Александра Соколова - Просто мы научились жить.
– Сколько ни запирай счастье на замок – оно всё равно найдет способ вырваться наружу. Потому что суть человека в том, чтобы чувствовать, а не прятать свои чувства. Не испытав однажды боли, ты не познаешь радости. Они вместе всегда, рука об руку, понимаешь? Не понимаешь… Господи, да как же всё сложно! Лиза, посмотри на меня. Посмотри. Всё это неправильно и преступно, но как бы я это ни прятала, сколько бы замков ни навешала – суть останется той же. Я люблю тебя. Я очень тебя люблю.
Лиза застыла в Инниных объятиях. Как-то разом прекратили содрогаться от рыданий плечи, и высохли слёзы. Она опустила глаза вниз и задрожала.
– Я… – выдохнула Инна тихо и устало. – Прости, я не должна была говорить. Знаю, я разрушила… Прости… Знаю, я…
– Инна, – прошептала Лиза, поднимая расширившиеся глаза, – Кажется, у меня отошли воды…
– Так… так, спокойно, – голос Инны зазвучал уверенно, но чуточку испуганно, – Ты уверена, что это воды?
– Сама посмотри, – Лиза распахнула полы халата и показала светло-розовые пятна.
– Да. Да, всё верно. Сиди. Я позвоню.
Дрожащими руками Инна вытащила из кармана мобильный телефон и со второй попытки набрала номер. Она старалась не смотреть на обнаженные Лизины бедра – никакая серьезность ситуации не отменяла внутреннее восхищение и трепет.
– Здравствуйте, Сергей Валерьевич, это Рубина. У нас, кажется, началось. Да. Нет, чистые. Да. Секунду. – Инна перевела взгляд и убрала трубку от лица. – Лиза, ты чувствуешь схватки?
– Да, – прошептала, – Больно очень.
– Сергей Валерьевич, схватки начались, но я не совсем понимаю, как определять их периодичность… Да, хорошо.
Мобильный телефон улетел в кресло, Инна схватила с тумбочки часы и присела на кровать.
– Скажи, когда отпустит, – попросила она, поглаживая Лизу по побледневшему лицу.
– Уже отпускает, кажется…
Через некоторое время Инна снова позвонила врачу и сообщила, что схватки происходят с периодичностью в шесть минут. В ответ ей велели собирать всё необходимое и спокойно подъезжать в больницу.
Никто не нервничал, не суетился. Пока Лиза управлялась в ванной, Инна оделась и собрала пакет с вещами. Позвонила Алексею. Выслушала «абонент не отвечает или временно недоступен». Нашла ключи от машины. Достала из холодильника йогурт. И – не выдержав – постучала в ванную.
– Я скоро, – раздался из-за двери приглушенный голос, – Я забыла, как надо бриться.
– То есть? – Инна не смогла сдержать улыбку.
– Целиком бриться или можно… что-то оставить?
– Думаю, голову можно не брить. А остальное – сбривай начисто.
Из-за двери послышался смешок, звук падающей бритвы и приглушенное ругательство. Инна прислонилась к стене и глубоко задышала. Даже самой себе она бы не призналась, что была рада недоступности Алексея. В этом была какая-то надежда.
Через час, после долгих сборов и периодических пауз из-за схваток, обе женщины всё-таки вышли из дома и сели в машину. Лиза скрючилась на заднем сиденье, а на Инну вновь нахлынула нервозность.
– Ты уверена, что мы всё взяли? – спросила она, выруливая на улицу Ленина. – Хотя неважно, если что – съезжу и привезу. Как ты себя чувствуешь? Это очень больно?
– Терпимо, – прошипела Лиза сквозь зубы и покрепче обхватила живот руками, – Мне немного страшно.
– Ничего, всё… хорошо будет. Только не бойся и… дыши, чтоли?
– Я и так дышу. Пытаюсь.
Ровно в двенадцать Инна припарковалась возле больницы и помогла Лизе выйти из машины. Она чувствовала, что жизнь разделилась на маленькие пятиминутные отрезки: минута, еще пара, еще – и пауза, во время которой Лиза сжималась от боли, а Инна осторожно гладила её живот.
Они почти прошли по уже тающему снегу и поднялись по ступенькам к центральному входу.
Палата, в которую поместили Лизу, оказалась одноместной, светлой и очень уютной. Инна помогла её переодеться в халат и осторожно устроила на кровати.
Схватки продолжались и усиливались – пока будущая мама стонала и пыталась делать правильные вдохи, Инна меняла под ней полотенца – воды продолжали сочиться и грозили испачкать постельное белье.
Обе женщины сосредоточились на процессе и не думали ни о чем, кроме будущего ребенка. Возникало ощущение, словно они делают это не в первый раз: никаких лишних движений, никаких лишних разговоров – спокойствие и слаженность действий.
В перерывах между схватками Инна заставляла Лизу пить воду: много, очень много. И есть йогурты.
Незаметно наступило утро. Врач периодически заходил в палату, чтобы проверить раскрытие. Инна вежливо отворачивалась, но Лизину руку не отпускала.
Боль нарастала. Лиза почти кричала, а тут еще малыш принялся толкаться внутри, словно напоминая, что время настало и ему пора появиться на свет.
– Потерпи, потерпи немного, – шептала Инна, массируя через халат Лизину поясницу, – Даша уже почти здесь, еще немножко – и всё. У тебя будет доченька.
– Я… Терплю! – натужно всхлипывала Лиза. Говорить становилось всё труднее и труднее.
С Инниной помощью она перемещалась в кресло, от кресла – в туалет, и снова в кровать. Через трубочку пила воду из бутылки и снова скручивалась в пронзительной боли.
Так прошел еще час. Во время очередной схватки, в палату вошел врач – хорошо знакомый полноватый симпатичный мужчина.
– Раскрытие девять сантиметров, – сказал он после осмотра и улыбнулся Лизе, – Ну что, голубушка, будем рожать?
– Будем! – выкрикнула Лиза сквозь слезы. Она чувствовала, что схватки сливаются в одну, и не было сил терпеть эту дикую боль.
– Главное не тужьтесь, – посоветовал Сергей Валерьевич и посмотрел на Инну, – Вы хотите присутствовать?
– А можно? – растерялась Инна. – Я не… Мы не договаривались…
– Вашу мать, да когда же! – снова закричала Лиза, выгибаясь на кровати.
– Я буду, – решилась, – Куда идти?
Родовая. Впоследствии ни Инна, ни Лиза так и не смогли вспомнить, как она выглядела. В памяти остались только стоны, крики, сжатые в кулаки ладони и дикая, невыносимая боль, которая начиналась между Лизиных ног и заканчивалась в Иннином сердце.
– Тужьтесь, тужьтесь, – командовал врач.
– Держите её ногу, – руководила акушерка.
Потуга. Еще одна. Еще раз. Еще. О дыхании уже думать невозможно – всё тело наполняет ужасная, дикая боль.
– Еще! Давай еще! Сильнее! Дыши!
Три крика слились в один. Лиза откинулась назад, а через несколько секунд на её грудь опустили маленький, синюшный комочек плоти. Шевелящийся и натужно кричащий.
– О Господи, – прошептала где-то в стороне Инна, – Боже мой…
Лиза успела только мимолетно коснуться маленькой детской ножки, как ребенка тут же забрали. Обтерли пеленкой, осмотрели со всех сторон. И протянули Инне некое подобие ножниц.
