Юная жена. Твоя в расплату - Амира Ангелос
Что на это ответить? Что он ошибается, и то что сделал со мной в прошлый раз ничем иным нельзя назвать?
И все же чувствую облегчение. Начинаю верить, что по крайней мере сегодня не тронет меня.
— Тогда позволь, я лягу в ванной, — выдаю тихим шепотом.
— Что за бред? — хмурится. — Это извращение.
— Тогда хотя-бы на этом — показываю рукой на кушетку возле окна… и едва не роняю тяжелое платье.
— Хорошо. Делай как тебе удобно, — Тураев пожимает плечами и направляется к гардеробной.
Спустя минуту у меня получается отмереть. Заглядываю следом. Тишина. Прохожу внутрь. Слышится плеск воды из-за двери в ванной. Он принимает душ. Отлично! У меня есть время переодеться. Вымоюсь позже, когда Тураев, надеюсь, уснет.
Его не было около часа, я уже устала каждую секунду ждать его появления. Успела впасть в легкую дрему, проснуться.
Дамир входит в комнату, с облегчением замечаю, что на нем спортивные штаны. Это куда лучше чем например полотенце на бедрах. И все равно вид мощной груди с темной порослью заставляет нервно сглотнуть.
Надо встать и пойти тоже помыться. Иначе мне не заснуть. Мое тело впитало слишком много внимания на этой свадьбе. Я верю в такие вещи как зависть, карма… Может подождать пока Дамир заснет?
Свет в комнате я погасила, но во дворе все еще включено довольно яркое освещение, которое установили для праздника. Так что довольно светло.
Дамир роется в сумке, в падающем из окна свете мелькает лезвие ножа. Кажется я готова заорать во все горло, только вот не издаю ни звука, парализованная… Так вот его план. Наверное, это самая страшная месть отцу… Он сейчас зарежет меня. Ему ведь не нужна жена, она сам сказал. Такой дикий и неукротимый человек не позволит, чтобы его заставляли плясать под чью-то дудку…
Но Тураев не подходит ко мне. Он прикладывает лезвие к внутренней стороне ладони. Кровь капает на постель и меня пронзает понимание… зачем все это.
Становится пронзительно больно. Наверное и Дамиру сейчас больно. Он порезал себя ради меня…
Нет, дурочка, он скрывал тем самым следы своего же преступления! Мне радоваться надо, что уже все позади. Иначе он бы сейчас драл меня на этой постели, в чужом доме, на радость проклятому Беркуту!
— Я вижу, что не спишь, — говорит Дамир спокойно, обматывая рану небольшим полотенцем, зажимая его в руке.
— Это интересное представление, — произношу как можно холоднее.
— И не говори.
— Я в ванную, — решительно поднимаюсь с кушетки. — Спокойной ночи.
— И тебе, — Дамир откидывается на подушки.
Когда возвращаюсь в комнату, он уже спит. В штанах. Раскинувшись на постели, полностью заняв ее. Дыхание спокойное и размеренное. Я же полночи ворочаюсь на жесткой кушетке. Уснуть не получается, сбила себе сон коротким провалом в небытие. Считаю минуты до рассвета, в ожидании когда сможем покинуть проклятое место. Оказаться где угодно, где, надеюсь, у меня будет отдельная комната и я смогу хоть немного выдохнуть. Начать собирать осколки собственной жизни. Я должна с этим справиться, не хочу быть слабой и прогибаться под обстоятельства.
Глава 14
Просыпаюсь от того что кто-то трясет меня за плечо. Открываю глаза — надо мной лицо Дамира. Комнату заливает солнечный свет, это успокаивает меня, но все равно я на какие-то мгновения успеваю запаниковать.
— Мы выезжаем через двадцать минут.
— Хорошо, — отвечаю достаточно бодро, сон как рукой снимает.
В желании как можно скорее покинуть этот особняк я с Тураевым полностью солидарна! Собираюсь очень быстро. В доме все погружено в безмолвие. Дамир берет мою сумку, у него же вещей нет. Может мы даже не будем вместе проводить этот чертов медовый месяц?
— Это ничего что мы не прощаемся с хозяином дома? — все же не могу не задать вопрос шепотом, когда оказываемся возле ворот.
— Думаю с нам достаточно его гостеприимства, — холодно отвечает Тураев.
— Да, но я не хочу навредить…
— Успокойся. Я предупредил что у меня еще дела перед вылетом.
— Ясно…
За воротами нас ждет машина, за рулем неизменный Муса. Скрипнув, ворота закрываются. Кадры прошедшего вечера проносятся как в замедленной съёмке. Что все это было? Дорогое представление, зачем все это?
И что ждет впереди? Мучительные испытания или выторгованный покой, год без страха за жизнь самого близкого человека?
В центре города Дамир приказывает водителю остановить машину.
— Отвези ее в аэропорт, Муса. У меня еще дела.
— Нет! — вскрикиваю. — Мы так не договаривались!
— У меня дела, Стефания. Не устраивай сцен.
— Ты можешь навредить…
— Мы заключили сделку и я принял условия. Не заставляй меня пожалеть об этом. Хочу на год забыть о существовании этого урода.
Оглядываюсь и наблюдаю в заднее стекло как Тураев пересаживается в другую машину. Мне все равно неспокойно и все же я почему-то верю что не обманывает…
В бизнес-зале аэропорта Муса не отходит от меня ни на шаг. Если иду в туалет заходит и стоит возле кабинки. Невыносимо! Щеки горят от унижения, но по выражению лица моего конвоира понятно, что спорить с ним бесполезно.
Беру себе бизнес-ланч, но прежде чем приступить к еде, набираю отцу.
— Привет, — произношу с облегчением, когда он отвечает.
— Привет, милая. Как ты?
Как прошла ночь?
Нет, слава богу такого он не спросит.
— Сижу в бизнес зале, жду вылета.
Я даже не знаю в какую страну мы летим!
Как бессловесная кукла. Зачем мне знать? Если все равно мое мнение ни на что не влияет.
— Я безумно благодарен тебе, дочка. Ты не представляешь как меня выручила!
— Ты же понимаешь что год пролетит быстро?
— Я что-нибудь придумаю.
— Пап… кто такой этот Беркут? Зачем ему нужна была вся эта свадьба? Такие траты… Он же все оплатил.
— Не думай об этом.
— Мне правда хотелось бы знать.
— Для него деньги не проблема. У него их куры не клюют. Надеюсь работая с ним и я свое финансовое положение поправлю.
— Только не вляпайся никуда больше, умоляю!
— Не переживай, милая. Поверь, я бесконечно ценю то что ты делаешь для меня. Ну и конечно это только потому что знаю, что Тураев тебе не противен. Будь на его месте другой я бы никогда…
От этих слов меня бросает в жар. Вскипев от негодования я перебиваю отца:
— Что ты такое говоришь? Я продала себя как вещь, а ты намекаешь что я от этого удовольствие получаю?!
Вспоминаю как стояла перед Дамиром на коленях. Невиданное унижение!
— Успокойся, дочка. Я лишь
