Клаудиа Кроуфорд - Тайны семейного альбома
Но она также призналась Джесси, что врач, сожалея, предупредил ее о том, что ей больше пока нельзя беременеть. Это может кончиться плохо для нее.
Это единственное, что ее огорчало пока. Ведь и она, и Люк собирались завести большую семью. Им доставило такую радость рождение сына. Впрочем, у них еще будет время обсудить это, когда Ясон подрастет немного и начнет ходить.
Может быть, врач ошибся, сделав такое заключение, так ведь? В завершение разговора она просила Джесси сохранить все сказанное в тайне. Ей не хотелось, чтобы об этом узнала Ханна или, Боже упаси, Рейчел, которая самым бесцеремонным образом начнет тащить для консультации каких-нибудь модных нью-йоркских специалистов.
– Передай маме и Джерри огромный привет от нас, – сказала Элеонора, помахав сестре на прощание. – И не вздумай заговаривать с каким-нибудь посторонним мужчиной в самолете. – Она нежно поцеловала мужа. – Видишь, что в результате случилось со мной?
Нет, Джесси выйдет замуж очень и очень не скоро, если, конечно, вообще надумает сделать это. Женщина тоже имеет право жить свободной жизнью, независимо от всяких условностей. Даже Ханна и Джерри понимали это.
У него был свой дом в деревне, но он большую часть времени проводил у Ханны. С первого же дня они почувствовали себя так, словно прожили вместе всю жизнь, тем не менее не торопились узаконить свои отношения.
– И все же мне непонятно, почему ты не можешь учиться фотографии в Нью-Йорке, – призналась Ханна по дороге в аэропорт, куда их вез Джерри.
– Но ведь Лондон – это место, где родилось искусство фотографии как таковое. Дэвид Бейли, Ив Арнольд, Лорд Сноудрон.
– Жаль, что они занимались этим там, а не в Америке. – Ханна изо всех сил пыталась сохранить шутливый тон. – Что за напасть такая? Почему мои дочери разбегаются в разные стороны?
– Если на самом деле хочешь знать, то это из-за того, что ты и твой Ромео поднимаете по ночам слишком много шума. Это весьма смущает нас.
На ее шутливое замечание Джерри откликнулся шуткой, лишь слегка повернув голову в ее сторону:
– О, весьма сочувствую тому, кто влюбится в тебя!
Но ему не стоило сочувствовать никому. Джимми Колас, появившийся в жизни Джесси, сыграл роль фитиля, зажженного возле пороховой бочки, заставив ее вспыхнуть в один миг.
Ежегодные выставки студенческих работ институт устраивал в галерее Белгравза в Найтбридже. Среди отобранных для показа оказалась и серия фотографий Джесси «Современная американская семья» – портреты Элеоноры, Люка и маленького Ясона.
Она принесла пленку на занятия по основам проявления, и отпечатки получились четкими и ясными.
До того времени она ни разу сама не проявляла и не печатала фотографии.
И вот теперь, работая в этой темной комнате, где стоял острый запах свежего проявителя и закрепителя, она воочию убедилась, сколь многое может изменить человек, овладевший мастерством. Где-то усилить яркость, где-то приглушить – и результат получался уже совершенно другим.
Чутье случая – вот как она сама для себя определила, в чем именно заключается искусство фотографа. Признанный мастер этого дела Картье Брессон именовал это качество «предощущением мгновенья». У настоящего профессионала объектив, глаз и ощущения сливались в одно целое. А еще настоящему мастеру необходимо было иметь терпение, упорство – это Джесси тоже осознала в процессе занятий.
Она нутром чувствовала, что эта ее серия обнаруживала умение фотографа угадывать, предощущать мгновение.
Но Джесси пришлось сделать около пятидесяти отпечатков, прежде чем она добилась желаемого. «Кажется, это и в самом деле хорошо», – подумала она, и слезы навернулись ей на глаза. А вдруг это ей только кажется? Все выяснится на выставке, где судьями будут такие признанные мастера своего дела, как Сесиль Битон, Дэвид Бэйли, Лорд Сноурдон. «Боже, помоги мне!» – молила Джесси, скрещивая пальцы.
И вот долгожданный день настал. Она проснулась в своей крошечной комнатке, которую снимала на время занятий. Полчаса ей понадобилось, чтобы одеться настолько тщательно, чтобы это не бросалось в глаза. Она в первый раз почувствовала подспудное желание выглядеть как можно лучше – элегантной и, что почти одно и то же, – неотразимой.
От ее дома дорога шла через площадь Белграф. Думая о своем, Джесси шагнула на пешеходный переход. И тут же услышала визг тормозов в нескольких дюймах от себя.
– Вы что? Не видите, куда идете? Вы откуда свалились?
– Я? С Марса! Разве сразу не видно?
– Разве что! Но даже марсианину ясно, как надо правильно переходить улицу.
– К сожалению, я не отношусь к ясновидящим.
Он оглядел ее с ног до головы, и лукавая усмешка появилась на его губах.
– Возможно, и к лучшему.
Уже поздно вечером, когда ее «Современная американская семья» получила первый приз и она стояла взволнованная и радостная вместе с другими призерами на сцене, Джесси снова увидела его в толпе. Он поднял бокал, приветствуя ее, и лукавая усмешка скользнула по его лицу. По тому, как он выглядел, Джесси поняла, что он явно занимается каким-то большим бизнесом. Об этом говорили и его одежда, и машина, и манера держаться.
Он говорил по-английски с легким акцентом. Немец? Только бы не это. Хватит одного Виктора. Может быть, француз? Если бы Джесси больше бывала за границей, она бы смогла угадать.
– Итак, на самом деле вы американка, как я сначала и подумал, – сказал он, приблизившись к ней, когда церемония вручения призов закончилась.
– А кто вы?
– Дмитрий Андреас Константин Георгополус Колас. Для моих друзей просто Джимми. Какое счастье, что я не сбил вас. Позвольте мне поздравить вас. Фотографии просто восхитительны.
И все то время, пока она находилась среди приглашенных на выставку, пока ее знакомили с издателями, рекламными агентами, она ощущала на себе его взгляд. Когда наконец, бар закрылся, гости начали расходиться кто куда.
Однокурсники пригласили Джесси пойти с ними в паб, чтобы провести остаток ночи. Она немного задержалась, подкрашивая глаза и поправляя прическу, прежде чем вышла на улицу.
«Пусть подождет», – подумала она.
Но когда Джесси вышла, улица была пуста. Никого не осталось. И ей некуда было идти.
А она-то пребывала в полной уверенности, что Джимми Колас, сгорая от нетерпения, посадит ее в машину рядом с собой и повезет в какой-нибудь закрытый клуб, где для них заказан ужин с шампанским! О Господи! До чего же она проголодалась. И что хуже всего – теперь при всем желании она не могла присоединиться к своим однокурсникам, потому что пропустила мимо ушей название паба, в который они направлялись.
Теперь они все спокойно набивают себе желудки сосисками и салатом, запивая шэнди. А в ее крохотной квартирке, насколько она помнит, как назло, оставалась только горчица, арахис и немного растворимого кофе.
