Татьяна Алюшина - Свидание вслепую
– Ну так и занимайся! – поддержала выбор подруги Рита.
Они разговаривали, как привыкли, не боясь быть подслушанными, по обыкновению, сидя в столовой за индивидуальным столом.
То есть одни.
Ритуля жевала пирожок, запивала его чайком и, пребывая в полной благости, никак не могла понять, чего это так Зиночка разволновалась, да еще два дня молчала, мучилась мыслями. Хочешь – так вперед! Что рассуждать-то, нервничать?!
– Да что ты, Ритка! – кипятилась Зина, забыв про свой полдник. – Ты представляешь, что родители скажут, если я им объявлю, что собираюсь стать экспертом-криминалистом!
– Ну, так и что с ними будет? – не впечатлилась перспективой ожидаемого потрясения родни Ритуля, с аппетитом откусывая от пирожка. – С моста у реку кинутся? Какая им разница – кем ты станешь? А преподавателем в школе веселее, что ли, или, скажем, бухгалтером каким? Это же твоя профессия – главное, чтобы она тебе нравилась, а не кому-то, – и, запив чайком пирожок, подвела итог: – Тебе же в ней жить.
Ритка произнесла речь легко и просто, как про завтрашний урок алгебры говорила, не задумываясь особо, больше сосредоточившись на пирожке с чаем и получая вкусовое удовольствие. А Зина замерла, осознав глубинную правдивость Риткиных слов и переживая внутреннее освобождение.
Что она себе напридумывала?!
Будут родители против или не будут – да хоть кто ей что говори! Она хочет заниматься именно этим, и только этим.
– Ритка, я тебя обожаю! – в порыве чувств заверещала Зина, обняла двумя руками подругу за шею и расцеловала.
– Таки есть за що! – согласилась Ритка, быстренько запихав остатки пирожка в рот.
Официально уведомленные дочкой о выбранной профессии родители, разумеется, слегка обалдели, но ни отговаривать, ни оспаривать ее решение не стали. За годы близкого общения они стали родными людьми с Ритой и ее семьей, и их уже мало что могло удивить.
И действительно – почему она решила, что они станут возражать?!
«Криминалист – так криминалист», – решили родители и принялись активно помогать. А помощь требовалась, поскольку для получения желанной профессии необходимо было, для начала, поступить в Академию милиции на экспертно-криминалистический факультет. И было это не так чтобы просто, а очень даже сложно. И не по случаю немыслимого конкурса, хотя и конкурс серьезный имелся, а потому что условия приема выставлялись о-о-очень непростые.
Во-первых, в Академию принимали в основном после школы милиции, а парней после армии или двух лет, отработанных в той же милиции. Во-вторых, исключения делались, в частности, именно на этот факультет, но – при наличии отличного аттестата, углубленных знаний, гораздо более обширных, чем в школьной программе, по химии и физике, плюс еще несколько труднопроходимых условий.
Словом: «Вход только вундеркиндам!»
«Надо – будем!» – сказала решительно настроенная Зинуля.
Когда есть целеустремленное желание ребенка, готового лбом стены прошибать для достижения цели, и поддержка двух таких семей, все препятствия нипочем!
Через знакомых бабушки Симы Зинаиду пристроили на курсы того самого углубленного изучения химии и физики при МГУ и в спортивную секцию по стрельбе из пистолета.
Теперь Зиночкин день начинался в шесть утра с часовой пробежки, в любую погоду, и заканчивался часов около десяти вечера возвращением с различных занятий. До двенадцати ночи она делала уроки и отрубалась частенько прямо за письменным столом. Папа тяжко вздыхал над замученной дочуркой и переносил ее на кровать, мама раздевала-переодевала, и они шли переживать на кухню.
– Светка, она себя угробит такими занятиями! – роптал возмущенным шепотом любящий отец. – А стрельба! Я ее на соревнованиях посмотрел: слезы! Она такая маленькая, худенькая, тонюсенькой ручкой держит этот пистолетище! Такое ощущение, что это он ее держит, а не она его!
– Ген, ну что возмущаться! Ты же знаешь, какая она у нас, вроде покладистая, спокойная, а когда дела касается – кремень! Вот же характер! И потом – да, она миниатюрная, но ведь побеждает на этих чертовых соревнованиях! Все в «десятку» лупит, я поражаюсь!
– Ладно, решили так решили, отговаривать не станем! – наверное, в миллионный раз повторял папа одну и ту же фразу, больше уговаривая себя. – Разонравится – сама бросит!
– Эта не бросит! – покачала головой мама. – И не разонравится ей, Ген.
И Зиночка поступила – с первого раза в «десятку», как стреляла! Кстати, к моменту поступления она стала мастером спорта по стрельбе и победила во множестве соревнований.
– То есть ты – эксперт-криминалист? – уточнил Захар.
– Ну да, – подтвердила Зинаида.
– Да уж, удивила! – восхитился Захар. – Кажется, тут кто-то говорил о моей необычной профессии?
– А в моей профессии нет ничего необычного. Лабораторные опыты и исследования, много компьютера, много микроскопа, колб, реактивов, аппаратуры и очень много отчетов.
– А выезды на место преступления?
– Бывали, а как без них. Но только в первые пять лет после института, когда я в районном отделении работала и немного – в Центральном. А сейчас я – ведущий специалист экспертно-криминальной лаборатории Главного управления и на место преступления не езжу, в лаборатории отсиживаюсь.
– Да, Зинаида, ты меня восхитила, честно! – признался Захар. – Прости, если я правильно понимаю, то твоя работа – это сплошной ненормированный график, а как семья, муж, дети к этому относятся?
– Вообще-то ничего необычного – как у любого служащего, с девяти до шести, но когда аврал и срочные экспертизы, бывает, и сутками работаем.
– И часто аврал-то?
– Да почти всегда! – тихо рассмеялась Зинаида. – А мужа и детей у меня нет, если ты хотел выяснить мое семейное положение.
– Хотел, – не стал скрывать Захар.
– Обычно таким заходом про наличие семьи барышни выясняют, вроде бы намеком, далеко не тонким…
– А я не намеком, я прямиком, – усмехнулся Захар.
– Ну, тогда и я прямиком, – предупредила Зинаида, – у тебя, судя по тому, что ты рассказал, совсем уж жизнь ненормированная, и дома ты не бываешь, как твоя семья с этим живет?
– Да уже никак. Развелись мы с Ириной.
– Мне жаль, – искренне посочувствовала Зинаида. – Извини.
– Да ничего страшного и трагичного. А сын в этом году оканчивает школу, а потом приедет ко мне в Москву, поступать и жить.
На самом деле – ничего страшного и трагичного.
Так, бытовуха, разновидности банальной, подотряда житейской. Захара всегда не было, по совокупности отъездов – по девять-десять месяцев в году.
А куда денешься? Он выбрал себе такую работу!
Но Ирина не жаловалась, не роптала, знала все о его профессии: ее отец тоже был нефтяником. И про вахты, трудности и какими потом-кровью доставались деньги – она тоже знала. И полностью отдавала отчет, за кого вышла замуж, реально представляя себе их будущую семейную жизнь.
