Развод. Со мной так нельзя (СИ) - Борн Амелия
Я затормозила, и пока останавливалась, наблюдала, словно в медленной киносъемке, как Игорь все же перелетает через трамплин и скрывается из виду.
Вскочив, побежала к нему, бросив свое транспортное средство. Домчавшись, охнула – Морозов поднимался на ноги, весь в снегу и крошках льда.
– Как ты? Ничего не сломал? Не ушиб? Что-то болит? – стали сыпаться из моего рта вопросы, пока Игорь, прихрамывая, отходил с дороги.
– Ногу немного подвернул, когда остановиться пытался, – пожаловался он. – Так и знал, что эти детские шалости – ни черта не детские, – рассмеялся Игорь, но злости в его словах не было ни на грамм.
Я покачала головой, осматриваясь.
– Так, забираем ватрушки, детей – и к нам домой, – решила я, развивая бурную деятельность.
Сначала подхватила за ремешок одну ватрушку, потом дошла до своей и забрала ее. Вернувшись к Морозову, спросила:
– Сможешь дохромать? Тут по прямой минут семь.
– Арин… это, наверно, неудобно, – начал Игорь, но я его перебила:
– Неудобно будет в гипсе ходить, если перелом пропустишь и придется носить его дольше положенного. Сможешь добраться, или вызовем врачей сюда?
Какое-то время Игорь смотрел на меня с тем восхищением, которое я уже не раз видела по отношению к себе у этого мужчины. После чего улыбнулся и заверил:
– Смогу!
Устроив Морозова в комнате, я быстро развесила наши вещи сушиться и прошла к нему. Он уже закатал штанину, снял носок и, чуть морщась, растирал лодыжку. Я невольно отметила про себя, что у Игоря красивые ступни, но тут же обругала себя за эти мысли.
– Перелома, вроде, точно нет, – констатировал он, поднявшись. Тут же опустился и добавил: – А вот ушиб имеется.
Я покачала головой.
– Спасибо, что ты мне с трамплина не дал улететь, а то я бы и костей, может, не собрала, – поблагодарила Игоря. – Может, все же врача? Или в травму тебя отвезти?
Он отмахнулся и заверил меня:
– Пустяки! Приеду домой, погрею ушибленное место, а потом мазью смажу.
– Ну, нет! – тут же стала вспоминать я все, что знала о такого вида повреждениях. – Греть не нужно, может быть воспаление. Сейчас принесу лед, а еще у меня есть хорошие пластыри как раз на такой случай. Сиди здесь!
Я направилась в сторону кухни, где стала рыться в весьма обширной домашней аптечке. Когда у тебя двое детей, ты и повар, и воспитатель, и доктор…
– Дашуль! Открой, пожалуйста! Бабушка с дедушкой приехали! – крикнула дочери, когда раздался звонок в дверь.
Родители обещали заскочить и привезти какие-то гостинцы внучкам. А потом мы собиралась немного посидеть за чаем и чем-нибудь вкусненьким, ведь в последнее время общение с семьей приносило мне огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие.
Однако, судя по голосу, который донесся из прихожей, прибыли вовсе не мама и папа. А Алексей, которого я ну никак не ждала сегодня. Особенно учитывая тот факт, что в нашей комнате сейчас находился другой мужчина…
Выйдя из кухни, я направилась к Даше и ее отцу. Если повезет, Ковалев уедет быстро и не заметит одежду и обувь Игоря. Хотя, я плохо представляла себе, что должно было случиться, чтобы Алексей так внезапно бы ослеп.
– У вас гости? – спросил он, как только я появилась в прихожей.
Не вышло скрыть улики… ну что ж…
– Да, у нас гости. Почему ты без предупреждения? – тут же пошла я в ответную атаку.
Ковалев мгновенно поник. По правде говоря, я опасалась, что он может разъяриться и опять учинить скандал, но он лишь окинул вещи Морозова взглядом и спросил:
– Это муж Нины?
Дашка, которая присутствовала при этом, нахмурилась и поправила очки на переносице.
– Леш… – начала я, желая высказать все то, что Алексей знал и без меня.
Что присутствие в моем доме мужчин, кем бы они ни являлись, его не касается. И что я вообще не обязана перед ним отчитываться. Тем более что и причин для этого не было. Но вместо этого я просто ответила:
– Да, это Игорь. У тебя что-то срочное? – спросила спокойно и без вызова в голосе.
Ковалев вздохнул и сунул руку в карман пальто, откуда вытащил двух небольших вязаных зайцев.
– Я вот… дочкам купил. Не смог удержаться, когда увидел, – заговорил он торопливо. – А потом не стал ждать, когда мы снова назначим встречу и я смогу приехать… решил к вам заглянуть. И вот… – снова добавил он неуклюже.
Дашка, увидев зайчиков, разулыбалась. Я бы тоже умилилась неожиданному подарку, если бы прошлые обиды еще не были столь свежи. Но я ведь уже все решила и не собиралась жить прошлым.
– Передашь Люси? – спросил Ковалев, когда Дарья забрала подарки с тихим «спасибо».
– Передам, – кивнула она. – А какой кому – неважно? – уточнила дочка.
Леша улыбнулся и помотал головой:
– Ты первая их увидела, ты и выбирай, – ответил он.
Некоторое время пауза, которая возникла в беседе, провисела в воздухе, как закономерный итог, когда нам больше нечего было сказать друг другу. Затем Ковалев сказал:
– Тогда я поеду. У меня еще дела.
Он наверняка лгал, а та надежда, с которой почти бывший муж посмотрел на меня, и вовсе говорила яснее всяких слов: позволь мне остаться! Эти три слова буквально вспыхивали в глазах Алексея, но я знала: он будет молить меня об этом не потому, что все осознал и хочет вернуть семью. Он просто желает обрести тот комфорт, которого лишился. Ведь если бы у них все сложилось с Ниной, сейчас бы Ковалева здесь не было.
– Пап, подожди, – попросила Даша, когда Алексей развернулся и почти покинул квартиру.
Как будто понял, что здесь ему окончательно нечего делать, и даже в просьбе побыть с Люсей, если бы она прозвучала, Ковалеву будет отказано.
Я вопросительно взглянула на дочь: остаться мне, или, наоборот, уйти, чтобы им не мешать? Они ведь так и не общались толком с момента, когда Даша, совершенно заслуженно для Леши, затаила на него обиду. И сейчас, когда дочь обратилась к Ковалеву, в ее просьбе уже крылось гораздо больше эмоций, чем в том, что она выказывала по отношению к отцу за последнее время.
– Да? – спросил Леша, впиваясь взглядом в личико Даши, что была, кажется, гораздо мудрее, чем положено быть людям даже в сорок лет, не то что в десять.
– Отвезешь меня в театр послезавтра? Мы со школой едем, ты меня часто на машине довозил… – сказала она и запнулась.
– Конечно, отвезу! – тут же с жаром откликнулся Алексей.
Он вдруг ринулся к дочери, схватил ту в охапку и, всхлипнув, прижал ошарашенную Дашку к себе.
– Прости меня… простите, прошу… Я ужасно поступил, я так раскаиваюсь… – забормотал он.
Ковалев вздрогнул всем телом и замер, наша дочь смотрела на меня поверх его плеча, а в глазах ее плескалась растерянность. Она лишь похлопывала Лешу по спине и молчала. Наконец, когда он отпустил ее, Даша сказала:
– Пойду к Люси… Отнесу подарок. И пап… – пробормотала она, – у нас с тобой мир, а как там у вас с с мамой – решать только ей. Но я в любом случае на ее стороне.
Дарья удалилась, сжимая в ладони принесенных Ковалевым зайцев. Я стояла и боролась с ураганом чувств, которые бушевали внутри. Нет, сожаления, что все случилось именно так, у меня не было. И может, в итоге, все случилось даже к лучшему. Ведь действительно во фразе: «Больше, чем измен, я боюсь не узнать об изменах», крылся огромный смысл, который я поняла на собственной шкуре. Ковалев уже не заслуживал той любви, которую я готова была дарить ему, как жена. Но как мать его детей, как я надеялась, буду занимать для этого человека особое место всегда.
– У нас получились прекрасные дочери, Ковалев, – улыбнулась я и, подойдя к двери, открыла ее, давая понять Леше, что ему пора.
Он постоял немного, переминаясь с ноги на ногу, и прежде, чем уйти, ответил:
– Спасибо тебе за них. В этом исключительно твоя заслуга.
Когда Леша вышел, я заперла за ним дверь и, попросив Дашку, чтобы она была начеку и открыла бабушке и дедушке, направилась к Морозову.
– Ну что, долечиваем ногу? А то у меня много дел еще, хочу побыть с родными, – сказала ему, обозначая границы нашего общения на сегодня.
