Его Уязвимость - Анна Гур
Я научился выжидать, совершать молниеносный бросок, доставая соперника, впрыскивать яд, подобно гюрзе, и дальше наслаждаться агонией, ловить свой кайф.
Меткостью еще со школы отличался. Был чемпионом штата по стрельбе.
Как-то зверь во мне адаптировался к подобному образу жизни и когда я летом заваливался после элитной школы в наш дом, то отбивался от рук матери, которая желала утопить меня в своей ласке и любви, я уже рвался на полигон.
Сам. Оказалось, что я сын своего отца и мне стало душно в мире рамок, а среди убийц я стал своим.
Воспоминания развеиваются.
Прикрываю глаза и почему-то вижу Катерину Владимировну Елецкую. Фамилия у нее материнская, отчество – деда.
Ничего брата и сестру не связывает с моим самым опасным наемником, кроме крови. Его крови в их жилах.
Заметил я ее еще в зале. Неприметная поначалу. На отца непохожа совершенно.
Когда девчонка в монашеской робе вошла в мой кабинет, то всколыхнула интерес.
И ее коса. Чертова тугая коса, длинная и толстая. Так и хочется дернуть за нее со всей силы, намотать на кулак и держать так, изогнув, и бешено взять то, что я уже считаю своим.
И только взгляд кристально чистых серебристых глаз, мерцающих всей палитрой уязвимости, сдержал привычные звериные реакции.
Я готов выполнить долг – дать полноценную защиту.
Взять в жены, если понадобится.
Глава 14
Катерина Елецкая
В шоке рассматриваю гору документов и боязливо тяну талмуд, сажусь в кресло помощницы, зарываюсь в бумажки, забыв обо всем, буквально утопая в переводах и стараясь скрупулезно исполнять свои обязанности.
Не замечаю, как проходит время, и в какой-то момент назойливый звук селектора заставляет подпрыгнуть. Кошусь на коммуникатор, как на ядовитую змею, и, наконец, беру трубку.
– Приемная господина Каца, – наверное, я отвечаю верно, говоря фразу на русском, – слушаю вас.
– Распорядись, чтобы подготовили машину.
Четкий приказ и босс бросает трубку.
А я все продолжаю сжимать в руках аппарат и не могу понять, почему этот холодный баритон действует на меня так неоднозначно, заставляя сердце отбивать в груди неровный ритм.
Не понимаю сначала, куда именно мне звонить, но выбираю из списка, лежащего на столе, номер охраны, оставляю информацию и не успеваю выдохнуть, как дверь кабинета открывается.
На пороге возникает мой руководитель, а я врастаю в кресло, рассматривая великана с отстраненным хищным лицом. Освобождаюсь от лишних мыслей только тогда, когда изумрудный взгляд Каца падает на меня.
Сразу подрываюсь с места, не понимая, как именно должна себя вести. Принято ведь, наверное, вставать при появлении биг босса или это у военных так?
Черт его знает!
Делаю внутреннюю зарубку поспрашивать у Поли немного об этике отношений между начальниками и подчиненными, а также дома скачаю какой-нибудь учебник по бизнес-этикету.
С Димитрием это становится необходимостью. Не хочу ударить в грязь лицом.
Красавец уверенным шагом приближается, припечатывая меня к месту, останавливается рядом со мной не со стороны стола, а прямо рядом! Заставляет поднять голову и замереть, опять подпав под магнетизм и опасную близость мужчины.
Его аромат дорогого парфюма сразу же опутывает тяжестью, задерживаю дыхание, хотя до ужаса хочется пустить в легкие этот дурман, голова кружится. И я не знаю, это от нехватки кислорода или от близости мужчины?!
Я опять теряю себя при взгляде в эти потусторонние малахитовые бездны, сердце в страхе заходится в груди. И где-то в сознании проскальзывает понимание – играть против Димитрия смертельно опасно.
У него взгляд экранирует. Наверное, так могут смотреть те, кто по щелчку пальцев способны лишить жизни…
Мне кажется, он не ведает жалости…
– Завтра суббота, Катрин, и у тебя день на сборы.
Красивым голосом отдает приказы, а у меня опять сердце в груди ударяет неровно.
– Утром воскресенья моя помощница должна быть в моей резиденции.
Зеленые глаза смотрят холодно. Безэмоционально. Я и так в ловушке. Мышонок, загнанный в угол, поэтому киваю.
Язык не слушает, и я боюсь той ужасной ситуации, в которую попала.
Черт! Чувствую себя пешкой на шахматной доске, маленьким солдатиком, которого посылают в атаку на ферзя, а что может простой солдат перед повелителем шахматной доски?!
Меня раздавят…
– Ты поняла меня, Катрин? – уточняет, пытаясь понять, врубилась ли я в то, что мне говорят.
– Я не знаю адреса… – мой тихий голос едва различим, и я опускаю взгляд в стол.
Наверное, он сейчас смотрит на меня, как на форменную идиотку.
Жду распоряжений и пояснений, но не того, что случается затем...
Внезапно сильные горячие пальцы касаются моего подбородка, заставляя поднять голову и замереть, столкнувшись с глубокими изумрудами.
Мертвые у него глаза. Оттенок насыщенный, но зрачок чуть продолговат, как у змеи. Опасной гюрзы, которая до поры до времени может высматривать жертву для того, чтобы нанести в момент один выверенный, четкий, сокрушительный бросок.
С чего такие картинки в голове?!
Меня начинает трясти от его близости, от ощущения шершавых сильных пальцев, которые прожигают мою кожу. Облизываю губы в нервном порыве, и Димитрий отслеживает этот жест.
Почему мне кажется, что он сейчас в шаге оттого, чтобы растерзать меня?!
Помешательство длится секунду. Кац отнимает руку.
– В воскресенье за тобой приедет мой водитель.
Больше мужчина не уделяет мне ни секунды, разворачивается и направляется на выход, где его встречают охранники.
А у меня ноги все-таки подгибаются, я обрушиваюсь в кресло и понимаю, что реву.
Меня посылают на заклание человеку, способному уничтожить каждого, кто пойдет против.
Я засиживаюсь на рабочем месте. Пытаюсь завершить перевод финального абзаца, чтобы хоть что-то на сегодня сделать до конца.
Не люблю оставлять дела на половине. Мама с детства внушала, что нужно все доводить до ума-разума, вот и сейчас не останавливаюсь, пока не откладываю готовый документ в сторону.
Выключаю компьютер и тру глаза.
Работа помогает. Всегда у меня было так. Не знаешь, что думать – грузи себя, уставай, тогда и “думалка” отключится…
Поднимаюсь из-за стола и потягиваюсь. Спина немного побаливает, но удобное кресло минимизирует неприятные ощущения.
Закрываю за собой дверь приемной, направляюсь в крыло, где работала до сегодняшнего дня.
Нужно забрать свои вещи, родные сердцу безделушки, да и верхняя одежда осталась висеть на вешалке.
Понимаю, что где-то даже я специально засиделась, чтобы не идти в рабочие часы. Наверное, девочкам жутко интересно, но…
Не могу пока. Я не готова к расспросам, мне нужно переспать со всем тем, что случилось со мной и,
