Неделовые отношения (СИ) - Магдеева Гузель

А сзади топталась мама, в старом дурацком халате, прикрывая рот рукой, чтобы не было видно выпавшего зуба. Этот контраст убивал меня — Миша не изменился, я точно знала, что он всё ещё спускает свои деньги, чёртов игроман, и не только свои.

Вместо того, чтобы сделать ремонт у мамы, чтобы помочь ей, он присосался, точно паразит.

— Навестить маму, так же, как и ты. Что, даже не обнимемся?

Братец откровенно забавлялся, наблюдая за мной. Он знал, что я не расскажу маме, что стало причиной нашего последнего конфликта, когда я готова была разбить ему голову бутылкой, стоявшей на столе.

Знал и провоцировал, кружил, как лис, вокруг да около.

— Мам, он приехал занимать у тебя денег?

Она закрыла глаза, тяжело вздыхая. Уголки губ, как у Пьеро, и столько страдания на лице — каково ей осознавать, во что вырос собственный сын? Что дочь его ненавидит?

Я не хотела этого знать. Мало того, глядя на нашу чокнутую семью, мне куда спокойнее было одной. Без стремления выйти замуж, без желания завести детей.

Меня спасала работа, ставшая для меня всем.

— Нет, сестрёнка, я приехал помочь маме. Обещал починить крышу, навести порядок, подсобит в огороде. Не все же такие занятые, как ты.

Проигнорировав последнюю фразу, я процедила:

— От долгов прячешься?

И поняла, что попала в точку.

Лишь на мгновение что-то вспыхнуло в его взгляде, но мне хватило. Миша мастерски держал лицо, но скрывать эмоции от человека, который столько жил рядом, тяжело.

Вряд ли кто-то из нашей семьи так сильно любил брата, как я, боготворя его все собственное детство.

— Хватит тыкать меня в прошлые грехи. Я одумался и начал жизнь с чистого листа. Надеюсь, и у тебя хватит милосердия и ума простить мне то, что было, и начать все заново. Мне очень тебя не хватало, Маша.

Сказано все было с такой искренностью, что мама поверила, заморгала, пытаясь сдержать слезы. А я только кулаки сжимала от бессилия — его мне не переиграть.

— Ладно, раз ты в надёжных руках, я поеду домой.

— Даже чаю со мной не выпьешь? Роднее тебя у меня никого нет. Мы же с тобой из одного живота вылезли, да, мам?

Она кивнула — любимая мамина фраза, которой в детстве решались многие наши споры.

— Маша, прекращай ершиться.  Идём на кухню, — решительным тоном заявила мать и повернулась спиной.

Мы остались одни в комнате с Мишей. Он больше не улыбался, смотрел из-под бровей, только желваки двигались туда-сюда, демонстрируя напряжение.

— Мне жаль, что тогда так вышло, — выдавил брат, убедившись, что кроме меня его никто не услышит.

Я вскинулась, ощущая , как больно ранят эти слова:

— Жаль? Тебе жаль? Да ты бесчувственная скотина, по твоей воле меня тогда чуть не изнасиловали!

Я кричала шепотом, боясь сорваться на полную громкость. Мама не должна этого знать, вообще никто не должен.

Когда долг брата достиг астрономических сумм, он пустился в бега, не заботясь предупредить свою семью. В тот момент, кажется, его зависимость достигла пика, и в голове не оставалось ни одной здравой мысли. Его искали, но Миша залёг на дно, поэтому вышли на нас. Я не помню, где в тот момент была бабушка, но когда я возвращалась домой с учебы, меня подкараулили два урода. Дождались, пока я открою дверной замок, и затолкали внутрь квартиры.

— Только пикни, башку снесу. Где Михон?

Чужая грубая ладонь закрывала мне рот, я таращилась, пытаясь не задохнуться от запаха немытых ладоней, перекрывающих кислород. Никогда раньше мне не было так страшно, как в тот момент. Второй парень схватил меня за волосы и встряхнул, заставляя вскрикнуть — казалось, из глаз от боли посыпались искры, но это их мало волновало:

— Твой брат торчит нам два ляма. Не сможет рассчитаться сам, пустим тебя по кругу, усекла?

Я не верила, что это может быть правдой, но заглядывая в равнодушные лица мужчин, стоявших рядом со мной, понимала, что их угрозы — совсем не пустой звук.

— Я не знаю, где он, — собственный голос казался похожим на писк, — пожалуйста, не трогайте!

Я не знала, что хуже: вырываться и орать или жалобно просить о свободе? Какой из двух вариантов поможет избежать обещанной участи?

Они и насиловали бы меня с тем же тупым выражением, застывшем, как маска. Я понимала, что скорее всего, мне не избежать расплаты за дела брата, и страх набатом разливался в голове, не давая соображать.

Один из них словно почуял мой страх, — руки спозли ниже, грубо исследуя мое тело, задержавшись на груди и больно сжимая ее через белье. Я подавила вскрик, дергаясь назад и молясь на чудо.

И оно меня действительно спасло: одному из них позвонили на телефон, и это отвлекло мужчину от мыслей об изнасиловании. Коротко ответив, он с сожалением оглядел меня сверху донизу:

— Мы ещё не прощаемся, малявка. Дони, идем.

Когда за ними закрылась дверь, я по стене скатилась вниз, не понимая, насколько мне повезло, а самое главное, как избежать их повторного визита. Кое-как вытащив сотовый из кармана, я набрала номер брата, но он был недоступен.

Кусок в горло не лез. Я сидела, сложив руки и глядя перед собой, а вот у брата аппетит был отменный.

— Мам, очень вкусно, спасибо! — не переставал он нахваливать сначала борщ, потом котлеты, одинаково быстро запихивая все в себя.

И в этот момент мама смотрела на него таким тёплым, довольным взглядом, словно Мишке пять, только по голове потрепать осталось за то, что оставил тарелку чистой.

— Маша, ты есть будешь или нет?

Ну вот, теперь и мне лет пять. Хочется сказать, что я сыта по горло, но маму жалко. Больно за нее.

— Только салат.

Тарелка опустилась передо мной чуть сильнее, чем стоило бы.

Зря я приехала сюда.

— Мам, если Миша был все это время с тобой, зачем ты мне звонила и просила приехать?

— Я… мне плохо стало, а никого рядом нет.

— Я уезжал, — мягко перебил маму брат. — До меня она дозвониться не смогла, поэтому пришлось дергать тебя.

Мама только кивнула. Сама она по-прежнему не ела, теперь уже суетясь перед сыном, который принимал ухаживания с искренней благодарностью. Наверное, это так и было, но только пока он снова не доберется до своих игр. Что там теперь? Онлайн-покер?

Мама вышла во двор, оставляя нас снова вдвоем, и теперь можно было не следить за своим лицом. Миша расслабленно откинулся назад, доставая сигарету и сыто жмурясь

— Ты мог хотя бы на улицу выйти?

— Она же не против, — пожал он плечами, выпуская дым в потолок.

Я поднялась, с грохотом отодвигая стул, нашла свою сумку и стала собирать вещи, не планируя задерживаться здесь больше ни на минуту.

— Я с тобой в город.

— Нет.

— Маша…

— Нет! — я повысила голос, почти срываясь на крик, — ты не сядешь в мою машину, понятно?

— Ты хочешь, чтобы я остался с мамой? — в голосе такая лёгкая угроза, что передёрнуло. Да как он смеет шантажировать меня нашей же мамой? — Давай быстрей, сестрёнка, пока она не зашла.

— Клянусь, однажды я удушу тебя, Миша, — прошипела я, поняв, что спорить бесполезно. Брат победоносно задрал подбородок:

— Не давай обещаний, которых не в в силах сдержать.

— Если через три минуты ты не будешь стоять возле автомобиля, я уеду без тебя. Это я сделаю, поверь.

Все внутри пылало от злости. Я вышла на улицу,  завела двигатель, включила кондиционер и приоткрыла окна, выгоняя из салона горячий воздух.

— Маша? — мама подошла тихонько, со спины и остановилась рядом, — так быстро уезжаешь? Из-за него, да?

Я только кивнула, боясь, что если начну говорить, расплачусь или, того хуже, сдам Мишку со всеми потрохами.

— Вы уж помиритесь, дочка. У тебя же ближе него никого не останется. Какой бы он беспутный не был, Мишка же неплохой. Зла никому не желает, мухи даже не обидит. Игры его эти, — она вздохнула, едва сдерживая всхлип, — он бросить все обещал. Только помощь ему нужна.

Вот же брат! Присел маме на уши, денег занимает и при этом умудряется казаться жертвой обстоятельств.