Девочка-лед (СИ) - Джолос Анна

На меня смотрит полностью мокрая, полуголая, испуганная донельзя девчонка. Все тело в подтеках цветной краски и грязи. Вздыхаю. Жива, почти цела — уже неплохо. Теперь бы выбраться из этого дома.

Исследую правое крыло. Там расположена шикарная гостиная и библиотека. Просто с ума сойти. Личная библиотека! Теперь понятно, почему этот придурок с небрежной легкостью выдает цитаты классиков на уроках литературы. А я и думала всегда, откуда в его голове такие познания…

Поднимаюсь на второй этаж. Иного варианта просто нет. Не понимаю, что предпринять дальше. Кого искать? Кого просить о помощи? Этот дом словно из фильма ужасов. Такой же неприветливый, холодный и пустой.

Может, мне удастся найти телефон, чтобы позвонить? Да только кому?

Дане, Паше? Бабушке?

Не смеши, Алена… Абрамов ясно дал понять: с полицией все решаемо. Вряд ли они станут слушать девочку, чья семья состоит на учете в соц опеке. У Яна уже и версия готова…

Внезапно я понимаю, что из этой ситуации есть только один выход. Он мне не нравится, но это хоть какой-то шанс попасть сегодня домой к сестре.

Осторожно по очереди заглядываю в комнаты. В одной из них слышу шум воды.

Меня колотит, но я все же захожу и закрываю дверь, прислонившись к ней спиной. Адски страшно, но что еще остается делать?

Осматриваю комнату. Так сразу и не определишь, кому она принадлежит. Потому что здесь: идеальная чистота, порядок и отсутствие каких-то характерных черт, выдающих хозяина. Обстановка обезличена, но по цветовой гамме и стилю можно предположить, что спальня мужская.

Да я итак с первой секунды поняла чья. Есть одна вещь, которая сразу кричит о том, что это Его комната. Запах. Этот аромат я знаю, как никакой другой. Уж слишком часто имела возможность его почувствовать.

Когда шум воды резко прекращается, я выпрямляюсь, вытягиваясь струной во все свои метр семьдесят три. Нервно сглатываю, стискиваю зубы до хруста.

Дрожащей рукой сжимаю пистолет, как раз в тот момент, когда Беркут выходит из ванной комнаты.

Он в одних спортивных брюках. Босиком. Подходит к окну, взъерошивая белоснежным полотенцем мокрые волосы.

Мне кажется, что сейчас мое сердце стучит как африканский барабан. Громко и надсадно. Вот-вот остановится.

Парень каким-то шестым чувством ощущает мое присутствие. Резко оборачивается, да так и замирает.

Вскидывает бровь.

Молчит несколько секунд, удивленно на меня таращась.

Опускает взгляд на мою руку.

— Лисицына, — в голосе недобрая настороженность, — опусти пистолет…

Глава 11

АЛЕНА

Я только сильнее сжимаю оружие в руках и, сглотнув тугой комок образовавшийся в горле, медленно и уверенно качаю головой.

Да ни за что!

Беркут мрачным взором оценивает мой внешний вид, а затем, небрежно набросив полотенце на плечи, убирает руки в карманы черных, спортивных брюк. Его голый торс и внимательный цепкий взгляд смущают меня весьма некстати. Я вспоминаю о том, как выгляжу в данный момент и отчаянно заливаюсь краской стыда и смущения.

Наплюй ты на это, Лисицына! Только что ты была живой мишенью для его друзей, тебе удалось от них удрать и сейчас цель номер один — попасть домой к Ульяне. Остальное ну вот просто не имеет значения!

— Чем обязан твоему позднему визиту? — спрашивает хмуро.

Честное слово! Будто я постучала к нему в канун Хэллоуина и попросила конфет. Идиот!

— Уж поверь, не с праздником явилась поздравить! — сквозь зубы отвечаю я.

Он делает шаг вперед, и я направляю пистолет повыше.

— Стой, где стоишь! — предупреждаю, закусив внутреннюю сторону щеки, чтобы хоть немного унять дрожь.

— У тебя в руках, Лисицына, — прищурившись, тянет он, — Umarex Beretta. Знаешь, что это?

— Понятия не имею! — отзываюсь глухо. — Но знаю, что это пистолет и что он стреляет!

Парень ухмыляется, и его губ касается хитрая полуулыбка.

— Одна из немногих газобаллонных моделей, которая сочетает в себе имитацию движения затвора боевого пистолета (блоу бэк) и нарезной ствол. Все это весьма приближает реплику к огнестрельному аналогу — автоматическому пистолету Beretta PX4, — спокойно рассказывает мне он.

— Очень познавательно! И к чему мне эта информация? — интересуюсь я, внимательно наблюдая за ним.

— У этого агрегата, предназначенного, к твоему сведению, для спортивной стрельбы, отличная точность, дуловая мощность до 7,5 джоулей и свинцовые пули, которые набирают начальную скорость в 130 метров в секунду.

— Отлично! Я поражена твоими познаниями!

— Это тебе не игрушка, — резко меняется его тон. — В курсе, что по официальным данным МВД от пневматики погибает куда больше людей, чем от охотничьего ружья?!

Я в ответ лишь хмыкаю.

— Сейчас ты целишься фактически мне в глаз. Мягкие ткани, проникновение в мозг — летальный исход, — будничным голосом объясняет он, будто речь идет о погоде на завтра. — На кону твоя свобода, Лиса, да и мне, как-то не комильфо откинуться от рук идиотки ради того, чтобы дата рождения и смерти красиво и аутентично смотрелась на надгробной плите.

Спокойно и холодно произносит все это в стиле эдакого черного юмора, а я в это время стою и обливаюсь потом от нервного перенапряжения. Не так-то это просто, знаете ли, — целиться в живого человека, пусть и в такого мерзавца, как Роман Беркутов. Это вам все же не киношная постановка Даже если учесть всю заманчивость идеи, заключающейся в исчезновении с лица земли этого ублюдка, отравляющего мою жизнь уже на протяжении двух лет, картина вырисовывается так себе…

— Не так уж и красиво, — тихо комментирую я.

— Че? — не понял сразу он.

— Двенадцатое уже говорю. Вот если б одиннадцатое, то да… день в день. С разницей в восемнадцать лет.

— Не сомневаюсь, что ты порадуешься любому числу, но вряд ли ты мечтаешь о тюрьме. Верно?

Невольно опускаю пистолет чуть ниже. В этом он прав. С моими, пусть и скромными планами на будущее, попрощаться мне не хотелось бы. У меня есть Ульяна, которую нужно поднимать. Есть бабушка Маша, которой нужно помогать и есть мать… Да, глупая надежда на то, что она вдруг захочет изменить свою жизнь все еще тлеет в груди. С каждым днем все меньше и меньше, но все же…

— Второе место, идеальное для летального исхода, — усмехается это исчадье ада. — Горло, Лисицына. Догадайся почему. Не зря же у тебя пятерка по биологии…

— Твои дружки не особенно переживали на этот счет, когда направляли на меня пистолет! Причем трижды! — зло выдаю я, чувствуя, как занемели пальцы. К тому же, именно сейчас саднит все тело. Последствия обстрела, произошедшего в лесу. До этого, похоже, я была на таком адреналине, что просто ничего не замечала.

Воздух в комнате накаляется до предела. Сжимается, густеет, и становится нечем дышать. Словно сюда запустили нервно-паралитический газ.

Беркутов буравит меня тяжелым, недовольным взглядом и молчит. Явно о чем-то думает, судя по нахмуренным бровям.

— Мне надо вернуться домой! — наконец, нарушаю повисшую между нами давящую тишину.

— Вряд ли ты туда попадешь, — цедит он и начинает медленно, шаг за шагом приближаться ко мне, — если пристрелишь меня по присущей тебе косячной неосторожности.

— Не подходи!

Господи, никогда еще я не испытывала такого ужаса! Даже там в подвале и в лесу! Даже, когда ехала в неизвестном направлении с мешком на голове.

Выстрелить в человека? Что тогда?

А он все ближе и ближе. И от него не укрывается тот факт, что рука моя в какой-то момент предательски дрогнула.

Не стрелять? А если после этого он сотрет меня в порошок за то, что посмела целиться в него?

Мамочки… ой йой.

Просто нажать. Он ведь не умрет, если выстрелить куда-нибудь в плечо или колено…

Шумно тяну воздух ртом, когда пистолет упирается ему в грудь.

— Чокнутый придурок, я же нажму! — сиплым голосом говорю я, пока тело пробивает крупная дрожь.