Анна Тодд - После ссоры
Почему он так странно себя ведет? Я ожидала, что он нагло ухмыльнется и раз пять скажет «я к вашим услугам», как только откроет глаза.
– Не знаю… Нет, не все в порядке, – отвечаю я.
– Ты теперь ненавидишь меня… еще сильнее, чем раньше?
Сердце тает от того, каким ранимым он сейчас кажется, но я не должна давать слабину. В голове у меня полный хаос, а я ведь только начала приходить в себя. «А вот и не начала», – издевается надо мной подсознание, но я не обращаю на него внимания.
– Нет. Примерно так же, – отвечаю ему я.
– Вот как.
Я смываю шампунь и мысленно молю душ о том, чтобы он излечил меня от похмелья.
– Я не хотел воспользоваться твоим положением, клянусь тебе, – говорит он, когда я выключаю воду.
Заворачиваюсь в полотенце, висящее на крючке. Он стоит в дверном проеме в одних трусах, а его грудь и шея тоже усыпаны красными пятнами.
Никогда в жизни больше не буду пить!
– Тесса, я понимаю, что ты наверняка злишься, но нам надо о многом поговорить.
– Не о чем говорить. Я напилась и позвонила тебе. Ты пришел, и мы занялись сексом. О чем еще говорить?
Я изо всех сил стараюсь оставаться спокойной. Я не хочу, чтобы он знал, как он на меня действует. Как он подействовал на меня этой ночью.
Потом замечаю, что у него сбиты костяшки.
– Что у тебя с руками? – спрашиваю я. – О боже, Хардин, ты что, избил Тревора? – кричу я и тут же вздрагиваю от острой боли в голове.
– Что? Нет, его я не бил. – Он поднимает руки, показывая, что невиновен.
– Тогда кого?
Он качает головой.
– Это неважно. Нам надо поговорить о более важных вещах.
– Нет. Ничего не изменилось.
Открываю косметичку и достаю карандаш-корректор, которым щедро замазываю пятно на шее. Хардин в это время молча смотрит на меня.
– Это была ошибка, я вообще не собиралась тебе звонить, – наконец говорю я, разозлившись, когда даже третий слой корректора полностью не скрывает синяк.
– Это не ошибка, ты явно скучала по мне. Поэтому и позвонила.
– Что? Нет, я позвонила, потому что… потому что не туда нажала. Я не собиралась тебе звонить.
– Врешь.
Он слишком хорошо меня знает.
– Знаешь что? Какая разница, почему я позвонила? – резко отвечаю я. – Ты не должен был сюда приезжать. – Я беру подводку для глаз и провожу широкую линию.
– Нет, я должен был. Ты напилась, и неизвестно, что с тобой могло случиться.
– Да? И что же, например? Я переспала бы с тем, с кем не должна?
Его щеки пылают. Я знаю, что мои слова звучат жестоко, но ему точно не следовало спать со мной, когда я так пьяна. Я расчесываю мокрые волосы.
– Если помнишь, ты почти не оставила мне выбора, – так же грубо отвечает он.
Я помню, помню, как залезла к нему на колени и терлась об него. Я помню, как поставила ему условие: либо секс, либо он уходит. Я помню, как он отказывался и просил остановиться. Мое поведение унижает и пугает меня, но, хуже всего, это напоминает мне о нашем первом поцелуе – когда я, как он утверждает, набросилась на него.
Во мне закипает гнев, и я швыряю расческу, которая с грохотом падает на пол.
– Даже не смей винить во всем этом меня, ты же мог меня остановить! – кричу я.
– Я пытался! Несколько раз! – слышу я крик в ответ.
– Я даже не понимала, что происходит, и тебе это известно! – привираю я.
Я знала, чего хотела, но просто не желаю это признавать.
Но он начинает вспоминать все, что я говорила ему прошлой ночью: «Просто ты очень вкусный», «Говори со мной, Хардин», «Ты единственный, Хардин», – и я больше не могу сдерживаться.
– Выметайся! Выметайся отсюда сейчас же! – кричу я и хватаю телефон, чтобы посмотреть, который час.
– Ночью ты не просила меня выметаться, – сурово говорит он.
Я поворачиваюсь к нему.
– До твоего прихода со мной все было в порядке. Здесь был Тревор. – Я знаю, как его это разозлит.
Но, к моему удивлению, он смеется.
– Да ладно, мы-то с тобой оба знаем, что Тревора тебе недостаточно. Ты хотела меня, только меня. И все еще хочешь, – усмехается он.
– Я была пьяна, Хардин! Зачем мне ты, если я могла бы быть с ним? – Я тут же жалею о сказанном.
Глаза Хардина загораются – то ли от боли, то ли от ревности, – и я решаю подойти к нему.
– Не надо, – говорит он, вытягивая вперед руку. – Знаешь что, пусть будет так. Пусть этот придурок забирает тебя! Я даже не знаю, зачем я здесь. Я должен был понять, что ты поведешь себя именно так.
Я стараюсь не кричать, чтобы никто из соседей не жаловался, но сдержаться трудно.
– Ты это серьезно? У тебя хватает наглости приехать сюда, использовать меня, а потом оскорблять?
– Использовать? Это ты меня использовала, Тесса! Ты знаешь, что я не могу отказать тебе, – и ты продолжала и продолжала настаивать!
Я понимаю, что он прав, но сейчас меня ужасно злит и раздражает мое собственное ночное поведение.
– Какая разница, кто кого использовал? Главное, что сейчас ты уйдешь и больше не вернешься, – решительно говорю я, а затем включаю фен, чтобы не слышать ответ.
Через пару секунд он выдергивает фен из розетки. Едва не вместе со стеной.
– Да что с тобой такое? – кричу я и снова засовываю вилку в розетку. – Ты чуть его не сломал!
Хардин меня так бесит! О чем я только думала, когда звонила ему?
– Я не уйду, пока мы не поговорим обо всем.
Несмотря на боль в груди, я отвечаю:
– Я уже сказала: нам не о чем говорить. Ты сделал мне больно, и я не могу тебя простить. Вот и все.
Хотя я и стараюсь подавить это ощущение, мне все же приятно, что он здесь, пусть мы ругаемся и кричим друг на друга. Я очень скучала по нему.
– Ты даже не пыталась простить меня, – уже немного спокойнее говорит он.
– Нет, я пыталась. Я пыталась забыть, но у меня не получилось. Я не могу тебе верить – вдруг все это опять часть твоей игры? Вдруг ты снова причинишь мне боль?
Я ставлю утюжок для завивки нагреваться и вздыхаю.
– Мне надо собраться побыстрее.
Когда я снова включаю фен, он выходит из ванной, и я надеюсь, что он уйдет. Небольшая, идиотская часть меня надеется, что, когда я выйду, он все еще будет сидеть на кровати. Это не самая разумная часть моего мозга. Это наивная, нелепая девчонка, влюбившаяся в парня, который является полной противоположностью того, кто ей нужен. У нас с Хардином ничего не получится, я это знаю. Жаль, эта девчонка пока не понимает.
Я завиваю и укладываю волосы так, чтобы они скрыли красные следы на шее. Когда я выхожу, чтобы собрать вещи, Хардин действительно сидит на кровати, и эта глупая девчонка становится немного счастливее. Вынимаю из сумки красное белье и надеваю, все еще обмотанная полотенцем. Когда я разворачиваю его, Хардин смотрит на меня с открытым ртом, но потом пытается сделать вид, что кашляет.
