(не) Случайная для мажора - Лана Серова
В несколько широких шагов преодолевает расстояние между нами, подходит ближе и забирает из моих рук пакет с пирогом.
– Сказать, чтоб помог, не судьба было?
– Мне не до этого было, знаешь ли, – отвечаю, вздернув подбородок. – Тащила свою задницу сюда.
Игорь смотрит на меня своими колдовскими глазами. Губы парня дергаются, будто он сдерживает смех. Я же, распрямив спину, направляюсь мимо него к машине, которую рьяно охраняет местная шпана.
– Так ты из этих? – слышу насмешливый голос позади себя.
– Из каких?
– Феминисток, – фыркает Гронский. – Девичья сила и вся прочая хренотень.
Я останавливаюсь около машины и поворачиваюсь к парню. Тот стоит с нахальной улыбочкой на лице, медленно опускает взгляд и осматривает меня с головы до ног. Вижу, как вспыхивают его глаза при виде участка обнаженной кожи между джинсами и топом. Я тут же жалею, что так разоделась.
– Ты имеешь что-то против феминисток?
– Я? – притворно удивляется Гронский. – Только если ты не следуешь их девизу, Оливка.
– Это какому?
– Ну как же, – вздернул бровь Игорь. – У них девиз один – возбудим, но не дадим.
Я закатила глаза и качнула головой.
– У тебя все мысли в штанах? – скептически спрашиваю.
– При виде тебя, да, – лыбится этот придурок и подходит к машине.
Наклонившись, закидывает пакет на заднее сиденье, туда же водружает форму с пирогом. Я наблюдаю за ним, пока он наполовину скрылся в машине. Снаружи торчит лишь его задница, обтянутая льняными светлыми брюками.
Встряхиваю головой, когда Гронский заканчивает с продуктами и вылезает наружу. Смотрит на меня, а на его губах дерзкая улыбка.
– На мой зад, что ли, пялилась?
Я тут же вспыхиваю и фыркаю, стараясь скрыть свою реакцию.
– Ещё чего!
– Смотрела она, мужик! У меня на это глаз наметан.
Я резко разворачиваюсь в сторону подростка, что посмел открыть свою варежку. Узнаю Костика, соседа снизу. Ну, погоди мне, мелкий предатель! Одариваю его гневным взглядом и сажусь в машину. Намеренно громко хлопаю дверь и слышу в ответ низкий смех Гронского...
* * *
На удивление, поездка до санатория проходит спокойно. Мы болтали с Гронским о всяких мелочах, он даже обошелся без своих идиотских подколов. Игорь рассказал о том, как жил в Штатах. Как открыл фирму, хотя отец и был против.
– Он всегда хотел, чтобы я протирал штаны до дыр, сидя в его сраном офисе, – говорит Гронский, и я с удивлением слышу горечь в его словах. – Ему всегда было плевать на то, чего хочу я.
– Может, не так уж это и плохо? – осторожно говорю я. – Многие были бы счастливы оказаться на твоем месте…
– Пффф, – скептически смотрит на меня Игорь. – Я захотел сам добиться всего, понимаешь? Там, где никто не знает, что я сынок того самого Гронского.
Дальше Игорь в красках вспоминает, как начинал вести бизнес вместе с Киром. Сколько было взлетов и падений, пока их контора не стала одной из лучших. Я с интересом слушаю его и ловлю себя на мысли, что совсем не знаю этого парня. Думала, что он типичный мажор, которому все достается на блюдечке с голубой каемочкой…
Но теперь Игорь раскрывается передо мной с другой стороны. Да, он не следит за своим языком и руками. Напористый и наглый, что порой пугает… Но его поступки говорят о том, что на самом деле он лучше, чем хочет казаться.
Украдкой смотрю на его руки, лежащие на руле. Накачанные, испещренные венами… они так и притягивают мой взгляд. Короткий рукав футболки открывает тату, которую я заметила еще в клубе. Пытаюсь прочесть витиеватую надпись.
– Что значит твоя тату?
– Какая именно? – отвлекается от дороги Игорь и кидает в мою сторону насмешливый взгляд.
– Эта, на руке, – тыкаю в нее пальцем. – А что, есть еще?
– Ничто не истинно, все дозволено, – отвечает Гронский.
Я задумчиво киваю, и мы заезжаем на территорию санатория. Паркуемся на заполненной стоянке. Рассматриваю большое здание за забором, когда чувствую движение рядом с собой. Резко поворачиваюсь и упираюсь руками в грудь Гронского.
Он придвинулся ко мне, подавляя своей близостью. Кровь грохочет в ушах, сердце начинает отстукивать такой знакомый в его присутствии бешеный ритм.
– И да, у меня есть еще тату, – говорит вкрадчиво, почти нежно. Хватает мою ладонь и быстрым движением прикладывает ее к себе, чуть ниже пояса брюк. – Прямо здесь, Оливка. Хочешь глянуть?
Спрашивает утробным голосом с хрипотцой, его взгляд опускается на мои губы. Даже сквозь ткань брюк я ощущаю ладонью, насколько разгоряченная его кожа. Я замираю перед ним, словно кролик перед удавом. Не могу пошевелиться… то ли от страха, то ли от мучительного томления в груди…
Игорь улыбается и поднимает мою ладошку к своим губам. Целует пальчики, коснувшись влажным языком кожи. Тело простреливает судорогой ответного желания, настолько сильного, что я сама пугаюсь этих чувств. Пытаюсь вырвать ладонь из его хватки, но Игорь держит крепко.
– Ты такая красивая, Оливка. Что делаешь со мной...
Словно в замедленной съёмке вижу, как Игорь медленно наклоняется ко мне. Меня штормит и я словно раздваиваюсь, одна часть во мне вопит от нетерпения и жаждет его поцелуя... а другая противным голосочком ворчит, чтобы прекратила таять от одного его взгляда...
Наплевав на доводы рассудка, я тянусь к Игорю. Вижу, как дёргается его кадык, а глаза загораются диким пламенем.
Бум! Раздается удар по стеклу, и я резко подскакиваю на месте, разворачиваясь в сторону шума. За окном машины стоит бабуля и, прищурившись, рассматривает Гронского...
Глава 21
Глава 21
Карина
Я выхожу из машины и кидаюсь обнимать бабулю.
– Я так скучала, ба! – говорю ей, а она тепло улыбается в ответ и гладит меня по голове.
Слышу, как сзади хлопает дверь автомобиля, и тяжело вздыхаю. Сейчас начнется...
– А это что за интересный молодой человек, Тыковка? – спрашивает бабушка, отстранившись.
Я разворачиваюсь и наблюдаю за тем, как к нам подходит Игорь. Руки в карманах, в глазах веселые искорки. Поворачиваюсь к бабушке и прямо вижу по ее
