Эллен Чейз - Последний визит
— Ты… ты хочешь сказать, что твоя мама тоже стриптизерша?
— У мамы была пара самых красивых ног в мире. Она играла в мюзик-холле в Рэйдио-Сити, а потом отправилась выступать на площадках Бродвея. Отец был хореографом, они встретились во время шоу в театре Рокси и влюбились друг в друга.
— Однако, Роксана!..
Она лишь улыбнулась.
— Итак, к шуму толпы и прокуренным залам ты привыкла с детства, — подытожил Брэм, доставая карту, — и «Приветствия и Поздравления» стали естественным способом начала карьеры… У тебя был опыт танцев на Бродвее?
— Нет. Меня никогда не хватало на монотонную ежедневную работу. Я не признавала и не признаю жизнь по режиму, и потому отказывалась ездить в летние лагеря. — Роксана улыбнулась. — Тетя Матильда как-то сказала, что из меня выйдет отличная стриптизерша. Но сейчас этой профессии не учат, не то, что в двадцатые годы. Где вы, нынешние Салли Ренд и Джипси Роуз Ли?
— Где угодно, только не в Миннеаполисе, — согласился Брэм. — Значит, Ричард Бэк не решился привести домой восточную танцовщицу?
Почему он опять спрашивает о Ричарде? — подумала Роксана и ответила:
— Восточную танцовщицу, гориллу и прочих карнавальных персонажей. Меня его реакция не удивляет. Многие мужчины с положением не пожелают иметь жену, расхаживающую в костюме Кинг-Конга. А чем занималась несостоявшаяся миссис Тэйлор?
Брэм задумался.
— Последняя по счету была частной сиделкой, если мне не изменяет память.
Роксана натянуто улыбнулась.
— Ну что же, вполне достойная профессия. Не одобряю твою разборчивость.
— Достоинство сидит напротив меня.
— В самом деле? Хорошо. Тогда какой недостойный поступок в последний раз совершил Абрахам Тэйлор?
— Снялся в баскетбольной форме в компании шестнадцати приятелей для годовой книги колледжа.
— А посвежее? Ходьба босиком во время летнего дождя? Лепка снежных баб? Водяные битвы в процессе мойки машины?
— Не имело места быть.
Брэм оглядел себя.
— Проигрыш рубашки пойдет? — спросил он с ухмылкой.
— Так уж и быть. Но пора уже снимать ботинки. У меня джинн.
Роксана снова выложила карты. Брэм взглянул на них и нагнулся, чтобы развязать шнурки.
— Ничего нет хуже, чем попасть в пасть акулы картежного бизнеса. С игрой на раздевание я явно промахнулся.
— Это точно, — согласилась Роксана, собирая карты в колоду. — Нет ничего приятнее, чем обуть… пардон, раздеть банкира.
— Сдавай! — взревел Брэм.
К концу партии Брэм остался без носков.
— Может быть, сыграем в покер, а? — спросил он жалобно и, когда Роксана попыталась возразить, упрямо объявил: — В конце концов, выбор игры — прерогатива раздающего. Кстати, на редкость простая игра: сдаешь по пять карт…
Через минуту Роксана тупо рассматривала свои карты.
— Напомни, какие из них старше, а какие наоборот?
— Пара, две пары, тройка, стрит, флеш, фулл-хаус…
— Можешь не продолжать.
— Блефуешь?
Роксана улыбнулась и открыла карты. Брэм, обозвав ее шулером, отдал часы.
— Покер мне тоже нравится, — объявила Роксана. — Предлагаю сдавать семь карт, и младшая — джокер.
— Обманщица! Тетя обучила тебя всем азартным играм на свете!
— Я же говорила, что прошла школу жизни по полной программе, — сладко напомнила Роксана. — Играем в последний раз. Я проголодалась и устала сидеть на месте.
— В последний раз? Предлагаю сыграть ва-банк.
Роксана захохотала:
— Ва-банк? Ты не боишься остаться вообще без одежды?
— Хочу посмотреть, что ты будешь делать с голым мужиком, — сказал он хмуро. — А еще интереснее взглянуть, что произойдет, если я выиграю.
— Ты? Выиграешь?
Она взглянула в карты и усмехнулась.
— Так что, говоришь, главнее?
— О, нет, — покачал головой Брэм, — на этот раз ты меня не проведешь!
Брэм открыл четыре карты.
— Ну, что скажешь?
— Еще не вечер!
Роксана сдала по последней карте и победно вскинула руки:
— Фулл-хаус: пятерки и семерки.
Глаза Брэма горели торжеством.
— Не спеши, детка! У меня четыре тройки. — Брэм снисходительно потрепал ее по щеке.
— О это сладкое слово «победа»! Улыбнись и раздевайся, Рокси! — Брэм откинулся на спинку кресла. — Так какие же два предмета выбрать? Я чувствую себя мальчишкой, пробравшимся в кондитерскую лавку.
Поднявшись, он подошел к ней вплотную, нависнув как скала. Роксана заерзала, ощущая себя невероятно беспомощной.
Ей вдруг вспомнились ласки прошедшей ночи, и безумно захотелось воскресить эти переживания. Судя по бурно вздымавшейся и опадавшей груди Брэма, он переживал нечто схожее. Все еще сидя, Роксана задрожала в ожидании решения, которое примет Брэм.
— Снимай носки! — выпалила она, перехватывая инициативу.
— Носки? — более чем разочарованно переспросил Брэм, поглядел в пол, немного поразмыслил и одарил Роксану ленивой улыбкой. — Ты великодушно отдаешь в мое пользование внутреннюю сторону коленок с их эрогенными зонами, так?
Приподняв ее правую ногу, Брэм нарочито медленно стал стягивать носок.
— У тебя ноги танцовщицы. Стройные, элегантные, бесконечно длинные, с тонкими, но сильными лодыжками…
Роксана пыталась унять сердцебиение, убеждая себя, что с нее всего лишь снимают носок. Она смотрела, как Брэм поглаживает ее икры, и все больше возгоралась от этих прикосновений.
Внезапно свет погас, и комната погрузилась во тьму.
— Черт! Вот так всегда, когда начинается самое интересное! — пробормотал Брэм.
7
Роксана поморгала, привыкая к темноте.
— Не похоже, чтобы перегорели лампы, — сказала она неуверенно.
— Вот именно, — отозвался Брэм. — По всей видимости, отключилось электричество.
— Послушай, как воет ветер. Старушка-зима не на шутку разбушевалась, а мы увлеклись и забыли, что находимся в эпицентре стихийного бедствия.
— В банке есть автономный генератор? — В голосе ее прозвучала надежда.
Брэм присел на стол и покачал головой.
— Аварийная система энергоснабжения находится в подвале, — ответил он. — Если тебя пугает перспектива отсутствия света и тепла…
Роксана содрогнулась.
— Я представила себе картину. Горящие деньги — замерзающие люди.
На ощупь отыскав ее лицо, Брэм шепнул:
— Не волнуйся, родная, я сумею согреть твои сокровища.
— Да, вы, банкиры, всегда норовите взять на хранение самое ценное, — с упреком сказала Роксана и взвизгнула, очутившись в плену его сильных рук.
— Разделим тепло наших тел, — доверительно предложил Брэм, потираясь носом о ее шею, руками лаская спину. — Боже, Рокси, ты восхитительна! Мы так чудесно вписываемся друг в друга.
