(Не)реальный - Джина Шэй
Нет, нет, она не прикоснется. Она не изменит. Не предаст. Не бросит. И сейчас – он, пожалуй, поработает над тем, чтобы этого ей не захотелось.
Макс только примерился, чтобы уже проникнуть членом куда нужно – как за стеной вскрикнула женщина. И это очень сильно сбило. И Макс, и Аленка аж замерли, прислушиваясь. Аленка аж на локтях приподнялась, недоуменно косясь на стену. Жаль, никто из них не был с Криптона, и ни у кого не было рентгеновского зрения.
Женщина вскрикнула еще раз. Надсадно. Громко. Проникновенно. Даже сладко!
Охо-хо, что, утренний придурок решил вернуть долг сторицей – решил сегодня не дать поспать Аленке с Максом? Или его так задел выпад Макса в сторону его мужских возможностей? Максу даже захотелось зловеще расхохотаться. А за стеной невидимая незнакомка застонала еще разок.
– Звукоизоляция – дерьмо, – фыркнул Макс, – напиши это в отзыве на гостиницу.
– Её там убивают? – шепотом поинтересовалась Аленка. И Макс не удержался, сдавленно хмыкнул, пытаясь не расхохотаться, а потом чуть двинул бедрами, и Аленка охнула, когда в её тесное лоно ворвался мужской член. Макс с трудом представлял, что может испытывать она, а он сам себе казался балансирующим на тонком лезвии. Упадешь – и взорвешься. И мира привычного тебе больше не будет.
– О да-а-а, – протянул Макс, – её там убивают. И я тебя сейчас так же убью, Дездемона. Заколю. Насмерть.
– Лучше до оргазма «заколи», – со сдавленным стоном выдохнула Аленка. И почему это со сдавленным? Что, Макс жарил её хуже, чем жарил в соседнем номере свою бабу утренний придурок? Вот это вот было обидно. Ну, ладно же, Яковлева, держись!
Макс дернул из-под головы Аленки подушку и заставил её приподнять бедра, чтобы устроить подушку как раз под этой аппетитной задницей. И пусть звукоизоляция в отеле была дерьмовая, а вот подушки были отличные, плотные, объемные.
Макс победил – может, не соседа, но Сан – точно, потому что с первым же толчком вот так, когда ее бедра оказались приподняты, она вскрикнула сильнее, импульсивнее. Ой не врали про точку джи сексологи, ой не врали… Хотя Ольховский и так это знал. И знал, насколько будут оглушительны ощущения и для него самого. Но… Вообще-то он ошибался. Потому что ощущения сейчас были гораздо сильнее, чем все эксперименты «до». Играла увлеченность Аленкой, ужасно сильно играла. И все в ней было хорошо, и сама она была охренительная – а внутри узкая, скользкая, сладкая… Раз прижмешься к этим губам, к этому телу, раз проникнешь внутрь девичьей щели – и все, уже не захочешь отрываться. И как она до сих пор оставалась одна, а? Впрочем, это хорошо, это как раз замечательно. Раз никого у неё нет – значит, и отбивать не надо будет. А выпускать эту девушку из своих рук Макс не собирался. Она была его, настолько глубоко, что Макс осознал это едва ли не с первой встречи.
Блин, да она текла так, как никто от Макса не тек, ни одна не хотела его настолько сильно. И Макс пытался себя убедить, что нет, что дело на самом деле не в нем, что для Аленки это значит меньше, чем ему кажется, но… Не получалось в это верить. Он её знал. Она ему говорила, что если фокусируется на одном мужчине – то видит только его. Интересно только – хотела ли она так же хоть кого-то, на ком «фокусировалась» раньше.
Эта мысль будто подстегнула в груди Макса ревнивого зверя. Он не хотел, чтобы Сан – его Сан – думала о ком-то еще. Вспоминала кого-то еще. Макс хотел стать лучшим её мужчиной, он смертельно хотел, чтобы она сама захотела с ним остаться.
Макс жадно сжал пальцами ягодицы девушки – ты же любишь пожестче, так ведь, Сан? И она оценила, заскулила, завозилась под ним, отчаянно Максу подмахивая, будто сходя с ума от желания быть насаженной на его член. Ох, сладкая, да хоть вообще никогда не слезай… С тобой же никаких стимуляторов Максу не надо будет даже лет в восемьдесят…
Чуть ускорил темп собственного движения внутри неё. И понял, что весь мир вокруг вдруг резко перестал иметь значение.
И плевать, как там орала баба под Аленкиным соседом. Сама Аленка стонала под Максом. Задыхалась от удовольствия. Содрогалась от накатывающего на её тело оргазма. И только это имело значение.
Ох, Ольховский, и как ты в это влип, ты хоть сам понял?
14. Сосед. Капитуляция
– Вы сегодня одна, сударыня?
Галантность соседу шла больше, чем хамство. Аленка оторвалась от омлета, в котором без особого аппетита ковырялась, и подняла взгляд. Да, точно, тот же самый мужик, только сейчас – с насмешливой улыбкой на губах, и вместо выглаженного делового костюма – простая белая рубашка с расстегнутым воротом и джинсы. Да, кажется, сегодня он ни на какую конференцию не собирался.
– Вам чего? – кисло поинтересовалась Аленка, а сосед, проигнорировав её тон, сел за столик Аленки. Вообще он был симпатичный – даже при том, что сердце Аленки было глубоко и прочно занято одной улыбчивой и крайне настойчивой личностью, все равно она нашла сидящего напротив неё мужика симпатичным.
– Не напрягайтесь, сударыня, – насмешливо усмехнулся сосед, – мне, честно говоря, нечем заняться, до вечера я домой вернуться не могу, а ехать на работу мне не хочется – и не обязательно.
– Что за работа такая? – без особого интереса уточнила Аленка. Вот бы у Макса была такая – чтобы можно было исходить из собственных хотелок, а не из жесткого графика. Чтобы как сегодня – он не выбирался из кровати – пусть и чертовы сорок минут, с поцелуями, с ласками, так, что весь мир не до конца проснувшейся Аленки затапливало его теплом, но все-таки – Макс ушел. Обещал, что вечером обязательно до неё доберется, но до вечера было еще столько времени – что не понятно, как его было вообще прожить.
– В отпуске любая работа такая, – рассмеялся сосед, – просто у меня так выходит, что я даже в отпуске на работу заглядываю. Но в середине августа мне в университете делать особо нечего.
Чуда не произошло. Рецепта
