Вера Колочкова - Слеза Шамаханской царицы
– Ну, что тут у вас? – по-хозяйски уселась свекровь на кухне, сложив натруженные ладони на столе. – Смотрю, занавески на окне новые повесила... А чего такие маркие, Лизавета? Кто ж белые занавески на кухне использует?
Ну, вот... Не успела за стол сесть, а уже в недовольного комментатора превратилась. Господи, как же не вовремя ее принесло... Надо улыбнуться пошире, чтоб не заметила ее нервного состояния. А улыбаться – ой, как нелегко. В прошлой жизни было легко, а в этой, в нынешней...
– Да пусть висят, ничего страшного! Сквозь них зима красивей кажется, через белые-то!
– Ишь ты... Ну ладно, коли так. Тебе, как хозяйке, виднее, спорить не буду. А вообще как живете?
– Да хорошо живем, Екатерина Дмитриевна! Спасибо вам за гостинцы, те, что Влад привез, все съели с удовольствием! Помидоры у вас в этом году особенно удались... Наверное, по особому рецепту солили, да?
– Да нет, обычным способом солила... Тут ведь главное дело не в рецептах, а в душевном старании. Знаешь, как моя бабка раньше говорила? Та мучка, да не те ручки... Если с душой да со старанием к делу подходить, все и без рецептов получится.
– Да, Екатерина Дмитриевна, в этом вы правы... Ужинать с нами будете?
– Нет, некогда мне до ужина рассиживаться. Чаем напоишь, и ладно. Я ведь с дачи еду, дома еще не была. Прямо с электрички – к вам... А Владик где?
– А он сегодня поздно придет. Если бы вы предупредили, что к нам заедете...
– Да ладно. Он мне, собственно, не шибко и нужен. Я с тобой хотела поговорить, Елизавета.
– Да? А что такое?
– Да ничего особенного, в общем... Так, душа беспокойством мается. Ты мне скажи – он не заболел ли часом? А то, может, скрываете чего от меня...
– Нет, он вполне здоров...
– Хм... Ладно, это хорошо, что здоров. Тогда скажи мне – почему он такой опрокинутый ко мне заявился? Поссорились, что ли? Неладно что-то у вас?
– Да все у нас хорошо, Екатерина Дмитриевна... Вам показалось, наверное.
– Ну, я еще не совсем из ума выжила, чтоб мне казалось всякое... Уж я-то своего сыночка хорошо знаю! Я уж давно его таким не видела!
– Каким – таким?
– Да шибко невеселым, вот каким.
– Ну, человек не может быть всегда веселым...
– Э, нет, не скажи. Когда у мужика все в семье хорошо, по нему сразу видно. Где-то ты проштрафилась, видно, Лизавета. У хорошей бабы в хозяйстве мужик всегда веселый ходит, а не молчит часами, глядя в окно. И не срывается в ночь-полночь, не едет незнамо куда... Спрашиваю его – куда ночью ездил-то? А он мне – так, мол, прокатиться решил, скуку развеять... Как ты это допустила, Лизавета?
– То есть... Что я допустила? – испуганно обернулась она от стола, где спешно нарезала сыр и колбасу для бутербродов.
– Ну, что он заскучал вдруг... С хорошей женой мужик сроду не заскучает! И почему сама в праздники ко мне не приехала? Лень было задницу от дома оторвать, да? Разве можно мужа от себя так надолго отпускать? Куда иголка, туда и нитка! А ты... Я думала, ты в этом плане баба умная, Лизавета... Вот я своего Колю ни на шаг от себя не отпускала! Помнится, ему на заводе путевку в пансионат выделили, так я все бросила да за ним, как нитка за иголкой! Он, значит, в пансионате на казенных харчах подъедается, а я у сторожей комнатку сняла, перебиваюсь тем, что он мне из столовки украдкой принесет. А как же иначе... Мужика от себя и на шаг нельзя отпускать... Я ж видела, как местные бабы его голодными глазами высматривают...
Трогательные воспоминания о супружеской привязанности поплыли над ухом надоедливо, Лиза в них уже не вслушивалась. Надо было себя в руки взять, сконцентрироваться на добродушном спокойствии. А на самом деле ох как хотелось обиду выплеснуть, правду-матку в лицо бросить! Не виноватая я, мол, это сынок ваш во всем виноватый! Глупо, конечно, но очень хотелось... Прямо раздирало внутри все обидою на такую свекровкину несправедливость. Умом понимала, что глупо на бедную женщину обижаться, а образовавшееся внутри раздражение требовало выхода... Пришлось даже повернуться неуклюже, столкнуть со стола чайную чашку, чтобы она разбилась вдребезги. Жалко чашку, хорошая была, удобная...
– Ох, ты неповоротливая какая! – с досадою проговорила свекровь, отвлекаясь-таки на ее нехитрый маневр.
– Посуда бьется к счастью, Екатерина Дмитриевна! Погодите, сейчас осколки замету.
– Ну, дай-то бог, чтоб на счастье. Я ведь против тебя, Лизавета, в общем, ничего не имею, хорошая ты баба. Тем более если с моей бывшей невесткой сравнивать... Той вообще нельзя было слова сказать, сразу ерепениться начинала. Ох, гордая была, задиристая, уж попила она из Владика моего кровушки... С ней-то он точно белого света не видел, все время опрокинутый ходил. А с тобой вроде ничего, повеселее стал. Вот я и подумала вдруг, на него глядя, – что-то не заладилось у вас... Дай, думаю, заеду, упрежу тебя...
– Спасибо, Екатерина Дмитриевна. Упредили.
– Да ладно... Ты ж понимать должна – у матери всегда за сына душа болит. Уж не обижайся на меня, Лизавета.
– Да я и не обижаюсь.
– А Ленка-то как, не шибко тебе досаждает? Она ведь у нас вредная, вся в мать.
– Нет, она не вредная, Екатерина Дмитриевна. Мы с ней хорошо ладим.
– Ну-ну... Видишь, как оно все получается... С родной матерью не заладилось, а у тебя, значит, пригрелась. Хорошая ты баба, Лизавета... Это ж редкий случай, чтобы все так срослось...
– Ну почему же редкий, Екатерина Дмитриевна? Влад, например, тоже к моему Максиму всей душой привязался.
– Ну, сравнила... Твой Максим вон спокойный да добрый, как телок. Небось тебе с ним никаких хлопот нет. А Ленка – она же на месте дыру вертит... Ты построже, построже с ней, Лизавета. Чтоб знала свое место, лишний раз с вредностью не высовывалась. А если что, сразу пугай: мол, чемодан соберу да к матери в Киев отправлю.
– Да не буду я ее пугать, Екатерина Дмитриевна... Она и так нервная, еще и я пугать ее буду! Ничего, все образуется...
– Ну, дай-то бог. Ладно, пойду я... Спасибо за чай, за угощение. Соленья-то мои, говоришь, хорошо употребили?
– Еще как употребили, спасибо!
– Ну, значит, не зазря трудами живу... Погоди, я вот по весне курочек себе заведу, еще лучше будет! У вас семья большая, ртов много, как не помочь? Ну, давай, что ли, провожай меня...
Уже в дверях она вдруг обернулась, посмотрела из-под насупленных бровей, произнесла почти заговорщицки:
– А Владке-то не рассказывай, о чем мы тут с тобой толковали... Себе на заметку возьми, а у него ничего не спрашивай, не надо. Поняла, Лизавета? Задумайся о себе, сделай выводы...
– Хорошо, Екатерина Дмитриевна, я задумаюсь.
– Вот-вот, задумайся... В любой семье от бабы все зависит. Если баба толковая, то и в семье все ладится. Ну, пошла я... А белые занавески на кухне сыми, не дело это, на кухне такую нарядность разводить! Маркие больно, непрактичные!
