Мария Воронова - Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса (сборник)
Поэтому сегодня она почти спокойно спускалась в приемное отделение на «боли в животе», хотя обычно при таких вызовах обливалась холодным потом.
Приемное отделение располагалось на первом этаже и представляло собой довольно унылое зрелище. В длинном узком коридоре вечно не горела половина лампочек. Мебель, старая и рассохшаяся, была надергана с других отделений по истечении срока годности. Письменный стол в кабинете дежурного хирурга не шатался, только если врач принимал строго определенное положение.
В кабинете толпилось столько мужчин в морской форме, что у Юли почернело в глазах.
Когда она вошла, мужчины посмотрели на нее удивленно.
Юля не разбиралась в воинских знаках отличия, но, судя по золоту погон и крупных звездах на них, в больницу доставили моряка немалого чина. Генерал, или кто он там, безусловно, относится к элите общества, а Юля была воспитана в твердом убеждении, что у элиты все должно быть элитным, в том числе и врачи. Человеку, занимающему высокое положение, так же невозможно лечиться вместе с обычными гражданами, как льву, например, перейти на строгую вегетарианскую диету. Не только опасно для здоровья, но и потрясает основы мироустройства. А сейчас Юля выступала как обычный, рядовой доктор, уполномоченный государством охранять здоровье таких же рядовых граждан. Черт, что же делать?
– Я дежурный хирург, Юлия Евгеньевна Рыбакова, – представилась она, рассчитывая услышать: «Немедленно пригласите главного хирурга!», «Вы отдаете себе отчет, кто перед вами?» или что-то подобное.
– Здравствуйте, товарищ врач! – сказал самый молодой из моряков. – Посмотрите, пожалуйста, нашего командира.
Товарищ врач, надо же!
Юля выгнала свиту в коридор и осталась наедине с пациентом, жилистым краснолицым дядькой средних лет. «Почему было не отвезти его в госпиталь? – тоскливо подумала она. – Толпы этих моряков околачиваются в нашем городе, тут их учебно-тренировочный центр. Давно могли себе хоть маленький госпиталь построить, так нет!»
Морской волк тем временем доверчиво излагал Юле симптомы своей болезни.
«Что он, не понимает, с кем связался? Или этот командир не смотрит телевизор и не знает понятия „глупая блондинка“? Если бы он только заикнулся, что недоволен врачом, я сразу бы вызвала из дому заведующего… А так что ждет его? Смерть в страшных муках от неправильно поставленного мной диагноза! А меня, соответственно, строгая комиссия, позорное увольнение и лишение диплома.
Да и моряки не простят уморенного командира, пойдут на нашу больничку войной!»
Выслушав жалобы, Юля приступила к осмотру живота.
И тут в голове зазвучал ее собственный голос: «Основными признаками перфоративной язвы являются острая кинжальная боль и доскообразный живот».
Она словно вновь оказалась в аудитории, на экзамене по факультетской хирургии.
Прекрасный летний день, окна светлого класса настежь распахнуты, яркое солнце заливает парты и склоненные над ними головы студентов… Никому не хочется учиться, преподаватель тоскливо глядит на ветки сирени, нагло качающиеся за окнами, и мечтает оказаться на берегу озера или в лесочке, словом, где-нибудь подальше от учебного процесса. Юля стоит у доски и бодро отвечает по билету голосом записной отличницы:
– Некоторое значение имеет и язвенный анамнез, хотя около трети пациентов не знают о наличии у них язвы до момента прободения. Из объективного осмотра, кроме выраженного напряжения мышц брюшной стенки, на перфорацию указывает исчезновение печеночной тупости…
…Живот у моряка действительно очень твердый, наверное, подходит под определение «доскообразный». Сейчас проверим эту самую тупость. Она легонько постучала пальцем по области печени – действительно, звук везде высокий, звонкий, а не глухой, как должно быть, если под брюшной стенкой располагается непосредственно печень.
…– Патогномоничным[6] является симптом «серпа», то есть определение свободного газа в брюшной полости на рентгенограмме в виде узкой полоски над правым куполом диафрагмы.
Юля снова провалилась в прошлое, в свой экзамен по хирургии. Думала ли она тогда, уверенно произнося незнакомые слова, что когда-нибудь ей действительно придется ставить диагноз прободной язвы? Ни одной минуты!
– Все симптомы указывают на то, что у вас перфоративная язва желудка! – без обиняков заявила она. – Я срочно отправляю вас на рентген, и, если диагноз подтвердится, вам предстоит немедленная операция!
Она нарочно говорила так безапелляционно, надеясь, что пациент почувствует недоверие к ее самоуверенности и потребует более опытного врача.
– Хорошо, товарищ врач, – только и сказал моряк.
Юля быстро выписала направление на снимок и, получив несколько свободных минут, полетела будить Дубикайтиса.
– У меня перфоративка! – орала она, тряся его за плечо.
– Не у тебя, а у больного, – пробормотал Александр Кимович. – Давай закручивай: ЭКГ, терапевт, анализ крови, без чего там еще анестезиологи жить не могут – и подавай в операционную. А я пока еще полчасика посплю и приду тебе ассистировать.
– Александр Кимович! Вы что, не видите, кто перед вами?
– Самая красивая докторша больничного городка, – галантно пробормотал Дубикайтис, отворачиваясь к стене.
– Я же не умею оперировать! Давайте вызовем заведующего!
– Еще чего! На элементарное ушивание язвы? Это же проще, чем аппендикс удалить. Не волнуйся, я помогу.
– Я не возьму на себя такую ответственность!
– Уже взяла, – заметил он спокойно. – Когда соглашалась дежурить.
– Я не напрашивалась! Вы сами меня уговорили!
– Вот именно. – Дубикайтис сел, потянулся и страстно, вдумчиво зевнул. – Мужики хотели хоть небольшого облегчения, а какое облегчение, если ты будешь их постоянно дергать из дому? Получится, если раньше они проводили в больнице рабочее время, то теперь будут проводить в ней свободное, то есть неоплачиваемое время. Ладно, пойдем посмотрим. Он осмотрел пациента и согласился с Юлиным диагнозом. Потом сам позвонил в операционную и анестезиологам, привел упирающегося терапевта смотреть кардиограмму и показал Юле, как правильно списать наркотик для премедикации[7].
Но в рентгеновском кабинете их ждал сюрприз – свободного газа на снимке не оказалось.
– Ура, значит, я ошиблась, и оперировать не надо!
– Ничего подобного, – фыркнул Дубикайтис. – В лучевой диагностике положительный результат имеет гораздо большую ценность, чем отрицательный. Мало ли почему газ не видно, может, у мужика спайки или еще что. Клиника яркая, так что вперед!
– Значит, ты предлагаешь мне зарезать больного, у которого, возможно, ничего и нет? – От страха и возмущения она даже не заметила, что обратилась к Александру Кимовичу на ты.
