Его другая - Элла Александровна Савицкая
— Как это у тебя?
— Вот так.
— Но твои родители этого не поймут.
— Они не узнают.
Теперь хмурюсь я.
— В смысле? Оставишь меня в гараже до утра?
— Нет. Будешь спать в моей комнате.
Глава 15
Оля
Всю дорогу до дома мы едем, не проронив ни слова. Давид ни о чем не спрашивает, а я не спешу делиться. Возможно, он в шоке от увиденного, и уже жалеет о том, что предложил остаться у него, ну а я просто пытаюсь прийти в себя и успокоить бедное сердце, которое всю дорогу бьется быстрее, чем обычно.
В машине пахнет резким ароматом одеколона Тиграна Армановича, но даже он не перебивает запах, который въелся мне в кожу после того, как Давид обнимал меня. Он остался на воротнике куртки, и я, как настоящая токсикоманка, еду и дышу им.
В дом мы входим едва ли не на цыпочках.
Давид прикладывает палец ко рту, показывая, чтобы я не издавала ни звука, берет мои сапоги, которые я сняла в прихожей, и кивком головы указывает идти следом за ним.
Да, знаю, что вы скажете! Правильнее было бы отправиться на такси к бабушке, но почему-то этот логичный и в принципе, верный вариант мой рассудок отбросил. И поэтому сейчас я крадусь на носочках по лестнице следом за тем, кого еще каких-то пол часа назад проклинала и ненавидела.
Мы минуем спальню Мариам и проходим дальше по коридору. Я точно знаю где его комната. Не раз останавливалась перед дверью, представляя чем он может заниматься. Как слушает музыку, лежа на кровати, читает книгу, или смотрит фильм. Но еще ни разу мне не доводилось быть по ту сторону.
Никогда не думала, что возможность подвернется именно таким вот образом. Ступаю в темную спальню, когда Давид открывает для меня дверь, а после входит следом. Клацает выключателем и защелкивает замок.
Топчусь на месте, неуверенно оглядываясь по сторонам. Удивительно, но в отличии от комнаты Мишки, Давида спальня гораздо более опрятная. Если у Помазова вещи валяются на стуле, кровати, и даже полу, то здесь всё аккуратно расставлено. На столе ноутбук и лампа. Кое-какие книги лежат на углу, а внизу, около кровати две гантели. То, что Дав качается, я знаю. Его подтянутое тело говорит само за себя.
Обвожу глазами выполненную в сдержанных тонах спальню. На полке, висящей на стене, замечаю многочисленные кубки и награды за успехи в каратэ. Мариам говорила, что Давид им раньше занимался, когда они жили в Ереване. Вот только, я не знала, что их так много.
— Ну и? Что застыла? — доносится тихо из-за моей спины, и я чувствую прикосновение ладони к своей талии.
Всего на мгновение, потому что в следующее Давид резко отдергивает её, и обходит меня стороной.
— Проходи!
Снимаю с себя пуховик и аккуратно сложив его, кладу на стуле. Что говорить — даже не знаю. Чувствую себя незваной гостьей, и от этого жутко неуютно.
Не понимаю, как вести себя.
Пока я пытаюсь придумать хотя бы какую-то правильную модель поведения, Давид подходит к шкафу и достаёт с полки аккуратно сложенную футболку.
— Можешь переодеться в это, — протягивает её мне.
— Ты же её потом не отстираешь от такой плохой меня, — решаю вернуться к нашей привычной манере общения, потому что эта неловкость меня убивает.
Неловкость и то, как он смотрит на меня. Будто видит впервые.
— У меня есть отличный пятновыводитель, — задирает бровь, оставаясь при этом серьезным.
Забираю футболку и осматриваюсь. Из комнаты не выйти, чтобы переодеться, а тут и непонятно как это можно сделать.
Давид понимает всё без слов. Подходит к своему столу и становится ко мне спиной.
— Переодевайся.
Вот так значит, да? Ну, хорошо. Сомневаюсь, чтобы он стал подглядывать, но всё же быстро стаскиваю с себя свою кофту и натягиваю пахнущую кондиционером для белья, черную футболку. Почти тону в ней, потому что она прилично больше.
— Почему сестре моей ничего не говорила? — вопрос застаёт меня врасплох.
Так и застываю.
Я знала, что расспросов не избежать, но надеялась все же, что получится отмолчаться.
Выдохнув, складываю кофточку и кладу её на прикроватную тумбу, а сама сажусь на край постели. Пожимаю плечами, как если бы он мог меня видеть.
— Чтобы она ко мне, как и ты, сейчас с жалостью относилась?
— Ты переоделась?
— Да.
Давид оборачивается и опирается бедрами на стол. Расстреливает взглядом в упор.
— Я не отношусь с жалостью. Просто теперь мне много что понятно.
— Что, например? — вскидываю на него голову, а у самой дрожит всё внутри.
От того, что мы вот так нормально общаемся впервые за долгое время. От того, что в его глазах нет той отвратительной брезгливости, которая приносила мне боль. И от того, что я в его футболке…
— Как минимум то, почему ты ходишь в пивбары. Не для себя ведь, да?
— Я не пью.
Дав кивает.
— Я заметил.
— Поздно как-то. За всю нашу дружбу с Мари, я ни разу капли в рот не брала, а ты только сегодня увидел.
— Я не обращал внимания.
— Да, ты просто придумывал.
Вздохнув, Давид отходит от стола и начинает расстилать постель. Я встаю, чтобы облегчить ему это действие.
— А когда сестра у вас ночевала, отец твой тоже был дома?
— Нет, конечно! Я что, совсем уже, по твоему? В те разы его не было в городе.
— Хорошо. Но ты зря не говоришь ей. Мари тебя очень любит. Думаю, ей бы хотелось иметь возможность поддержать тебя сейчас.
Я знаю. Она бы точно хотела, но я сама не хочу этого. Как признаться в том, что мой отец стал алкоголиком… из-за меня же? Плакаться по причине, виной которой я? Я не могу. Это больно. Я и себе-то в этом не могу признаться.
Собрав мягкий плед, Давид указывает мне головой на подушку.
— Ложись!
— Сюда? — удивленно таращусь на него. — А ты?
— Я на пол лягу.
— Там ведь твердо.
— Предлагаешь лечь с тобой?
Давид сощуривается, а я отражаю это его действие. Ну правда, сколько можно, а?
— Предлагаю самой лечь на пол. Ведь это я незваная гостья.
— Почему незваная? Я тебя сам позвал.
Бросив на пол плед, Давид забирает одну из подушек, а потом отворачивается к окну, чтобы снять с себя футболку.
Я спешно отвожу взгляд, чувствуя, что пульс скакать начинает, как девчонки на фитнесс мячах. Не то, чтобы я не видела его без
