Опекун. Она не для меня (СИ) - Победа Виктория

— Чего пришла? — грубо выплюнул он и сделал глоток из бокала, который держал в другой руке.

— Я просто беспокоилась, — смотря на него снизу верх, ответила на вопрос.

— Беспокоилась она, — усмехнулся он, — о себе беспокойся.

— Не надо так, — прошептала я, — пойдем, тебе нужно поспать.

— Отстань от меня, а, — еще грубее произнес Олег, — ты мне кто? Жена?

— Нет, — тихо ответила я, — но…

— Раз нет, проваливай, не строй из себя тут сестру милосердия, — и отвернулся.

Было больно и до ужаса обидно, но ему было хуже, в нем говорили боль и алкоголь, к тому же он прав, я ему не жена и вообще не имею права его о чем-либо просить. Уйти я не ушла, просто устроилась на другом кресле, не далеко от Олега, просто, чтобы в случае чего быть рядом.

Олег

Немного лирики:))))

Открыв глаза, не сразу сообразил, где нахожусь, потребовалось около минуты, чтобы немного прийти в себя и вспомнить, что вчера бухал, как черт. Голова, к счастью, практически не трещала, хороший был вискарь, зато тело затекло так, что каждое движение отдавалось острой болью — это ж надо, как меня переклинило.

Еле поднявшись с кресла, собирался уже пойти принять душ, как взгляд зацепился за маленькую фигурку, свернувшуюся в клубок в соседнем кресле. Только сейчас, обнаружив ее, такую маленькую и хрупкую, здесь в кабинете Димы, вспомнил последние события вчерашнего вечера.

«Твою мать, дебил, млять» — схватился за голову и взъерошил волосы.

Какого черта я ей вчера наговорил, уебок, блядь. Она ведь пришла, ко мне пришла, после того, что в подвале увидела, поле того, каким видела меня в тот момент, пришла, потому что беспокоилась. Что я ей сказал? Что она мне не жена и свалить попросил? А она не ушла, осталась, моя маленькая сильная девочка. Возненавидел себя еще сильнее прежнего.

«Зачем же ты пришла, маленькая, не нужно было тебе меня таким видеть» — качнул головой.

— Олег? — проснувшись произнесла она, когда я присел рядом с креслом и провел рукой по ее волосам. Красивая такая, ангел мой, а я мудак, — а ты чего так смотришь? — улыбаясь спросила она. Я ее почти послал вчера, обидел, а она улыбается, мать вашу, мне, уроду, отбитому на голову, улыбается.

— Красивая ты у меня, — ничуть не лукавил, ничто не могло испортить эту девочку, только не для меня, поднялся и подхватил ее на руки, легкая как пушинка, чуть надавить и сломается.

— Куда ты меня несешь? — спросила она.

— Мне нужно принять душ, — совершенно серьезно ответил на ее вопрос.

— А я здесь при чем?

— А ты со мной, — вынес ее из кабинета и не сдержался, поцеловал.

— Ты, что, прекрати, Дима увидит или охрана, — засмущалась она и забилась в моих объятьях.

— Пусть смотрят и завидуют, — рассмеялся я, она была прекрасна в своем смущении, никому ее не отдам.

В спальне опустил ее на ноги, но только, чтобы избавить нас обоих от ненавистной одежды, одним рывком стянул с себя футболку и откинул в сторону, следующими полетели брюки. Инга все это время наблюдала за моим импровизированным стриптизом.

— Иди ко мне, — хрипло попросил я, — это лишнее, — улыбнулся и подцепил края ее домашнего платьица, скрывающего от моего взгляда тело любимой женщины.

«Любимой?»

Да, именно так, а как еще назвать мою одержимость этой девочкой.

— Может ты сам сходишь, а я после тебя? — прошептала Инга, удерживая платье.

— Нет, — рявкнул я, так что Инга подпрыгнула на месте, воспользовавшись ее смятение, одним рывком сорвал с нее ненужный предмет одежды, следом полетел и лифчик, когда Инга опомнилась, я уже покрывал поцелуями ее шею, всасывая тонкую кожу, одной рукой осторожно сжал небольшую, но упругую грудь, — мы пойдем в душ вместе, извиняться буду.

Инга взвизгнула от неожиданности, когда я подхватил ее, закинул на плечо и понес в ванную. Избавив нас от последних остатков одежды, включил воду, малышка все еще смущалась, делая попытки прикрыться от моего пристального взгляда. Шагнул к ней, прижал к стенке душевой и поцеловал, вынуждая забыть о смущении и вообще обо всем.

— Что. что ты. божеее, — застонала малышка, когда я опустившись перед ней на колени, заскользил языком у нее между ног — сладкая, горячая, только моя! Ласкал ее, под тихие стоны, которые постепенно переросли в крики, — черт, Олег! — вскрикнула она, зарывшись ладонью в мои волосы, малышка попыталась отстраниться.

— Что не так?

— Хочу иначе, — глядя на меня сверху вниз и тяжело дыша произнесла она, — хочу тебя, полностью, — возбуждение снесло все преграды в ее голове, от одного лишь горящего взгляда чуть не кончил, хотел ее так, что яйца сводило, но…

— Тебе пока рано, — улыбнулся своей возбужденной нимфе и всосал набухший от возбуждения клитор, ударил по нему языком, вырывая из уст малышки очередной стон удовольствия, я чувствовал, как ее затрясло, чувствовал, что ее оргазм уже близко и уверенно вел ее к нему, но уже будучи на грани Инга снова потянула меня за волосы, не позволив мне завершить начатое, — Инга, — недовольно прорычал я, — а ну прекрати.

— Не хочу так, хочу с тобой, — захныкала она, откинув голов на стенку кабинки, — пожалуйста, Олег, хочу чувствовать тебя.

— Блядь, Инга, — выругался, старался ведь держаться, черт, но я же не железный, как тут удержаться, когда у меня башню от нее такой сносит, — с ума меня сводишь, маленькая, — прошептал, и подхватил ее под бедра, вынуждая обхватить меня ногами, — на меня смотри, — приказал, когда она прикрыла глаза и начал медленно скользить внутрь.

«Гребанный рай»

— Не больно? — спросил, вглядываясь в ее лицо, а у самого искры из глаз летели, как в первый раз, блядь.

— Нет, мне хорошо, — улыбнулась малышка, прикусив губу, — не останавливайся.

— Уже не смогу, — выдохнул из последних сил и впившись в ее губы, начал двигаться, призвав всю свою выдержку старался делать это медленно, чтобы не причинять ей боль, а ей, похоже, этого было мало, прижавшись ко мне, малышка качнула бедрами.

— Еще, Олег, быстрее, — на «еще» мне окончательно снесло крышу, ни о какой нежности и осторожности больше не могло быть и речи, яростно насаживая ее на себя, терзал губы малышки, — так, хорошо? — спросил, наращивая темп, вколачивал в нее свой член, все сильнее сжимая ладонями бедра, на которых наверняка останутся синяки — это просто ни с чем несравнимое удовольствие, находиться внутри нее, слышать ее стоны, чувствовать, как в порыве страсти ее ноготки впиваются в мою спину.

— Да, боже, Олег, я…

— Давай, — прорычал из последних сил, — покажи мне, как тебе хорошо, маленькая!

Чуть не сдох от удовольствия, когда малышка, начала кончать, сжимая мой член внутри — чистый кайф, вколачивался в нее, рыча ей в шею, пока не затихли последние отголоски ее оргазма, и она не обмякла в мои руках, только тогда отпустил себя, с трудом подавив желание кончить в нее. Сука, второй раз и снова без резинки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Солнышко мое, — прошептал ей на ухо.

Из душа вынес ее на руках, замотав в огромное махровое полотенце, посадил на кровать. За все время пока мыл ее, Инга не произнесла ни слова, сон, возбуждение и страсть прошли — вернулась суровая реальность.

— Прости меня, маленькая, — присел рядом с ней на корточки и взял ее ладошки в свои. Давно я прощения ни у кого не просил, не считал это нужным, а сейчас так паршиво, что самому себе врезать хочется, — я вчера наговорил тебе то, чего говорить не стоило.

— Мне не за что тебя прощать, — она снова улыбнулась мне, только глаза грустные и улыбка какая-то вымученная была, — я не должна была приходить, Дима меня предупреждал, ты все правильно сказал, просто я беспокоилась о тебе, — она пожала плечами.

«Чего блядь?»

— И что же было правильного в моих словах? — заглянул в ее грустные глаза.

— Я тебе не жена и должна была оставить тебя в покое, — продолжая улыбаться, малышка осторожно, почти невесомо, коснулась моего лица, — все в порядке, правда, не переживай, ладно?