Измена. Мой непрощённый (СИ) - Соль Мари

— Взаимно.

Когда закрывается дверь, то я возвращаюсь на кухню. Сажусь к своей чашке. Но чай в ней остыл. И чувства внутри у меня тоже стынут. Зачем я сказала «люблю»? Не нужно бросаться такими словами! Когда не уверен в себе.

Сейчас мне должно быть легко. Ведь мы только что обсудили проблему, над которой я думала все последние дни напролёт. Но в груди словно камень. Ни упасть, ни подняться! Так и сижу, глядя перед собой.

Смартфон излучает загадочный свет. Сообщение. Витя.

Читаю: «Приедешь сегодня?».

Подумав немного, пишу ему: «Нет, не смогу. Приболела».

«Надеюсь, не сильно?», — беспокоится Витя. И это его беспокойство вызывает слезу. Я знаю, что если приеду, то буду рыдать у него на груди. Не хочу! Лучше выплакать дома.

«Чуть-чуть», — отвечаю, прикрепив к сообщению смайлик.

«Соблюдаешь постельный режим?», — пишет Витя.

«А как же».

Он улыбается рожицей:

«Эх, я бы прилёг с тобой рядом».

«Боюсь заразить».

«Хочешь, приеду к тебе?», — интересуется он неожиданно.

Он знает мой адрес, подвозил пару раз. Но ещё никогда я его не звала к себе в гости. Обычно дома Диана, или Денис. Ни к чему рисковать! И в этот раз отвечаю:

«Я выгляжу жутко».

«Такого просто не может быть», — пишет Витя.

«Тебе лучше не видеть».

«Уверена?».

«Да».

Он посылает сердечко, я шлю поцелуй. Что это, если не любовь? Про себя усмехаюсь. Наболтала Самойлову всякого! А сама даже детям сказать не могу.

И в этот момент я решаю, что сделаю это. Вот только закончу уборку. И обязательно сделаю! Вернётся Денис и Диана, и я им скажу. Всё, как есть. Только сперва накормлю. А уж после…

Глава 23. Илья

Звоню по дороге. А сам уже еду. Даже если откажет, всё равно не уйду!

— Привет, ты дома? — произношу я в трубку.

Настя растерянно мне отвечает:

Да, но Дина на танцах. Я ж говорила тебе! Её сегодня не будет. Завтра приезжай.

Спешу убедить её в том, что я знаю.

— Мне нужно поговорить с тобой, — возможно, фраза звучит излишне серьёзно. Словно речь идёт о жизни и смерти. В какой-то степени, так и есть.

— Со мной? — удивляется Настя, и заявляет, — Говори.

Усмехаюсь. Ей так неохота меня принимать в своём доме? А придётся принять!

— Это не телефонный разговор, — бросаю как можно небрежнее.

Она какое-то время молчит. И мне любопытно узнать её мысли.

— Ну, ладно. Тогда приезжай, — наконец-то смягчается Настя.

И я выдыхаю. Спешу. Прибавляю газку.

Дом, мой уже бывший, засыпан по самые уши. Снег чистить некому! Деня прочистил дорожку лопатой. А дальше — трава не расти.

Пробираюсь, с любопытством смотрю на припорошенный снегом скворечник. Птицы в нём жмутся друг к другу, клюют. Мы с Денисом его мастерили. Давно это было, а он всё висит…

Настя в махровом халате. И тапки под стать. Такая уютная, словно игрушка из плюша! Я про себя улыбаюсь. Всегда умилялся её умению быть такой разной. Когда-то — серьёзной, на шпильках, в костюме. А иногда — абсолютной девчонкой, с мышонком на майке и хвостиком на голове.

— Чай, кофе? — интересуется Настя.

Я отвергаю. Но всё же иду за ней следом на кухню. Кофейный автомат заработал. Почистила, значит? Сама.

Пока она ковыряется в ящике, я решаюсь спросить:

— Я так понял, Дениска устроился слесарем?

Она, обернувшись, кивает:

— Ну, да. А откуда ты знаешь? Он рассказал?

— Я видел его, — отвечаю. И тут же, припомнив поездку в гараж, говорю, — Как давно это длится?

Настя хмурится, думает:

— Месяц, может быть, два. А что тебя не устраивает?

Последний вопрос излучает довольство собой. Вот, мол! Гляди, даже сын начал жить своей собственной жизнью. Все вздохнули свободно, когда ты уехал от нас.

Беру себя в руки, давлю на отцовское право всё знать:

— Ты могла бы спросить у меня.

Но Насте не свойственно чувство вины:

— Могла, но не стала.

Я понимаю. Она мне назло! Но молчу. Однако молчание длится недолго.

— А почему именно этот гараж, не другой? — пытаюсь приблизиться к самому главному, — У тебя там знакомые?

Ведь совсем не Денис стал причиной приезда сюда. Нет, я, конечно, не рад его выбору! Тому, что сын ошивается с шайкой махаников. Но готов пережить этот факт! Однако же Настя… Она переплюнула все мои самые злые фантазии.

Она возится с чаем. И делает вид, что не слышит. Ну, давай же! Скажи мне всю правду. Что ездишь туда каждый вечер. Что даёшь одному из таких.

— Допустим, — смеётся. В её тоне мне слышится вызов: «И что ты мне сделаешь?».

Она, как ребёнок, который нашкодил, и знает об этом. Как и о том, что его наказать не получится. Ведь я не родитель! Точнее, не муж.

Слова вырываются раньше, чем я успеваю подумать:

— И кто он?

Она удивлённо взирает, держит баночку с чаем в руке:

— Ты о чём?

«Да ладно! Святая невинность», — смотрю на неё, поражённый умением прятать эмоции. Этого я не умею! У меня они все на лице. А у Насти всегда не понятно, о чём она думает. Злится ли, дуется? А, может быть, просто устала.

— Я о том, что ты делала ночью, — цежу я сквозь зубы.

Нет, моя милая! Уже не получится соскочить. Ты выложишь всё, я за этим явился.

Она замирает. Попал! Прямо в цель. И на лице у неё появляется страх.

— Что? — слышу испуганный голос.

Что-что? Я раскусил тебя, детка. Сдавайся.

— Я видел тебя! — довожу я до сведения Насти свой финальный аргумент.

Она бледнеет, кусает губу:

— Где ты меня видел?

«Там, где тебя отымели! Уже не единожды», — хочу я сказать. Но молчу! Главное в этот момент — не сорваться. Не удариться в крик и в скандал. Не ударить её…

Я столько раз вспоминал тот свой внезапный, постыдный, бессмысленный срыв. Я хотел извиниться. Хотел замолить! Но утром она сообщила, что знает…

— Как низко ты пала, Кучинская, — бью я словами. Пусть так! Всё же легче, чем просто молчать, — Тебя трахает слесарь?

Я стою к ней спиной, но даже так ощущаю, как Настя отрывисто дышит. Как дребезжит между нами пространство. Вот-вот, ещё лишь секунда, и она всадит нож мне в спину. Ножи, они рядом стоят, на виду.

Однако же, Настя не так опрометчива. Она бьёт словами! Как я.

— Кто б говорил? Подбирать на обочине шлюх — это лучше, чем спать с человеком, который тебя уважает?

«Уважает», — смеюсь про себя. И поэтому трахает там, в этой грязной подсобке? Не в квартире, и даже не в номере отеля. А в какой-то норе, на отшибе!

Есть ещё один козырь в моём рукаве. И сейчас, я так думаю, самое время спросить:

— А Деня знает об этом? О том, что ты спишь с его… боссом?

Настя сопит позади. Точно! Врежет мне чайником.

— Тебе неймётся? Так и хочется добить, разрушить до конца то, что ещё не успел? — её голос дрожит. Того и гляди разрыдается.

Но мне не нужны её слёзы. Я хочу знать, что ошибся! Что это была не она.

— Разрушить? Добить? Не пойму, ты смеёшься? — цежу я сквозь зубы, — Ведь это ты подала на развод! Это тебе не терпелось выгнать меня из дома. Остаться одной! Чтобы сюда привести, наконец, своего автослесаря?

Настя не плачет. Но видно, как жмутся к столу её руки. Как ресницы трепещут, и губы дрожат в нетерпении выкрикнуть что-то обидное.

— Молчишь? — вопрошаю спокойно, — Значит, я угадал? И давно ты даёшь ему? Год, или больше?

Она мне не скажет всей правды, я знаю. Но мне и не нужно! Я и так всё пойму, по лицу.

— Как ты смеешь? — оскорбляется Настя, — Как ты смеешь меня обвинять? Я ни разу ни с кем не спала за всё время брака!

Да, это так, чёрт возьми! Не придраться. Но я уточняю:

— Ни разу?

Настя уже не пытается спорить. Она наконец-то берёт себя в руки. Садится за стол:

— Не нужно мерить всех по себе.

Но я не довольствуюсь малым. Разговор не окончен!

— И давно это длится? — повторяю вопрос.

Настя сверкает глазами. Зелень внутри, как лесной изумруд…