Бес Славы - Юлия Еленина

 Всю дорогу до ЗАГСа я смотрю в окно. Лето, зелень, жара. А у меня такой холод на душе. Лед... Глубоко и навсегда теперь уж проникли в меня льдинки тех глаз.

 Вскоре мы тормозим. У нужного нам здания много машин, много народа. Не одну нашу свадьбу сегодня регистрируют. И все вокруг такие радостные и счастливые, громко кричат, открывают шампанское.

 Мужчины покидают автомобиль, а я смотрю на два переплетенных кольца над входом в ЗАГС. И понимаю, что это символизирует: переплетение жизней, судеб, душ и тел... Мое тело уже принадлежало другому, и я не уверена, что душа переплетется теперь так, как надо.

 Чувствую вдруг прикосновение к коленке. Наташка. Я поворачиваюсь к ней.

– Пойдем, – говорит она.

 Киваю и послушно выхожу. Подруга берет меня под руку, крепко держит, словно боится, что я сбегу, и ведет к крыльцу.

 Буквально перед нами двери ЗАГСа широко распахиваются, и на улицу выходят люди во главе с уже ставшей мужем и женой парой. Столько позитива в них, столько любви – это все обволакивает теплой волной, и я невольно улыбаюсь, радуясь за их счастье.

 Я тоже его достойна! Счастья... О нем я мечтала. О нем в кругу большой семьи. По сути, и у меня уже есть семья. То, что внутри – оно мое, уже неоспоримо. Но не Митино, господи! А если он узнает, когда-нибудь? Что тогда?

 Тогда... Нет, теперь, я просто обязана сделать Митьку самым счастливым мужчиной на свете! Буду все для него делать, стану самой лучшей и послушной женой. Может, мне это зачтется за мой обман?

 Наша пара следующая в очереди на роспись. Стоим и ждем у дверей. Митька поправляет галстук и оглядывается.

– А где Агафья Ильинична? – интересуется он, нахмурившись.

– Она дома осталась. Плохо себя чувствует, – отвечаю я. Вот – еще одна ложь.

– Жаль, – пожимает он плечами равнодушно.

Наташка хватает меня за руку и шепчет на ухо:

– Она что, все знает?

– Не обо всем, – отвечаю я тоже тихо.

 Здесь нас приглашают в зал. Заходим под стандартную музыку. Марш Мендельсона. Свидетели останавливаются чуть позади нас, остальные гости за ними. А мы с Митькой стоим перед улыбающейся регистраторшей. Ее улыбка кажется мне такой фальшивой, ненастоящей. Как эта свадьба.

– Уважаемые невеста и жених! – начинает она. – Сегодня – самое прекрасное и незабываемое событие в вашей жизни. Создание семьи – это начало доброго союза двух любящих сердец...

 Она сказала – любящих? А настолько ли? Взаправду?

 Зачем? Зачем все эти слова? Они звучат сейчас так больно, лезвием по сердцу.

– С этого дня вы пойдёте по жизни рука об руку, вместе переживая и радость счастливых дней, и огорчения, – продолжает регистратор. – Создавая семью, вы добровольно приняли на себя великий долг друг перед другом и перед будущим ваших детей...

 Наших детей! Господи!

 Неужели я все-таки это сделаю? Как? Если я сейчас даже глаза не могу оторвать от плитки на полу?

– Перед началом регистрации прошу вас ещё раз подтвердить, является ли ваше решение стать супругами, создать семью искренним, взаимным и свободным, – она поочередно смотрит на нас, а потом обращается к Мите: – Прошу ответить Вас, жених.

Митя улыбается, берет меня за руку и отвечает:

– Да.

– Прошу ответить Вас, невеста.

 У меня в эту секунду начинается паника. Я начинаю трястись. Бросает то в жар, то в холод. Боюсь смотреть по сторонам... Митя гладит меня по руке. А я дергаюсь, чувствуя себя такой лживой, такой грязной. Может, я сто раз пожалею о своем решении. Может, на меня станет коситься вся деревня, осуждать…

 Но я понимаю – неправильно это все. Нечестно.

Не могу я так!

 Я выдергиваю ладонь из Митькиной руки. Не поднимая глаз, говорю:

– Прости, Митя, прости...

И выбегаю из зала.

Глава 15

Матвей

Сашка сидит напротив меня и явно мается похмельем. Волосы взъерошены, запах перегара в комнате такой, что и открытое окно не помогает, лицо помятое, веки припухшие.

 Он уже минут пять пытается сфокусировать на мне взгляд. Говорить, по всей видимости, тоже не может. Знакомое ощущение, как будто во рту песок.

 Я поднимаюсь с кресла и подхожу к мини-холодильнику, который здесь стоит в каждой комнате. Нахожу бутылку минералки и протягиваю Шурику, предварительно открыв.

 Друг жадно глотает холодную воду, а потом довольно выдыхает и наконец-то спрашивает хриплым голосом:

– Матвей, что тебе понадобилось в такую рань?

 Я снова опускаюсь в кресло и отвечаю:

– Два часа дня уже.

– И что? С каких пор ты стал жаворонком?

 Самому интересно, с каких пор. Теперь каждое утро начинается с будильника в восемь утра. А вставать с бодуна в такое время, тем более когда уснул только пару часов назад, то еще удовольствие. Поэтому как-то незаметно мой режим изменился.

 Алкоголя стало меньше, сна стало больше, и я понял, что стал себя чувствовать гораздо лучше. Почти так же, как и раньше.

– Саша, – тихо зову друга, беззвучно барабаня пальцами по кожаному подлокотнику, – что тебе предложил Ильдар?

 Шурик на минуту хмурится задумчиво. Неужели столько предложений было?

– Да ничего особенного… Ты же знаешь, что у моего бати сеть ночных клубов по городу?

 Я киваю в ответ, уже понимая, куда он клонит. А Ильдар об этом умолчал. Понимает, придурок, что ставит под удар не только себя и Сашу, но и Сергея Валерьевича. Пока отец Шурика пытается развить бизнес в Европе, здесь, конечно, есть доверенные лица, которые ведут дела, но сыночку большого босса никто слова не скажет. Идеально придумано. И почему-то кажется, что мозгов у Ильдара не хватило бы, чтобы самому все просчитать.

– Знаю, – отвечаю, причем довольно резко.

 И моя догадка подтверждается:

– А представь, какая прибыль упадет в наш карман. Главное – подсадить, а потом увеличить цену.

 А вот теперь слышу Ильдара в этих словах.

– Саш, ты же понимаешь, что это криминал. Ввяжешься – назад дороги не будет. И, кстати, что думает по этому поводу Сергей Валерьевич.

 Шурик удивленно на меня смотрит и спрашивает:

– А зачем ему об этом говорить?

– Хорошо, а если менты накроют?

– Пфф, – фыркает Сашка. – И что? Все покупаются, и менты не исключение.

 Дебил,