Маргарита Южина - Звёздочка моя новогодняя
Татьяна вбежала к себе в комнату. На раскладушке, свесив голову, спал ее благоверный.
– Эдмунд! Эд, просыпайся! Уже утренник идет! – трясла его за плечо Татьяна. – Эд! Там уже дети собрались, а тебе надо еще себя в порядок привести! Эд! Выход!
Супруг никак не мог продрать глаза. А когда открыл, Татьяна захныкала от безнадежности – Банченко нельзя было допускать к детям с такими мутными, ничего не видящими глазами!
– Да что ж такое-то? – чуть не плакала она. – Эд, ты понимаешь, что ты пропустил свой выход! У тебя спектакль, а ты не сможешь его отыграть! Ты уже не артист, Эдмунд!
– Я?! – вскочил Банченко, тряхнув повисшим чубом. – Я – артист! Кто, если не я?! Куда? Куда мне направить свои стопы?
Нет, его совершенно нельзя было подпускать к детям. Пусть лучше Игорь Деда Мороза сыграет. Или Чеботарев. Но не Эдмунд. А завтра… Завтра она ему все выскажет!
Господи! Надо же еще самой переодеться в Снегурочку!
Татьяна перерыла все костюмы, которые они привезли с собой – Снегурочкин костюм пропал. А, может, его просто забыли взять, с Криворуковым такое случается. Пришлось бежать на склад, который вчера показывал им дед Плутон – там хранились костюмы, доставшиеся в наследство от бывшего ДК.
Что-то подходящее все-таки удалось отыскать, Татьяна схватила парчовый, бело-голубой наряд и побежала одеваться к себе в комнату. Костюм подошел ей по размеру, но по образу не подходил совсем. Это был костюм Царевны-Лебедь – сзади топорщились мощные крылья, добросовестно сделанные из картона и куриных перьев.
– Ну и что это за стрекозлиная Снегурочка? – чуть не плакала Татьяна. Но делать было нечего. – Ладно, выкрутимся.
Она надела платье крылатой Снегурочки, схватила костюм скомороха для Веткина и побежала за ножницами, чтобы отрезать ненужные крылья. А уж после выступления она их как-нибудь приклеит.
Клуб был устроен так, что на сцену имелось два выхода. Один – из коридора клуба прямо за кулисы, а другой – отдельный, для зрителей.
Татьяна как раз пробегала мимо выхода за кулисы и вдруг остановилась – за дверью кто-то громко разговаривал. Причем этот кто-то явно работал на зрителя, уж Татьяна-то в этом прекрасно разбиралась.
Она осторожно открыла дверь, тихонечко зашла за кулисы и онемела.
Глава 5
По сцене носилась грузная Анжела Кузьминична в каком-то невозможно коротеньком платьице с рюшами. Под платьицем были панталоны с кружевами. Бог знает, с чего Анжела Кузьминична решила выскочить на сцену в образе Дюймовочки. Сейчас она топала слоновьими ножищами и пискляво вопила, вздирая руки то к потолку, то к наряженной елке:
– Маменька! Маменька! Я такая крошечная у тебя родилась! Недоношенная! Какого, спрашивается, ты усаживалась на диету на последнем месяце беременности?! Я получилась Дюймовочка! И где тот Жаб, что мечтает меня упереть в жены?!
Татьяна заглянула в зал и охнула – детей не было, но их родители чинно восседали на стульях и наслаждались искусством. Ну, то есть тем, что Анжела Кузьминична выдавала за искусство.
– Где мой Жаб? Мой суженый? – ненатурально пищала Дюймовочка. – Придь ко мне! Приди, мое сокровище! И где ты?
В зале стояла тишина, вероятно, зрители тоже хотели увидеть того, кто на такую красоту позарится.
Анжела Кузьминична в ожидании Жаба продолжала метаться по сцене, заглядывая под разлапистые ветки елки и то и дело сметая игрушки на пол. Из-за другой стороны занавеса раздался голос Веткина:
– Кто-нибудь ее уймет? Скажите же ей, что Жаб не придет, он вчера принял на грудь и сегодня мается с желудком! Блин, ведь сама знает, чего спрашивать-то? Жаба ей! Выпускайте сразу Жука! Где Жук-то, вашу мать?!
Татьяна нервно сглотнула. Похоже, коллеги все же решили развлечь публику сказкой «Дюймовочка». Но, господи! Что они творят?! Что творят?!
Дюймовочка, задыхаясь, повернулась к зрителям спиной и зашипела за кулисы злым шепотом:
– Сегодня вообще кто-нибудь на работу вышел?
Ожидание Жаба затянулось, и в зале раздался недовольный ропот. Анжела Кузьминична принялась пискляво хохотать, потом, видимо, сообразив, что на помощь к ней не торопятся, вынеслась за кулисы и выбежала на сцену уже в шапочке Жука.
Старательно понизив голос, она забасила:
– И где Дюймовочка, невеста моя? Приди-приди ко мне, моя свекровища! Тьфу… сокровище!
– Да что ж она, кроме «сокровища», и слов никаких не знает, что ли? – скрипела зубами Татьяна. – Опять отсебятина! Не выучили текст, так надо ж хоть сказки читать! Что делать?
Дальше постановка зашла в тупик. Выйти Дюймовочка, естественно, не могла, потому что Анжела Кузьминична исполняла обе роли сама.
Татьяна перебежала за декорацией к Игорю, на другую сторону кулис.
– Игорь! Кто решил ставить этот кошмар? Мы же хотели…
– Погодите, Татьяна, – усмехался Веткин. – Все будет нормально. Анжела Кузьминична кое-что попутала, выскочила в зал, а тут некоторые родители просочились, ну и понеслось… Погодите, сейчас я ей помощь подгоню. Здесь постойте. Главное, не мешайте ей.
– Игорь! Тебе же к детям надо! Вот тебе костюм, – сунула она Веткину реквизит. – И… погоди, сейчас я тебе на руке слова напишу, для детей… Где же ручка? Всегда ж с собой ношу.
Ручка нашлась за кулисами. Татьяна старательно написала на руке Игоря несколько слов. На всякий случай.
Он не сразу отпустил ее руку, приложил к губам и на секунду замер.
– Спасибо, – нежно улыбнулся Веткин.
– Игорь, ну что ты делаешь? – смутилась Татьяна, но, услышав новые вопли со сцены, схватилась за голову.
На сцене Жук тщательно искал Дюймовочку:
– Ау! Или как там… увы мне, увы! – в горе заламывала руки Анжела Кузьминична в роли Жука. – Исчезла маленькая дева мирозданья! И рвется сердце насекомого в куски!
Татьяна не выдержала:
– Давай назад! – зашипела она страшным шепотом. – Анжела, черт возьми! Давай назад! За кулисы!
Сочно гыкая (изображая так жучиные рыдания), актриса Криворукова все же выскочила за кулисы.
– Ну как я? – утирая капли пота величиной с горошину, горделиво спросила она. – Я сегодня положительно в ударе! Одна все роли… И, главное, как сыграла! Хоть бы кто заметил!
– Ну, знаете! – метала молнии Татьяна. – Если вы думаете, что никто не заметил, что Жук был в бесстыжем девичьем платьице, вы ошибаетесь, хочу вам доложить! И вообще – чего вы полезли в это платье? Это у нас Женька надевает, она худее вас в восемь раз! И не трогайте игрушки! Вообще – отойдите подальше от елки! Она рухнет, а нам еще детей встречать!
Анжела уже не могла унять свою театральную энергию. Она рвалась на сцену. Вот, правда, ей бы еще партнера!
Недолго думая, супруга режиссера высунулась из-за кулис и по-простецки поинтересовалась:
