Кетрин Распберри - Светская львица
Он так вкусно расписывал свое наслаждение жизнью, что я втайне начала мечтать о вилле где-нибудь здесь, на берегу.
– Энрике? Да, он вполне научился быть довольным своей жизнью, хотя мечтал путешествовать по всему миру, а вынужден целыми днями работать в отеле и вечерами подрабатывать, чтобы прокормить семью. Не такой уж он романтик, каким старается выглядеть. Подозреваю, что он бежит на свою «Барракуду» не из любви к парусам, которые у него в печенках сидят, а от домашней суеты, от капризов детей, окриков Исабелы, собирающей в школу старших и воспитывающей младшего…
– Да? А я думала, он просто фанатик океана… – растерянно проронила Джинджер.
– Может, и так… Может, и фанатик, – вздохнул Вэл. Ему не хотелось спорить. – Вот кто действительно несчастлив, так это Исабела, – продолжил он прерванную мысль. – Она ведь весьма неплохо танцует и поет, в юности играла в местной самодеятельности и мечтала стать актрисой, и ей все пророчили большое будущее. Она даже собиралась уехать в Голливуд, но ее семья так и не скопила денег на дорогу. И потом, она прекрасно понимает, что на много километров от Лос-Анджелеса все придорожные забегаловки забиты официантками, посудомойками и уборщицами с внешностью кинозвезд, которые дарят ослепительную улыбку каждому, кто хоть мало-мальски похож на продюсера, в надежде на чудо. А многочисленные школы актерского мастерства и липовые агентства обирают этих несчастных наивных девушек, суля им радужные перспективы и просто жируя за их счет.
– И Исабела даже не стала пытаться как-то пробиться? – удивилась Джинджер.
– Ну почему же, – усмехнулся Вэл. – Она пыталась. Все, что ей удавалось, – это устраиваться в ночные клубы, кафе и рестораны певицей или танцовщицей. Естественно, все это кончалось тем, что хозяин делал ей грязное предложение и, получив отказ, увольнял. В одном из баров, где Исабела пела по вечерам, она познакомилась с Энрике и вскоре стала сеньорой Мартинес. Все ее родные ликовали пуще, чем если бы она все-таки встретила голливудского продюсера. Считается, что Исабела вытянула счастливый билет.
– И чем она занимается теперь? – спросила Джинджер, проникаясь сочувствием к талантливой, но неудачливой красавице Исабеле.
– Воспитывает детей, – пожал плечами Вэл. – Иногда танцует на праздниках. Говорит, что мечтает открыть школу танцев для туристов. Ведь им безумно нравятся сальса, самба, румба и фламенко, и никто из них толком не умеет их танцевать, а на дискотеках хочется блеснуть каждому. Но ей не с кем оставить малыша, который еще не скоро пойдет в школу. По-моему, она просто боится что-то менять в своей жизни. Ведь на доход от школы можно было бы нанять няню.
Я бы помог им чем мог, но Мартинесы очень гордые, и предложение денег может их обидеть.
– А как же жена Висенте? – спросила Джинджер. – Она тоже несчастлива?
– Анхедика? Нет, у Анхелики все в порядке, Она приехала в Акапулько из маленького городка, практически все жители которого трудились на заводе по производству текилы и мескаля. Анхелика до сих пор с трудом выносит запах агавы…
Однажды, измученная грохотанием конвейера и тяжелым нудным трудом, она просто вышла на улицу и пошла все прямо и прямо… А когда устала идти, подняла вверх большой палец и остановила первую попавшуюся попутную машину. Семейная пара ехала в Акапулько.
Добрые люди согласились подвезти Анхелику и накормили ее обедом. Она устроилась горничной в ближайший отель – ей платили гроши, но дали маленькую комнатку.
Потом она познакомилась с Висенте, стала Анхеликой Альмансио и перебралась жить к нему.
Нашла место горничной в более дорогом отеле, дослужилась до кастелянши и считает свою работу интересной и необременительной.
– Ее ты и имел в виду, когда говорил, что здесь надо иметь амбиции горничной, чтобы быть счастливым?
– Я не совсем это хотел сказать. Скорее, речь о том, как тяжело, когда ты не можешь по каким-то причинам реализовать свои способности и стремления. Неважно, что мешает, – сложившийся уклад, свои страхи и комплексы… Не обязательно это касается людей из бедных семей, которым не хватает средств на воплощение задумки… Вот, например, женщина, которая может позволить себе многое, но боится неудачи и того, что ее не поймут…
– Мне кажется, мы говорим уже не об Исабеле. Эй, ты не на меня ли намекаешь? – возмутилась Джинджер.
– На тебя, – спокойно произнес Вэл.
– Да? – делано рассмеялась она. – Ну и какие же это у меня «нереализованные стремления»?
– Не знаю, – признался он. – Но чувствую, что ты не пустой человек и у тебя еще найдется, что сказать людям.
Джинджер была обескуражена таким заявлением. Она открыла рот, чтобы возразить, но не находила, что сказать. Высказывание Вэла одновременно принижало и непомерно возвышало ее: обижали слова «нереализованные», «еще найдется что сказать»… Словно до сих пор она молчала и не стоит ни гроша. А как же ее знаменитый салон, как же сам факт, что она из немытой девчонки с ранчо превратилась в светскую львицу и одну из первых дам города – пусть это и в прошлом, но чего-то же стоит?!
Но само предположение, что она способна на большее, пугало, как незаслуженная лесть. Джинджер казалось, что в ней нет того потенциала, о котором с таким пиететом отзывался Вэл…
Стоп… А его слова о непознанной глубине, о тайне золотой статуэтки? Неужели это все о ней?
Джинджер замерла, пытаясь понять, было ли это завуалированным признанием в любви…
Крак-пшшш!
Мерзкий звук перепугал ее до смерти. Тримаран сильно тряхнуло, так что Джинджер едва не полетела кувырком за борт, но успела за что-то уцепиться. Вэл, которого отделяла от нее импровизированная скатерть, не успел бы ее подхватить.
Серый обломок скалы не высунул из воды даже кончика своего острия, скрытый волной, словно он специально затаился в ожидании жертвы, как коварный аллигатор.
«Барракуда» налетела на него, пущенная беспечным кормчим в свободное плавание. Да и не будь Вэл так увлечен разговором с Джинджер, вряд ли он заметил бы вредную каменюку, притаившуюся в безобидном на первый взгляд месте залива и не нанесенную на самодельную карту Энрике Мартинеса.
Пока Джинджер сидела, оглушенная внезапной встряской, Вэл оправился от шока и спрыгнул в воду, дабы оценить масштаб разрушений.
– Все, приехали, – сказал он с досадой, нашаривая ногой плоскую поверхность на скале, о которую можно было бы опереться.
– Что случилось? Мы сели на мель? – предположила Джинджер, которая о вероятных неприятностях, поджидающих мореплавателей, имела смутное представление, почерпнутое из приключенческих романов.
– Если бы «сели», – скривился Вэл, рассматривая обломки. – Мы наткнулись на камень, сломали руль… – Он наконец смог опереться об уступ на подводной части скалы, слегка приподнять кормовую часть тримарана, снять его с острия и спустить «Барракуду» на воду. Раздалось тихое, едва слышное шипение.
– О, черт! Еще и баллон пропороли! – Вэл был зол на себя за потерю бдительности так, что и описать невозможно.
Он выплюнул жевательную резинку, которой решил воспользоваться после обеда и которую по чистой случайности умудрился не проглотить в момент толчка, и попытался залепить ей дырочку на баллоне, оказавшуюся, по счастью, совсем крошечной.
Жвачка никак не желала приставать к мокрой прорезиненной ткани. Наконец Вэлу удалось забить ею опасное отверстие.
– Я могу чем-то помочь? – слабым голосом поинтересовалась до смерти перепуганная Джинджер.
– Ничего, пока справлюсь. Только отползи на правую сторону к носам и откренивай собой судно. Пробоина-то слева, – буркнул Вэл и спохватился, поняв, что испуганное сопение Джинджер грозит перерасти в самый что ни на есть детский рев. – Да не волнуйся ты так, нам еще повезло. Дырка немного выше уровня воды. Надеюсь, накачки баллона хватит, чтобы до берега добраться. Здесь не так и далеко.
– А как мы будем править? Руль-то сломан!
– Ползи к носам, бери весло и греби между баллонами, а я посмотрю, не слишком ли быстро выходит воздух, – скомандовал Вэл. – Потом поменяемся.
– Как «греби»? Я не умею, – пожаловалась Джинджер.
– Ох, горе ты мое, – вздохнул он. – Ничего, как-нибудь научу. Тогда иди сюда и держи жвачку, чтобы не вылетела, а я буду грести.
Они поменялись местами. Вэл всей тяжестью навалился на край тримарана, противоположный пострадавшему, заставляя похудевший баллон приподняться, и принялся орудовать маленьким легким веслом. Нехотя и с ленцой «Барракуда» развернулась к берегу, как большая сонная черепаха.
– Удачно здесь оказался этот мыс, – успокоительным тоном произнес Вэл. – Мне казалось, что мы заплыли гораздо дальше… Сейчас причалим к его верхушке. Ты посторожишь тримаран, а я пойду до ближайшего причала за помощью.
– Вот я знала, чувствовала, что что-то случится, – пожаловалась Джинджер. – Помнишь, я спрашивала, что делать, если терпишь кораблекрушение? Ну почему я не прислушалась к собственной интуиции?
