Вера Колочкова - Благословение святого Патрика
Выскочив под ливень, он заботливо прикрыл зонтом семенящую к крыльцу Ольгу, махнул рукой Володе – давай бегом, промокнешь! Тот еще копошился в багажнике, доставая привезенные с собой пакеты со снедью. Ребята Тюфяковы никогда в гости с «пустыми руками» не приезжали, обязательно прихватывали и выпивку, и закуску.
– Ну что, как в этом доме бедных продрогших путников встречают? Рады им или нет? – ввалился в прихожую со своими пакетами Володя, отряхиваясь, как породистый пес. – Эй, хозяйка, ты где… Привет, Сань…
Ирина успела переодеться, вышла из спальни, широко и приветливо улыбаясь, расцеловалась с Ольгой, чмокнула в щеку Володю. Вообще, он всегда страшно удивлялся, как она умеет так моментально перевоплотиться в радушную хозяйку дома, игриво-счастливую женушку, образчик довольства семейной идиллией. Вот и сейчас – глянула на него нежно-доверчиво, ласково обхватила ладонями предплечье:
– Саш… Помнишь, я тебе вчера говорила – что-то Тюфяковы нас забыли совсем?
Пришлось улыбнуться – не столь нежно-доверчиво, конечно. Он не умел так стремительно перестраиваться. Тем более ничего такого она вчера не говорила.
– Девочки, мечите на стол! – протянул Володя пакеты. – Сегодня у нас пивной день, мы с Ольгой обалденного омуля купили! Ну, там еще всякая всячина…
– Ой, ребята, ну зачем? – ласково попеняла Ирина, принимая пакеты из его рук. – Саш, помоги мне…
И опять глянула так… Очень у нее показательно-выразительно получилось. Браво. Будто они взахлеб целовались перед приездом друзей, да они им помешали ненароком.
– Володь… А ты что, после пива и омуля за руль собрался садиться? – спросил он торопливо, стараясь отвести от Ирины глаза.
– А я не за рулем. Это мы на такси приехали.
– Да? – обернулась Ирина уже в дверях кухни. – А мне показалось, это ваша машина…
– Ой, Ир, да ты же не знаешь! – восторженно взмахнула ладошкой Ольга. – Вовка же теперь на новой машине ездит! Пока мы с детьми на Бали отдыхали, он ласточку нашу продал, «Тойоту Камри» купил… Представляешь картину, а? Встречает нас в аэропорту, а сам ничего не сказал…
Ольгин голосок застрекотал на кухне, в красках расписывая приятное семейное обстоятельство. Володя, пожав плечами, взглянул исподлобья и произнес с едва уловимой извинительной ноткой в голосе:
– А чего с них взять, Сашок? Бабы есть бабы, им лишь бы похвастать да языком потрещать… Подумаешь, великое дело – машину поменять…
Молодец, друг семейный Володя. Стало быть, деликатность таким образом проявил. Это, мол, ничего, что у тебя машина старенькая, неказистая. Всякое в жизни бывает. Ничего, браток.
Вышли из кухни Ольга с Ириной с подносами, расставили пивную снедь на столе. Ирина крепилась изо всех сил, разыгрывая роль легкомысленной женушки. Показывала лицом, глазами, улыбкой – видите, как мы счастливы, как нам и без новой машины, и без Бали хорошо…
Пива, что ли, напиться с горя? Ударить хмельным бездумьем по организму, расслабить его перед неотвратимостью последующего Ирининого в его сторону раздражения? А раздражение последует, в этом можно не сомневаться. Вот он, повод, в лице довольного жизнью Володи и прекрасно отдохнувшей на заморском курорте Ольги. Да и по лицу Ирины видно, как она устала от маски. Слишком напряжены уголки губ, слишком блестят глаза… Нехороший в них блеск, признак бушующей внутри зависти.
– А у нас Женька сегодня экзамен на пятерку сдала… Представляете, совсем не занимается, а все экзамены на пятерки сдает! И в кого она у нас такая умная, интересно?
– Как это – в кого? – с упреком уставился на Ирину Володя. – В вас обоих, конечно! Вы ж у нас ребята умные, яркие представители местной интеллигенции! Да нам всегда было за честь с вами дружбу водить, да, Оль?
– Конечно! Вы молодцы, ребята! А вот скажи, Саш… Давно собираюсь у тебя спросить… Это правда, что на твоих уроках даже самые никудышные балбесы стихи читают? Пушкина, Есенина, Ахматову? И не по школьной программе?
Он улыбнулся, пожал плечами. Не нравился ему этот разговор. Ну, читают стихи, и что… Они ж не обезьяны в зоопарке, чему тут умиляться? Они ж люди…
– Читают, Оль, читают… – ответила за него Ирина. – Сашечка у нас большой в этом смысле оригинал… До сих пор считает, что постулат о красоте, изменяющей людей к лучшему, имеет место быть в нашей грешной жизни. А главное, на фоне всеобщего оглупления и бездуховности имеет место быть. А чего вы хотите? Будет потом наш потенциальный пролетарий смотреть фильм «Яйца судьбы» и вспоминать стихи Ахматовой…
– А зря ты смеешься, Ир! – грустно откликнулся Володя, отхлебывая из стакана пиво. – Зря… Я вот, например, твоего мужа за это очень уважаю… Знаешь, если упорно долбить по одному и тому же месту, все равно результат будет.
– А есть смысл упорно долбить? И о каком результате вообще может идти речь? Неужели ты полагаешь, что пролетарий в десятом поколении и впрямь от стихов начнет облагораживаться? Не смеши, Володь… У них это называется – прикалываться, только и всего. А мы песни упорству поем, на чудеса надеемся… Идеализм в чистом виде, только и всего… Обидный и бесполезный.
– Ой, а я вот недавно по телевизору один фильм смотрела… – не дав ответить мужу, встряла в диалог Ольга, – хороший такой фильм, старый, там еще Родион Нахапетов играет. Так вот, в том фильме героиня такая странная была… Она официанткой в чайной работала и каждое утро начинала с того, что заколачивала дыру в изгороди, отгораживающей газон перед входом в чайную. А днем посетители доски все равно разбивали, шли по газону, чтоб изгородь не обходить. И так все время. Они разбивали – она заколачивала. Они разбивали – она заколачивала. Знаете, я смотрела и тоже вдруг задумалась – а зачем… Бесполезно же это, все равно разбивать будут! Но ведь зачем-то она это делала, правда? А сейчас о Сашином упорстве заговорили, и я вдруг вспомнила…
– Эту героиню звали Валентиной, Олечка, – нехотя пояснил он ей, улыбнувшись. – А фильм снят по пьесе Александра Вампилова «Прошлым летом в Чулимске». Это его последняя пьеса… Спасибо тебе, кстати, за аналогию, Олечка. Я тронут.
– А зачем она это делала-то, Саш?
– Зачем? А исходя из своей внутренней природы. Той, которая в ней заложена. Красивая человеческая природа, что ж поделаешь. Тяга к чистоте и гармонии мира, внутреннее невостребованное богатство души… Отсюда вся драма. Да, драма… Не могла она изменить своей природе, Оль… Отсюда ее упорство, которое тебе показалось странным. Только и всего.
– Сашечка у нас очень любит Вампилова, – отхлебнув пива и едва заметно усмехнувшись, тихо произнесла Ирина. – Считает, что в его пьесах прослеживается явная связь с драматургией обожаемого им Чехова… Да, Сашечка?
