Скарлетт Эдвардс - Признание
- Чем ты занималась прошлой ночью? - размышляет он про себя. - После того, как покинула нашу кровать?
Меня охватывает чувство вины. Он не может подозревать меня. Или может? Но потом я понимаю, насколько глупо волноваться. Может быть я была слишком открытой книгой, когда встретила его сегодня утром. Но это невозможно, чтобы он мог читать мои мысли.
Он был прав: я склонна приписывать ему слишком много власти.
- Ничем, - быстро говорю я, моргаю и отворачиваюсь.
- Хм, - Стоунхарт делает шаг назад и поправляет куртку. - В любом случае мы на месте. Ты должна знать, что я планировал эту поездку с того момента, как впервые увидел тебя.
- Куда мы идем, Джереми? - спрашиваю я. - Что ты приготовил для нас во Флориде?
- Ах, - он снова улыбается. - Отвлекающий маневр. Узнаешь, как только мы окажемся снаружи.
Мы выходим из самолета. Как только двери открываются, я поражена внезапной влажностью. И жарой. После прохладной обстановки в кабине переход довольно резкий.
Конечно же нас ожидает лимузин. На этот раз белый. Стоунхарт идет за мной и открывает дверь. Наш багаж загружает одна из стюардесс. Синди, кажется, так её звали. Как только дело сделано, мы отъезжаем.
- Брошь выглядит на тебе замечательно, - комментирует Стоунхарт. - Но она нам не понадобится там, куда мы направляемся.
Он наклоняется и нежно, почти ласково, отстегивает её. Разве Стоунхарт не говорил, что я всегда должна носить её? И если он привез меня во Флориду с намерением никогда не покидать его владения, я не понимаю, почему она вдруг стала нам не нужна.
Может быть неделя, совместно проведенная взаперти, его представление о романтике. Опять же, он может приходить и уходить, когда ему вздумается. Лишь я привязана к определенному периметру.
- Куда мы идем? - спрашиваю я снова. - Думаю, я имею право знать. Или ты собираешься свалить на меня еще один сюрприз а-ля-Пол?
- Нет. Мои намерения менее хитроумные, чем это. На самом деле, можно сказать, что они довольно простые. Я просто хочу провести неделю с женщиной, которая становится самым важным для меня человеком.
Я издеваюсь.
- Но для твоих собственных скрытых причин, не так ли?
- Мои причины - это мое личное, - соглашается он. - Я не хочу обсуждать их с тобой, чтобы не портить наше совместное время. На следующей неделе тебе запрещено упоминать о них.
Я открываю рот, чтобы возразить, но затем закрываю. Это так просто для тебя, не так ли? Думаю я. Одно слово и весь мир у тебя на побегушках. Просто подожди, Джереми Стоунхарт. Подожди. Я собираюсь лишить тебя власти. Так или иначе я найду способ сделать это.
И тогда мы увидим, кто ты на самом деле.
- Хорошо, - говорю я. - Но ты до сих пор не ответил мне.
Он усмехается.
- Разве ты имеешь права предъявлять мне такие требования?
- Четкий ответ сможет показать то "доверие", о котором ты так часто упоминаешь.
- Терпение, моя дорогая, - он улыбается и смотрит вверх/вниз. - Потерпи. Поездка не займет много времени. Посмотри в окно. Наслаждайся видом.
Ворча про себя о постоянной секретности Стоунхарта, я перевожу свое внимание на происходящее снаружи. Лимузин только что покинул частный аэродром, и мы направляемся по узкой дороге, окруженной водой. Океан сверкает даже в угасающем свете. Я ловлю себя на мысли о свободе, о свободе, в которой мне постоянно отказывают.
Но не свободы я жажду больше всего. Справедливости. Моей собственной справедливости. И для этого я должна находиться рядом с ним.
Мы едем вдоль широкого изгиба дороги, что вьется вдоль побережья. Кроме нас, здесь немного машин. Ожидание нашей конечной цели убивает меня. Будет ли это другой отель? Кондоминиум на пляже? Роскошный особняк, которым владеет Стоунхарт, но редко посещает?
Может быть это будет курорт? Дикая, сумасшедшая мысль приходит мне в голову: мог бы Стоунхарт освободить целый курорт для нас двоих?
Я украдкой смотрю на него. От этого человека можно ожидать чего угодно. У него есть на это средства и мотивация. Лишь только поэтому снять брошь имеет смысл.
Миллиардер, напоминаю я себе. Ты делишь лимузин с миллиардером.
Больше, чем лимузин. Я делю с ним всю свою жизнь.
Забавно—учитывая мое воспитание—как часто я думала о Стоунхарте в таком русле. Сколько женщин мечтают оказаться на моем месте? Сколько женщин готовы подвести жизнь под черту контракта, чтобы урвать хоть минуту внимания Стоунхарта? Слишком много, я знаю точно. Как, например, секретарша, которую он трахал.
Мои мысли приходят в ступор. Волна тошноты и отвращения нахлынывает на меня. Одна вещь, которую мы никогда не обсуждали всерьез, это то, что я увидела той ночью в его кабинете.
Делить лимузин. Делить кровать, делить мою жизнь. Делить венерическую болезнь.
- Ты чист? - выпаливаю я, не задумываясь.
- Прости?
- Ты показывал мне анализ крови лишь единожды, - говорю я.
Я бесчисленное количество раз думала о том, что он трахает меня без презервативов. Каждый раз. Сколько женщин у него было с тех пор?
- Это было довольно давно. Ты по-прежнему чист?
Его рот образует тонкую линию.
- Всё дело в Анжелике, не так ли?
- Просто ответь мне, черт возьми!
- Нет, - рычит он. - Не раньше, чем ты расскажешь мне, почему теперь, за всё время ты поднимаешь это.
- Потому что я хочу знать, Джереми! - раздраженно восклицаю я.
- Ты должна знать, что я хочу, чтобы ты была здорова.
- Я не об этом у тебя спрашивала! Просто ответь мне на один вопрос. Пожалуйста. Я должна знать. Для моего душевного спокойствия.
- И если я не чист? - бросает вызов он. - Если нет, что от этого изменится? Ничего!
В его голосе присутствует гнев и ярость, чего я никогда не слышала раньше.
- Ты по-прежнему будешь моей, Лилли. Твое тело по-прежнему будет принадлежать мне. Ты будешь принадлежать мне на протяжении действия всего контракта, пока не выплатишь долг. Не забывай этого. Не смей забывать этого.
- Как я могу забыть? - выплевываю я и тяну ошейник. - Эта штука всё еще на месте, ведь так? И он останется настолько, насколько ты сам решишь. Это постоянное напоминание о том, что я не твоя любовница. Не твоя женщина. А твоя пленница.
- Пленница по своей собственной воле, - огрызается он. - Ты подписала контракт, Лилли, не я. Я дал тебе выбор.
- Голод? - смеюсь я. - Умирать в темноте? Это то, что ты называешь выбором, Джереми?
- Ты ревнуешь. Вот из-за чего всё это. Ревность. Боже! Я думал это в прошлом, Лилли!
- Ревную? - издеваюсь я. - К кому? Тебе и твоим шлюхам?
- ВСЕГО ЛИШЬ ОДНА! - кричит он.
Тишина, что следует дальше, оглушает.
Возглас Джереми звучит, как раскат грома. Впервые я слышу, как он поднимает голос. Впервые я вижу, как он теряет контроль.
