Даниэла Стил - Удар молнии
— Это будет очень глупо, — резко ответил врач, отрицая или, наоборот, подтверждая все вчерашние слова Сэма. Может быть, он просто защищает себя, подумала Алекс, предупреждая ее об опасности. — Лучше приходите сегодня, чтобы мы побыстрее разобрались в ситуации. И если понадобится, мы назначим биопсию где-нибудь на следующей неделе. Ну как, устраивает это вас?
— Я… да, наверное… но я… очень занята сегодня. Завтра начинается процесс.
Она уже говорила ему об этом, но теперь она снова чувствовала отчаяние и испуг.
— Сегодня в два, — безжалостно сказал врач, и Алекс поняла, что спорить с ним она не в состоянии. Она молча кивнула, а потом, сообразив, что он не видит ее кивка, подтвердила, что придет к нему в два. К счастью, его офис находился неподалеку от ее конторы. — Вы не хотите прийти с подругой?
Этот вопрос удивил Алекс.
— Зачем? — Он что, собирается причинять ей боль или привести ее в такое состояние, что она не сможет обойтись без посторонней помощи? Зачем брать подругу на прием к врачу?
— Я обнаружил, что многим женщинам трудно справиться со сложными ситуациями или большим количеством информации.
— Вы серьезно это говорите? — спросила Алекс, не веря своим ушам. Не будь она так удивлена, она бы рассмеялась. — Я профессиональный юрист. С трудными ситуациями я сталкиваюсь ежедневно, а что касается информации, то за день я получаю ее больше, чем вы за год.
— Информация, с которой вы имеете дело, как правило, не касается вашего здоровья. Даже врачи, у которых обнаруживаются злокачественные образования, чувствуют себя не в своей тарелке.
— Но мы же не знаем, есть у меня злокачественное образование или нет.
— Вы совершенно правы, мы не знаем. Ну что, до двух часов?
Алекс захотелось сказать «нет», но она знала, что не должна этого делать.
— До встречи, — ответила она и яростно бросила трубку на рычаг. Объяснить ее гнев было легко — гормоны и то, что врач был потенциальным носителем страшного известия. Она смертельно боялась его. Немного успокоившись, она позвонила одной из своих помощниц и дала ей необычное задание — навести справки о каждом из трех врачей, чьи имена дал ей доктор Андерсон.
— Я хочу знать о них все: и хорошее, и плохое, и то, что о них думают остальные врачи. Я не знаю, куда именно вы будете звонить, но попробуйте все — пресвитерианские церкви, медицинские школы, в которых они преподают, и так далее.
Постарайтесь не пропустить ни одного источника информации. И не говорите никому, что делаете это для меня. Все ясно?
— Да, миссис Паркер, — послушно ответила помощница.
Она была самой работящей подчиненной Алекс, так что та могла быть уверена, что девушка соберет всю необходимую ей информацию.
И всего через два часа у нее были сведения о Питере Германе. Алекс уже собиралась уходить, когда в кабинет быстрым шагом вошла ее сотрудница. По ее словам, этот врач был суров со своими пациентами, но безупречен с профессиональной точки зрения. В одной из самых престижных больниц ей сказали, что он отличается консерватизмом, но считается при этом одним из лучших хирургов города. Что касается двух других врачей, то информация о них не была такой полной — было известно, что они, не многим уступая Герману в своих профессиональных качествах, с пациентами обходятся еще более строго, чем он. Двое остальных названных Андерсоном врачей были не чужды тщеславию и придавали очень много значения своему авторитету в медицинском мире. Впрочем, Герман тоже предпочитал общаться с врачами, а не с пациентами; Джон Андерсон скорее всего уважал его именно за это.
— По крайней мере он знает свое дело, хоть он и не прекрасный принц, — подытожила Алекс и со словами благодарности велела своей сотруднице продолжать собирать сведения о двух остальных хирургах. Садясь в такси, она стала думать о том, что скажет врач, увидев серую массу на ее маммограмме.
Теперь у нее было две версии: оптимистичная, принадлежавшая Сэму, и более зловещая, высказанная Джоном Андерсоном, которую Сэм назвал глупой, и Алекс рада была с ним согласиться.
Но Питер Герман, к сожалению, не разделял мнения Сэма.
Он сказал Алекс, что уплотнение на маммограмме — это скорее всего опухоль, и ее глубокое расположение в груди и форма заставляют предполагать злокачественность. Разумеется, до того, как станут известны результаты биопсии, ничего определенного сказать было нельзя, но его опыт подсказывал ему, что это опухоль, и опухоль опасная. Дальнейшие действия зависели от стадии развития злокачественного процесса, от степени ее проникновения, от гормональной восприимчивости и от наличия метастазов. Врач разговаривал с ней холодно и конкретно, и картина, нарисованная им, была совсем неутешительной.
— И что все это означает?
— Я не могу вам сказать, пока не буду знать точно. В лучшем случае вам предстоит лампэктомия. Но может понадобиться и более серьезная операция, а именно — умеренно радикальная мастэктомия. Это проверенный способ полностью избавиться от этого заболевания; разумеется, многое зависит от стадии развития опухоли и степени проникновения.
С этими словами он показал ей таблицу, состоявшую из непонятных букв и цифр, которая ровным счетом ничего ей не сказала.
— А что, мастэктомия — это единственный способ избавиться от болезни? — как-то отстраненно спросила Алекс, понимая, что вопрос ее звучит глупо. Она была в полном смятении и чувствовала себя законченной идиоткой. Из высокопрофессионального юриста она вдруг превратилась в простую женщину.
— Не обязательно, — ответил Герман, — возможно, понадобятся облучение или химиотерапия. Опять-таки это зависит от различных факторов и степени распространения.
Облучение и химиотерапия? И плюс к этому умеренно радикальная мастэктомия? А может быть, проще ее сразу убить?
Возможно, ей придется изуродовать свое тело и к тому же вытерпеть все чудовищные последствия лучевой или химиотерапии… Алекс почувствовала, как при одной мысли об этом к ее горлу подкатывает тошнота. Сэм с его оптимистическими прогнозами и предупреждениями о чрезмерно осторожных хирургах сразу отступил на второй план. То, что говорил ей Герман, было гораздо более реально и при этом так ужасно, что мысли ее путались.
— В чем конкретно будет состоять эта процедура?
— Для начала мы назначим биопсию. Я бы предпочел делать это под общим наркозом, поскольку опухоль находится слишком глубоко. А после этого решение придется принимать вам.
— Мне?
— Да, это было бы желательно. Вы должны сделать разумный выбор. Эта область медицины предоставляет несколько возможностей в таких ситуациях. От меня здесь зависит далеко не все.
