Френсис Дэвис - Возлюби соседа своего
— Ну а теперь, — сказал Шеа, закапывая морковь в своей тарелке, — я желаю узнать все о тебе, Нелл.
— Это что — интервью?
— Нет, просто любопытство. — Он смущенно потыкал вилкой в пюре. — Передай, пожалуйста, соус.
Нелл мрачно жевала мясо. Какой ужас этот ростбиф, думала она. Это напомнило ей школу. Не хватало только школьного пудинга из тапиоки — «рыбий глаз», как они его тогда называли.
Что ей рассказывать о себе? И как заставить его в конце концов заговорить о себе самом?
— Для большинства девочек закрытая школа — это что-то вроде тюрьмы, — начала она. — Школьная форма, хоккей на траве, отсутствие мальчиков, тупость учителей, кошмарная пища — но я там расцвела, несмотря ни на что.
— Да? — Он выглядел удивленным последним признанием.
— А ты?
— А я ненавидел школу!
Счет ноль один в мою пользу, отметила она. Вот он и начал говорить о себе. Значит, он тоже учился в закрытой школе.
— А что именно ты ненавидел?
— Ну как же: отсутствие девочек, форма, кошмарная пища. А у вас готовили пудинг «рыбий глаз»? Вот это было настоящим кошмаром для меня!
Она понимающе кивнула:
— Замазка и то вкуснее.
— В чем же именно ты там преуспевала? Ты вроде не принадлежишь к типу девочек-заядлых-хоккеисток.
— Я совершенно бездарна в хоккее. — И она гордилась этим.
— Это хорошо. Не люблю женщин, увлеченных спортом.
— Отчего же?
Он развел руками:
— Когда я обнимаю женщину, чьи мышцы как сталь, мне становится неуютно и скучно.
— Значит, тебе импонирует в женщине мягкость и уступчивость.
Он кивнул.
— Что-то вроде всегда на все готовой модели из Плейбоя?
— Нет… конечно, нет. Я… — он смущенно замолк.
— Не скажете ли, в таком случае, что вас привлекает в женщинах, мистер Шеа?
Он взглянул на нее с вызовом, в упор; она выдержала его взгляд, и, по мере того, как они смотрели друг на друга, Шеа все более смягчался. Наконец он ответил:
— Я полагаю, что верность в дружеских отношениях. Я для тебя разве это не ценное качество?
— Конечно.
— Мне нужна женщина, которая умеет быть другом. Самое существенное качество здесь — честность.
— Честность? Разумеется, я тоже ее ставлю на первое место. Но для меня важно, чтобы у мужчины было чувство юмора.
Шеа нервно рассмеялся.
— Просто когда-то я поняла, что очень немногие из мужчин имеют смелость посмеяться над собой.
Шеа резко обернулся:
— Ты не имеешь права судить о всех мужчинах огульно. Это несправедливо. Я, например, всегда могу посмеяться над собой; что наедине, что на людях: на эскалаторе, в Мэдисон-сквер…
— Ай-яй-яй! А еще говорят, что только женщины воспринимают все сугубо лично, субъективно.
— Просто я отвечаю на все упреки незамедлительно и откровенно. — Глаза его теперь смеялись и лучились; манера разговаривать была столь подкупающа, что Нелл расслабилась, и следующий вопрос застал ее врасплох:
— Почему ты незамужем?
— Почему ты думаешь, что я не была замужем?
— Я знаю все факты из твоей биографии.
— Ты не мог… — начала было она, но про себя подумала: как раз мог, если эта история с Дульси Смолл — его авторства. — Хороший репортер работает всегда: и на работе, и дома. У нас собраны сведения и о всем предприятии Гэллэрд, и о тебе лично. Я расспросил начальника информационного отдела, и он сообщил мне, что раньше ты часто появлялась в обществе с парнем по фамилии Манзис.
— Да: Гутри Манзис. Но эти сведения устарели. — Она засмеялась неестественным беззаботным смехом. — Я давно о нем забыла.
— Да? А мои сведения доказывают, что ваши отношения были достаточно серьезны.
— Неужели? Никогда не думала, что являюсь объектом наблюдений и обсуждений в печати. Послушай-ка, давай приступим к десерту? Я сейчас принесу, — и Нелл исчезла в кухне.
Совсем не время вспоминать сейчас о Гутри, думала она. Что ему взбрело в голову допрашивать ее? Полное отсутствие деликатности. Да, Гутри обольстил ее — вначале так и было. Не родилась, вероятно, еще та женщина, которая не клюнула бы на внешность и манеры Гутри. Но, черт побери, сидеть за столом в собственной квартире и плакаться мужчине в жилетку… рассказывать второму обольстителю о том, как ее надул первый!
Она переложила яблочный пирог на десертную тарелку и стояла в задумчивости, облизывая пальцы. Да, наконец, решила она, нет более непохожих друг на друга людей, чем этот и тот. Элегантный и невозмутимый Гутри — и простецкий и непредсказуемый, даже взрывоопасный Шеа. Она улыбнулась: но ведь поэтому я и испекла простой яблочный пирог вместо торжественного «Шарлотт о'помм» — и мне нравится эта простота.
Она отрезала себе тоненький кусочек и понесла тарелки в комнату.
Шеа попробовал пирог и воскликнул:
— Ты это сама испекла! Потрясающе! Но ты говорила о Манзисе — продолжай.
— Я полагаю, это была ошибка моей интуиции.
— А что она тебе подсказывала — твоя интуиция?
— Что Гутри — честный человек и что я могу ему доверять. — Она поклялась себе, что стоит только Шеа засмеяться, как она замолкнет и не скажет более ни слова.
Но его глаза были полны сочувствия:
— Почему ты боишься рассказать мне все по порядку?
— Ну, хорошо. Я встретила его на приеме, устроенном британским консульством в честь Дня рождения Королевы. Это было почти четыре года назад. Он работал вторым секретарем консульства…
— Ну и?..
— Около года это продолжалось, как прекрасный сон: балы, вечера, приемы то в одном консульстве, то в другом. Все мужчины в белых галстуках, все женщины в длинных платьях… Мы посещали театры и симфонические концерты, и у него всегда была возможность достать хорошие места — как у дипломата… — Ее несло, она уже не могла остановиться.
