Лина Дорош - Очки для секса

— Почему? Мне здесь нравится.

— Ты в меню посмотри: «Улитки по-бургундски»!

— Да уж… Какие будут предложения?

— Вообще, камин мне тоже нравится…

— Запретить есть улиток мы с тобой не можем — это факт.

— Увы, но факт, Май.

— Мы можем только сами их не есть, — Майя ни на минуту не забывала, чья она крестная.

— Май, предлагаю в знак протеста против поедания улиток съесть пельменей!

— Они тут есть: домашние со сметаной — как тебе такой знак протеста?

— Думаю, что очень удачный знак протеста. И улитки целы — и мы сыты, — Аня углубилась в изучение винной карты.

— Ань, что ты там ищешь? Неужели ты рассчитываешь найти под пельмени какое-то более логичное вино, чем водка?

— Май, но это так экстремально!

— Протестовать — так протестовать…

— Только из любви к искусству, подруга.

— К какому?

— К кулинарному, конечно.

Зимой нет ничего лучше, чем выпить рюмку водки под пельмени — это было открытие. Настоящим потрясением это стало для подруг. Считать себя русскими, прожить почти тридцать лет в России — и не знать азов! Не мудрено, что в голову ничего не шло.

Мимо прошел человек в странно-синем шарфике. Есть такой цвет в природе, не удивляйтесь. Тут же вспомнился эпизод.

Они долго не могли встретиться. Были заняты. Каждый своей работой — куда от нее деться. И вот, наконец, встретились. Виделись недели две назад, еще осенью. А тут вдруг — зима. Ну не странно? И он был в шарфике странно-синего цвета. До умиления странного. Захотелось, чтобы он нахохлился, приобидевшись слегка, а потом обрадовался. Сильно обрадовался. А сильная радость возможна только на контрасте. А он заводился от Аниных шуток. С полуоборота. Потому что сначала на шутку ее шутка вовсе не была похожа. Даже для него. Тем более, сегодня повод для недовольства есть — две недели, это не шутка.

— Есть неприятная новость для тебя, — тихим серьезным голосом сказала она.

— Какая? — пытаясь изобразить спокойствие, сказал он.

Она долго тянула через трубочку глинтвейн. Если бы он курил, то сейчас обязательно бы затянулся. Она пересела к нему на колени. И совсем другим голосом сказала:

— Я очень соскучилась по тебе.

— Это неприятная новость?

Он еще был как струна натянутая.

— Ага.

— Почему неприятная?

— Это очень неприятно. Соскучиваться по тебе.

По мотивам этой истории девушки решили придумать что-то аналогичное, но только для незнакомцев. Решить-то решили, а придумать вот так сразу не получалось.

— Аня, а чем всё закончилось с тем странно-синим шарфиком? — Майя сосредоточенно смотрела в рюмку.

— В тот раз или вообще? — Аня тоже что-то пыталась найти в своей порции водки.

— И в тот, и вообще, — Майя продолжала разговор с рюмой.

— В тот раз всё, как и хотелось, — он сильно обрадовался и потом был чудесный вечер. А вообще… — Аня оторвалась от водки, полезла в сумку, достала блокнот и стала его листать, — вот тут читай.

— Ага. Он уезжал в Европу. Надолго, — Майя начала не очень громко.

— Лучше про себя читай, а то нас не поймут.

— Ага…

«Он уезжал в Европу. Надолго. Даже, скорее, навсегда. Мы были каждый сам по себе. Хотя были вместе уже почти два года. Но его проекты не зависели от присутствия в его жизни меня. Он тоже не занимал в моей жизни слишком много места — спасибо, жизнь хоть чему-то научила. Мы говорили о детях. Но о детях вообще. Мы никогда не говорили о «наших детях». Говорили о возможности семьи, но семьи вообще, а не именно «нашей семьи». В общем, было ощущение, что мы расстанемся. Что лукавить — оно было постоянно в наших отношениях. Но не хотелось. Расставаться, имею в виду. И вот мы сидим в ресторане и внешне всё спокойно. И я решила сказать тост:

— Хочу выпить за то, чтобы ты оказался из числа тех немногих мужчин, которые не предпринимают попыток вернуться. Большинство с разными интервалами, после того как мы расставались, почему-то пытались вернуться назад. А возвращаться было уже некуда.

— Но мы же не расстаемся.

— Может быть, ты и «нет», а я — «да».

— Давай без трагедий, не замечал в тебе к ним склонности.

— Притворялась.

— Искусно.

— Спасибо.

— Я могу еще вернуться. И скоро.

— Тем более нет. Не люблю неудачников…»

Майя закрыла блокнот. Глаза поблескивали.

— Вот умеешь ты нажать словом, Ань.

— Прости, дорогая. В данном случае — без умысла.

— В шарфике и Мистер Комфорт — это один и тот же мужчина?

— Что ты! Конечно, нет. Шарфик был гораздо раньше. У него всё получилось, и он не вернулся. Так наши общие знакомые говорили.

— Вы не общались больше?

— Не-а. Во мне уже тогда сформировалось устойчивое сочетание легкомыслия и последовательности, — Аня показала подруге язык и почему-то изобразила кавказский акцент, — сказала расстаемся — значит расстаемся! Точка!

Кулак опустился на стол. Соседние столики обернулись. А Майя с Аней хохотали. Громко, но прилично.

Так за разговорами под пельмени шел активный поиск новой ключевой фразы и целевой аудитории. Решили запустить пробный проект по изучению мужской души в спорт-клубах.

Пошли в зал. Самый лучший. Таких всего пара-тройка в Москве. Проект завершился, толком не начавшись. Во-первых, он оказался очень затратным. А если учесть, что деньги девчонки так не зарабатывали, а, наоборот, тратили, то получалось совсем неподъемно. Во-вторых, в таких пафосных местах все настолько сосредоточены на себе, что любую шутку воспринимают как личное оскорбление. Что ежу понятно — чревато… Кругом не воздушные шары, а сплошь тяжелые предметы… И в-третьих, так и не смогли придумать саму игру. Ну не понятно было, вокруг чего можно обвести почти голого потного человека. В общем, провели два волшебных дня — йога, бассейн, турецкая баня, массаж, spa — всё, что можно было получить здесь на абонемент выходного дня.

Потом думали про горнолыжников, пока думали — зима сказала, что скоро собирается закончиться. Особенно громко она это сказала, когда Аня с Майей вышли из кино.

— Какой красивый фильм, какой красивый фильм, какой красивый фильм, — Аня качала головой и пела, — говорила тебе, что надо «Ангел А»! Вот представь: мы его пропустили!

— После смерти Анны Карениной… вторую трагедию такой величины я бы не пережила… — Майя изобразила скорбь.