Весь этот мир не ты - Ана Сакру
— Так, на хрен этих двоих! — орёт Марат так, что умудряется заглушить музыку. Охранники вырастают перед нами как грибы, а через секунду нас с Ником уже спускают с крыльца клуба.
— Если бы ты, сука, Польской не была, — рычит Марат с верхней ступеньки, сжимая кулаки, так что вены на руках надуваются, — Мы бы вас сейчас обоих трахнули и в лесу закопали. Бате привет.
И хлопает тяжелой дверью. Я растерянно смотрю по сторонам, пытаясь понять я ли это вообще. Никита рядом нагинается, опираясь на колени, и сплевывает кровь.
— А что, классно сходили, — фыркает Аверин весело, будто не у него над бровью надулся кровавый синяк, а нос смотрит немного в сторону.
Глава 24. Надо бы в травму
Я кошусь на распрямляющегося парня и не могу удержаться от колкости.
— Ну дааа…У тебя сегодня столько приключений. Всё успел, молодец.
— Что успел? — Ник очень правдоподобно изображает недоумение.
На что я лишь раздраженно фыркаю. Его наигранная невинность меня бесит.
— Ну как же. И потрахался, и подрался, — цежу сквозь зубы и первая иду к его машине. С меня хватит. Я хочу домой. Он — водитель, вот пусть и везет.
— Так, стоп, — несется мне в спину, — Насчет второго вопросов нет, а вот насчет первого…Это ты мне сейчас предлагаешь переспать в такой странной форме, или я чего-то не знаю?
Я издаю что-то типа "ПППФффф" и нетерпеливо дергаю ручку пассажирской двери.
— Открой, — бурчу вместо ответа.
— Нет, серьезно, — Никита проходит мимо меня, вертя ключи на пальце, — Если предлагаешь, то я за.
Ещё и улыбается во все тридцать два. Учитывая кровоподтеки и свернутый нос, выглядит слегка жутковато.
— Тебе бы в травму, Аверин, — отвечаю почти участливо, — Больно расписной для героя- любовника.
— Ты не переживай, — хмыкает Ник в ответ и нагло подмигивает, — прямой нос мне для этого не сильно нужен. А всё остальное не пострадало.
Он пикает ключами, и я наконец дергаю на себя эту чёртову дверь.
— Иди это Машке расскажи, а я домой хочу, — я стараюсь, чтобы мой голос звучал именно пренебрежительно, а не обиженно. Но меня настигает провал. Прозвучало как-то очень уж…жалобно что ли. Отчего сразу захотелось уткнуться носом в боковое стекло и расплакаться.
Хуже всего то, что и Никита сразу перестал улыбаться. Его моментально сделавшийся ласковым тон резанул по-живому.
— Лин, ну смешно. Какая Ракова? Ты чего?
Он хлопает дверью, садясь в машину, и отрезает нас от мира за пределами салона автомобиля.
— Не делай из меня дуру. Вы при всех стали и ушли, после того, как она тебе чуть все ухо не облизала, — гневно шиплю я и краем глаза вижу, что он улыбается.
Улыбается и молчит. Просто смотрит, как я вся киплю от злости. Это что, забавно по его мнению?
— Что уставился? — рычу тихо. Не могу выдержать его взгляд, сверлящий мой профиль. Он сбивает меня с намеченного пути.
Вместо ответа Никита отщелкивает мой ремень безопасности и резко тянет меня на себя. Я что-то вяло протестующе мычу, что не мешает мне через секунду оказаться у него на коленях. Я замираю тут же, как кролик перед удавом, так как его лицо оказывается слишком близко к моему, а мужское дыхание опаляет мою щеку.
— Лин, она подарок Котовой в машине забыла. Я сказал, что сейчас схожу один, но она встала со мной, сказав, что ей нужно в туалет. Я конечно видел твой дьявольский взгляд… Но посчитал, что будет слишком странно при всех через стол рассказывать тебе, что я иду на парковку, в то время как Машка в дамскую комнату. Хотя…
Тут Никита тихо смеется, а я медленно поворачиваюсь к нему, чувствуя, как внутри что-то отмирает.
— На месте Раковой я бы описался прямо там. Ты на неё так зыркнула.
И он уже смеётся в голос. Я смотрю на него и не могу не начать улыбаться. Я вдруг понимаю, что верю ему. Нет, не так…ВЕРЮ. Я такая дура. Так странно…Я раньше никогда так часто себя глупо не чувствовала, а рядом с Авериным это происходит постоянно. Но мне это нравится. Я не знаю, не могу объяснить почему. Я задаю ему следующий вопрос, хотя уже точно знаю на него ответ.
— Но ведь она не просто в туалет пошла.
Никита согласно кивает и обнимает меня, рассеянно поглаживая поясницу, притягивает ближе к себе.
— Не просто, но это был лишь намек, который я предпочел не замечать. Она поняла.
— Сомневаюсь, — фыркаю я.
— Я не хочу говорить о Раковой, — шепчет Ник, склоняясь ко мне и прикусывая мочку. Одна его рука сползает с моей талии на бедро и сжимает ногу сквозь тонкую ткань брюк. Его язык скользит по ушной раковине, очерчивая контур.
Меня тут же накрывает безвольной чувственной пеленой. Я ещё никогда не была так близка к тому, чтобы сдаться. По телу пробегает жаркий ток, и я неожиданно ярко ощущаю выпитую текилу, с новой силой туманющую голову. Разве так бывает? Глаза сами собой закрываются, губы Ника скользят от уха по моей шее всё ниже, оставляя влажный обжигающий след.
— Тебе бы в травму, — мямлю из последних сил, даже не пытаясь как-то ещё его остановить.
— Я уже говорил, что мне не нос понадобится, — хрипло отвечает Никита, и я ощущаю его улыбку на своей ключице.
Где-то на периферии сознания истошно бьётся мысль, что надо бы сказать, что у меня никого никогда не было, что для меня это не просто приключение в машине. Но Никита снова целует меня: требовательно и жадно. Его язык толкается мне в рот, а левая рука обхватывает мой затылок, делая поцелуй ещё глубже. И я обо всём забываю. Иллюзия контроля, что я могу остановить его в любой момент (а я почему-то уверена, что Аверин сразу остановится), освобождает меня от всех тревог, позволяя бездумно погрузиться в ощущения. Я жадно втягиваю воздух, пропитанный им, зарываюсь пальцами в черные густые волосы, ощупываю лицо, грудь,
