Сначала повзрослей (СИ) - Малиновская Маша

Беру коробочку в руки и с огромным трудом преодолеваю желание открыть её и посмотреть, что же там за сорочка. Скорее всего здесь установлены камеры, и будет огромным позорищем, если увидят, как я копаюсь в том, в чём не должна. Вылечу как пробка сразу же.

Я выношу коробку и отдаю её Анне. Та передаёт Екатерине, которая, всё ещё стоя на подиуме, открывает и достаёт лёгкую полупрозрачную тёмно-бордовую ткань. Это оказывается длинная, до самых пят, ночная сорочка. Тонкая, воздушная, почти прозрачная, украшенная такого же цвета кружевами на лифе. Развернув, прикладывает к себе и смотрит в зеркало с улыбкой.

— Великолепно, — выдаёт, тряхнув волосами. — Ему понравится.

— Мы очень рады, что вы остались довольны, — кивает Аня, а я чувствую, как меня начинает тошнить. Жжение в груди распространяется и на желудок, заставляя сжаться его в спазме почти как вчера.

Это она пошила для него! Для Германа, моего Германа Васильевича. И сегодня или в пятницу собирается надеть, чтобы… чтобы соблазнять его.

Как же больно мне об этом думать! Представлять её в этой сорочке перед ним, представлять их. Как он будет снимать с неё эту сорочку.

Конечно, на фоне такой взрослой, красивой, ухоженной женщины в дорогом белье, как Екатерина, я кажусь глупой неопытной серой мышью. Зачем только наболтала этих глупостей позавчера? Ещё и спьяну… Наверное, Герман Васильевич знатно повеселился от моих признаний.

Минут через двадцать Екатерина уходит, а мне даже дышать становится легче. Но горечи от этого не меньше.

— Жень, ты впервые с клиентом работала? — спрашивает Аня.

— Ну… Я шила однажды маленькой соседской девочке платье, но, наверное, это не считается.

— Пожалуй, не считается, — качает головой Аня. — Но это моя вина, я поспешила свести тебя с клиентом лицом к лицу в первые же полчаса.

— Ещё и с каким клиентом, — хмыкает та девушка, которая только кивнула, когда Полина меня представила. — Сразу в огонь.

— Эту Екатерину тут не любят? — спрашиваю, имея свой интерес. Знаю, что толку от этого нет, но внутри мне станет хотя бы чуточку легче, если я буду знать, что она не нравится ещё кому-то.

— Ну вообще-то мы такое не обсуждаем, — говорит та же девушка, поджав губы. — Это неэтично.

— Этично — не этично, но эта Екатерина — та ещё сучка, — приглушённо говорит третья девушка, что первой приветливо помахала мне. — Сколько крови она тут всем попила, даже Злате. То шов ей неровный, то ткань в ненужном месте перетянута, то пройма узкая. Короче, тот ещё фрукт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ой, Жень, ещё и не такие бывают, поверь. Свыкнешься, научишься с ними взаимодействовать. Это хорошо ещё, что Злата за нас горой и разруливает все эти ситуации. — Аня складывает в коробку образцы тканей, которые выбрала Екатерина и таблицу с внесёнными размерами. — Знаешь ещё какое бывало у меня … Я раньше в другом ателье работала, так вот там была у меня клиентка одна. Заказала брючный костюм. Дорогущий, ткань итальянская. Так что ты думаешь? Пришла забирать и отказалась, устроив скандал. Типа как цвет не тот, хотя я точно помню, какой она выбрала. И я потом отрабатывала, два месяца бесплатно, считай.

— Ну Злата таким не помышляет, — снова говорит девушка, что махала мне. Олеся, кажется. — Она ценит своих сотрудников, так что ты цепляйся как можешь, Жень.

— Злата даже разрешает забирать крупные обрезки. — Снова вставляет Аня. — Вот я себе блузку из кусочков пошила, например. Ты, если хочешь, пойди загляни в короб вон тот. Может, тоже чего подберёшь.

Потом приходит ещё одна клиентка на примерку и одна, чтобы отдать брюки на подшив. В небольшом перерыве девочки зовут меня пить чай, и мы знакомимся ближе. Аня работает у Златы уже четвёртый год, Олеся второй, а Ирина пришла только полгода назад. Сама Злата тоже шьёт, но сейчас редко, а раньше она сидела в мастерской с утра до ночи по словам девчонок.

Я, конечно, её пока ещё толком не знаю, но мне кажется, она та, с которой хочется брать пример. И сама профессионал, и бизнес построить смогла. Вполне успешный, судя по самому ателье и его репутации. В интернете я много отзывов читала о “Джазе”, и почти все положительные.

Через пару часов я прощаюсь с девчонками. Ещё бы с удовольствием побыла, да только мне готовиться к занятиям нужно. И договор прочитать, что Злата дала, там уже вся конкретика. Когда, сколько часов и за какую оплату я буду работать. Хотя, признаться честно, если бы не было выбора, я бы и бесплатно поработала, для опыта. Но раз уж предлагают оплату, отказываться не буду. Деньги тоже нужны, что там одна стипендия.

— Жень, а поводу обрезков я серьёзно, — говорит Аня, когда я иду в подсобку за своей курткой. — Тебе тренироваться нужно, а ткани недешёвые. А эти всё равно на выброс, если никто из нас не заберёт.

— Спасибо, — киваю и решаю посмотреть, что можно взять. Я как раз хотела попробовать сшить себе домашний халат. Да и на диванные подушки у Германа Васильевича пора чехлы сменить.

В большом коробе скинуты отрезы разных размеров: от небольших, сантиметров по пятнадцать, до прилично поболее. Но мой взгляд привлекают куски тёмно-бордовой полупрозрачной ткани.

Сама не знаю, зачем, что буду с ними делать, но забираю именно их.

27

Попрощавшись с девушками, я выхожу из “Джаза”. Иду на автобус. Ехать совсем недалеко, всего две остановки, но я тороплюсь, поэтому пешком решаю не идти. Нужно сегодня успеть к семинару по материаловедению подготовиться, а ещё блины хотела испечь. Герман Васильевич вчера сгущёнки купил банку, не простаивать же ей без дела.

Свернув за угол здания, прохожу вдоль магазинов, а перед спуском к остановке вдруг замираю. Внутри что-то будто вспыхивает, словно включается внутренняя сирена, сигнализируя об опасности.

На углу остановки стоит парень. Высокий, одетый в тёмно-синие джинсы и чёрную толстовку. На голове капюшон, на шее болтаются ярко-салатовые наушники-лопухи, такого же цвета, как и кроссовки парня.

Я такие уже видела. Понимаю, что они сейчас модные, и могут быть у кого угодно, но не могу сдержать волну внутренней дрожи.

И не зря.

Парень поворачивается, и у меня внутри всё леденеет от страха и воспоминаний. Это Рокс — друг Руслана. Тот самый, что был с ним, когда мы познакомились на дискотеке. Странный, молчаливый, мрачный. И взгляд у него такой — тяжёлый, даже какой-то потусторонний.

И сейчас он смотрит на меня. Прямо в душу заглядывает. Пригвождает к месту, парализуя. Это лишь мгновения, но мне хватает, чтобы едва ли не удариться в панику.

Как раз подъезжает мой автобус, но я не решаюсь двинуться в его сторону, не хочу, чтобы этот Рокс видел, в какой район мне нужно. Он ведь обязательно скажет Руслану.

Я обхожу остановку с другой стороны и запрыгиваю в уже отъезжающую маршрутку. Какая попадается. Я даже направление не читаю. Потом выйду на следующей и пересяду уже куда мне нужно.

Грудь перестаёт так теснить лишь когда двери закрываются и маршрутка трогается с места. Приходится сжать пальцы в кулак, чтобы дрожь прекратилась.

— Девушка, оплачиваем проезд, — сердито напоминает кондуктор, а мне становится стыдно, что я молча села, будто собираюсь зайцем проехать.

— Да, конечно, — дважды роняю карту, прежде, чем приложить её к терминалу.

Вернувшись, я первым делом берусь за блины. Слишком нервный день, и уже не первый такой. Мне нужно отвлечься, поработать руками. Но уже через час готова целая стопка, а мне даже и одного съесть не хочется. И на подготовку к семинару настроиться не могу — мысли разъезжаются как ноги на льду, никак не получается их в кучу собрать. А для подготовки нужна концентрация.

Отложив конспекты на поздний вечер, я убираюсь, стираю и развешиваю свои вещи, меняю постельное бельё и в аккуратную стопочку складываю прошлую стирку, перед этим всё перегладив.

Между тем мой взгляд то и дело возвращается на часы. Шесть. Семь. Восемь. Германа Васильевича по-прежнему нет дома.