но… нет, не упустила.
Мне его слова кажутся совсем уж удивительными.
— У тебя была возможность пообщаться с ней лично и даже составить собственное мнение о ее профессиональных навыках? — уточняю я в растерянности.
Кир кивает. И это выглядит так сокрушенно, что на сердце тяжелеет. Как будто сейчас случится что-то, что для него имеет большое значение. Но приятного будет мало.
— Возможность была, — соглашается он.
— Когда же?
— Несколько лет назад. Она сидела с моим сыном.
Палочки от неожиданности выпадают из пальцев. Но я тут же подхватываю их.
— Ты никогда не говорил, что у тебя есть сын, — роняю я, все больше погружаясь в недоумение.
— Потому что его больше нет. Поэтому и не говорил.
Аппетит пропадает в миг. И горький ком стискивает гортань.
Глава 27
— Нет? — переспрашиваю я внезапно севшим голосом. В носу щиплет.
Угрюмый кивок становится мне ответом. Кирилл на мгновение опускает веки, подтверждая мои самые худшие догадки.
Взгляд у него сломленный. А внутри надрыв. Рвущееся наружу горе Кирилла спазмами хватает меня за горло.
— Что с ним случилось? — бормочу я бесцветно.
— Авария. Унесшая маленькую жизнь, — роняет он. Внешне останется невозмутимым. А внутри него — вулкан. Смесь из гремучих эмоций выжигает кислотой мужские чувства.
— Боже…
Слезы брызгают из глаз.
Я торопливо откладываю палочки в сторону. Отодвигаю стул и приближаюсь к Кириллу.
Мне плевать, как это выглядит со стороны. И насколько неуместно.
Я забираюсь к нему на колени и крепко его обнимаю, потому как незримое расстояние грозится стать между нами непреодолимой преградой.
— Невозможно найти слов, чтобы сгладить такое, но я скорблю вместе с тобой. Уверена, ты был прекрасным папой.
— Хотелось бы в это верить. Но если бы не я…
Так он еще и себя винит? За что?
— Почему ты так говоришь?
Мой голос звучит слишком пронзительно. Неразделенная боль Кирилла темным заревом заливает каждый закоулок моей души.
— Я за рулем сидел. И не смог… я… не смог вырулить.
Голос его выжат. Обессилен.
— Как это случилось?
— На встречку машина вылетела. Я не сориентировался вовремя. Попытался увернуться, но… — он мрачно глотает кусок фразы. — Да и места не хватило для маневра. Мы шли плотным потоком.
— Кирилл, мне так жаль, — шепчу я, глотая слезы. — Вы были вдвоем в машине?
— Да.
— А ты? У тебя не было травм?
— Были. Я восстанавливался какое-то время. Но остался жив. А Сашка — нет. Если бы только можно было его вернуть, я бы согласился на что угодно. Даже вместо него…
Выговорить последнее слово я ему не позволяю, с тихим возражением «Не надо» горько впиваюсь в его губы, соль этого безжизненного поцелуя заставляет громко всхлипывать. Я не могу его утешить. Чем можно утешить родителя, потерявшего собственное дитя? И несколько лет взращивающего бремя вины в душе?
Губы Кирилла твердые, неподатливые. Этот груз тянет его вниз. Никогда бы не догадалась, что там так больно и беспросветно. Выжженная пустыня.
Я отрываюсь от его губ, чувствуя, как Кирилл благодарно принимает мое участие, словно ищет опору, пытается обрести утраченное равновесие. И дышит тяжело. Через раз.
— А твоя жена? — уточняю я едва слышно, отчего-то уже подозревая, что от этого ему еще больнее. — Она…
Я не могу произнести это слово. Нет… не может быть! Но в серо-голубых полупрозрачных глазах я вижу ответ.
— Она обвинила во всем тебя?
Кир пожимает плечами:
— Как-то так вышло. Что я оказался кругом виноват.
Время поворачивается вспять. Я понимаю, что он прокручивает в голове моменты счастливого прошлого, когда пухленькие ручки обнимали его за шею. И не мешаю Киру это делать. Возможно, не так часто ему это удается. И теперь я так отчетливо понимаю, что Кир внешне кажется холодным, потому что ему не хватает тепла. Внутри. Его огонь погас. Разочарование собой и произошедшая трагедия погасили его, часть его семьи и души уже не с ним, другая же часть — отвернулась, не поддержала в трудную минуту. Когда свет жизни в глазах его малыша погас навсегда…
— Кирилл, эта вина разъедает тебя. Так нельзя.
— Я уже проще это воспринимаю.
Проще, но все равно невыносимо тяжело. Пусть и притупилось с годами, но…
— Вскоре после этого вы с женой развелись, верно?
— Через какое-то время. По сути нас с ней держал только ребенок и желание создать видимость нормальный обычной семьи.
— Почему?
— Потому что мы разошлись еще тогда. Давно. Думалось, что у нас все. А потом…
Слово «тогда» означает период в его жизни, когда появилась я.
— Ты к ней вернулся. И на этот шаг тебя подтолкнуло…
— Она родила сына. Мне о беременности не сказала. И я увидел его впервые уже, когда ему было два месяца. Взял его на руки… Она не хотела, чтобы я общался с ребенком. Узнал о нем случайно. Это произошло незадолго до нашей с тобой несостоявшейся встречи.
— И ты решил склеить разбитую чашу?
— Можно сказать и так. Я думал, что шанс все же есть. А Сашка…
Кир порывисто отворачивается и тяжело выдыхает, воздух с присвистом выходит из легких.
— Он вселил в меня надежду. Очаровал. Я не мог не попробовать. Думал, что еще можно как-то обсудить проблемы. Решить все. Перешагнуть в конце концов. Мы поженились, когда Сашке было четыре месяца. А потом началось погружение в бездну. Постоянные скандалы. Непонимание. Так мы прожили еще год. Даже больше. В тот день, когда я забирал Сашку от бабушки, мне вдруг в голову пришла мысль, что я так больше жить не хочу. Это же я предложил вернуть все, попробовать. А в итоге… если бы не сын, уже ушел бы от жены, а так морально было сложнее. Но я даже и подумать не мог, что эта мысль окажется такой смертоносной, мучительной и, как вещий сон, сбудется мгновенно. Не оставляя выбора. Но я ведь совсем не это имел в виду! — хрипит он и задирает лицо к потолку.
