Свет и тьма, или Поэма о трех девицах - Николай Иванович Хрипков
Такого нельзя никак.
Вера не шелохнулась.
Глядит в потолок неподвижно,
Будто она не слышит,
Что говорит ей мать.
Виктор заходит робко,
Долго стоит на пороге.
Мать незаметно вышла.
Он тяжело шагнул.
— Вера!
Она молчала.
— Прости меня идиота!
Я же тупой как валенок.
Я виноват во всем.
— Зачем ты пришел? Не надо!
Витя шагнул к кровати.
Вздохнул. И встал на колени.
— Я не уйду отсюда!
Буду стоять так сутки,
Неделю, целую вечность,
Пока ты не согласишься,
Что станешь моей женой.
И тишина. Лишь слышно,
Как шелестят часы,
Как кот лениво зевает
На кресле — любимом месте.
Вера к окну повернулась.
А за окном воробушек,
Маленький, любопытный,
Глядит на них черной бусинкой.
— Да поднимись ты, Витя!
— Нет! — отвечает твердо.
— Зачем я тебе такая?
Другую себе найди!
— Мне не нужна другая.
Мне никого не надо,
Кроме тебя. Разве
Это трудно понять?
— Какой ты, однако, Витя!
Можно?
И руку тянет.
Волосы перебирает.
Витя, как кот, урчит.
Глава пятьдесят первая
ЛЮБА. РЕШИТЕЛЬНОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ
Мирно в озере плавают уточки.
А кого им бояться сейчас?
Нет охотников с грозными ружьями,
Чтоб их плоть разорвать на лету.
Обнимает он Любу за плечи,
Дышит в нежное ушко и шепчет:
— Никогда, сколько жил я на свете,
Не бывал я счастливым таким.
Словно был механизм я бездушный,
И как будто я спал до сих пор.
Но застыла она, и ни слова
Не сказала на это ему.
— Люба! Любочка! Что-то случилось?
Может, чем-то обидел тебя?
Почему ты молчишь, моя милая?
Ну, прошу, хоть словечко скажи!
Поглядела в глаза. Столько жалости
Прочитал он во взгляде ее.
И с плеча убрала его руку.
— Саша! Надо об этом забыть.
Нет работы в селе для тебя.
Кем ты будешь здесь? Скотником? Или,
Может быть, в трактористы пойдешь?
Над тобой же все будут смеяться,
Как над клоуном в цирке. В тебе
Ничего деревенского нет.
Ты же, Саша, насквозь городской.
Там тебя ожидает карьера.
Ты же там, словно рыба в воде.
Это путь твой, призванье твое.
А сейчас говорит в тебе чувство.
Только чувство пройдет, и тогда
Попрекать меня будешь ты, Саша,
Не в открытую пусть, но в душе.
Что случилось, забудем про это.
И сама я не знаю, зачем.
Но женою твоей я не буду.
Умоляю тебя, уезжай.
Словно камнем по темечку стукнули.
Ничего он не может понять.
Только губы его задрожали.
Еле держится, чтоб не заплакать.
— Ты прости меня, Саша. Я глупая.
Вижу я, что тебе тяжело.
Эту боль я тебе причинила.
Уезжай и забудь обо всем.
— Люба! Милая! Что же случилось?
Намекни мне хотя бы чуть-чуть.
Не уеду, пока не узнаю.
Что за тайна, хочу я понять.
Как сказать ему, Люба не знает.
Он же весь городской, он не наш.
Пропадет он в деревне, не сможет
Деревенским он стать никогда.
— Да пойми же ты, Саша! В деревне
Ты не сможешь прижиться никак.
Тяжело он вздохнул и ответил:
— Значит, вон в чем загадка была.
Что нам в город мешает уехать?
И Сережу возьмем мы с собой.
— Нет, я в город теперь не поеду.
Пожила. И назад не хочу.
Деревенская я. Что поделать?
За Сережу я тоже боюсь.
— Значит, сделаем так!
Он поднялся.
— Ты не едешь. И я остаюсь.
И решать за меня ты не будешь.
Ты пока, знаешь, мне не жена.
Глава пятьдесят вторая
НАДЯ
Рассказ Феди
По тайге ходил я с годик
В роли мула. Груз носил.
Ни машина и ни лошадь
В тех местах пройти не могут.
Мужики — народ ученый.
По лесному делу асы.
Измеряют, вычисляют,
Пишут разные бумаги.
Академики и только!
За сезон узнал так много,
Больше, чем узнал я в школе.
Не швец, не жнец,
Не в дуду игрец.
Несуразный я какой-то.
Надо мною, помнишь,
Смеялись в школе,
Потому что я был
Не как все.
Меня били,
Не смел я сдачи дать.
Ругали, я молчал,
Понурив голову.
Обзывали,
Я ударялся в слезы.
Даже мама звала меня
Недотепой.
Глава пятьдесят третья
ВЕРА. РАССКАЗ МАТЕРИ
«Хотя его мне почему-то жалко.
Страдает он. А как меня он любит!
Не знаю я, что делать. Кто-нибудь
Мне подскажите.
Что должна я делать».
И не сдержавшись,
Зарыдала Вера.
Тут мать вернулась.
— Ты чего такая?
— Да всё нормально, мама!
Не волнуйся.
— Я вижу, что глаза на мокром месте.
Опять?
— Мне Витя сделал предложенье.
Присела мать.
— Как? Витя? Предложенье? Ох ты!
— В любви признался
И жениться хочет.
— А ты?
— Сказала «нет».
Зачем ему такая?
— Какая ты такая?
— Ты не знаешь?
— Да, Господи!
Забыть давно пора!
— Чтоб он годами попрекал меня?
— Коль любит, попрекать тебя не будет.
В этой жизни все мы пленники. Чтобы
Наша жизнь не превратилась в тюрьму,
Мы должны прощать друг друга. Иначе
Нам не выбраться из ямы на свет.
Ты была еще малышкой. Твой папа
С ветврачихою любовь закрутил.
Повезет ее на дойку. И в кущи.
И закусочка, и водка у них.
Мне в открытую почти говорили,
Но поверить я никак не могла.
Он такой открытый и честный,
И обманывать не станет меня.
Но сомнение запало. И стала
Я внимательно за ним наблюдать.
Возвращается он поздно с работы,
А порой явиться за полночь мог.
И частенько с запашком. На работе
Очень редко он вообще выпивал.
А когда садился он пообедать,
То чему-то улыбаться начнет.
А однажды на рубашке светлый волос
Я нашла. У ветврачихи такой.
Ну, а главное ко мне равнодушен.
Вижу, я ему совсем не нужна.
Ну, и как-то мы повздорили чего-то.
Не сдержалась, наорала на него.
Ну, и высказала всё. Усмехнулся.
«Доложили всё товарки тебе.
Ну, и что же здесь такого? Между прочим,
Я мужик и это дело люблю.
Ты во всем одна виновата.
Не умеешь ты себя подавать.
Одеваешься в старьё, как чумичка,
Про косметику забыла совсем.
Ну, и это… ты лежишь, словно плаха.
Только что еще не храпишь».
Разревелась я тогда, даже сердце
Защемило. Хоть в петлю полезай!
«Уходи-ка ты к своей суке!
Чтобы больше мы не видели тебя!»
Усмехается: «Смотри! Напугала!
Я и сам давно подумывал уйти».
Одежонку я его
