Герцель Давыдов - Десять дней в ноябре
Ее очень утомило напряжение, сопровождавшее эту
премьеру, и было необходимо побыть одной.
Майнц, Германия, 4 ноября 1939 года
Лея жила в браке с Гарри уже десять лет. Их отно-
шения стали еще крепче и теплее в 1933 году, когда
ровно через девять месяцев после посещения сина-
гоги, у них появились дети. С рождением близняшек
Моники и Хелен, которым 5 ноября 1939 года должно
исполниться шесть лет, жизнь Гарри и Леи стала еще
прекрасней, несмотря на то, что ситуация в Германия
с приходом к власти нацистов в 1933 году ухудшилась.
Видя все происходящее, они дали им немецкие имена,
чтобы в детском саду, а затем в школе и университете
девочкам не приходилось сталкиваться с антисемит-
скими проявлениями.
– Мама, мама, когда придет папа? Мы хотим по-
казать ему наши новые платья! – дергая халат жен-
щины, готовившей ужин к приходу мужа и периодиче-
ски беспокойно поглядывавшей в окно, задорно про-
кричали маленькие белокурые девочки, похожие друг
на друга как две капли воды.
– Скоро. Вы уже прибрались у себя в комнате?
– Нет, я завтра все уберу, – ответила Моника, она
была на час старше сестры.
Нравом близняшки весьма отличались. Старшая,
Моника, обладала более крепким характером и больше
любила отца, тогда как младшая, Хелен, всегда хотела
угодить матери, была к ней очень привязана и посто-
янно старалась находиться рядом с Леей.
– Я уже все прибрала и даже стихотворения выу-
чила, – тихо сказала Хелен, нежно держа свободную
от готовки мамину руку.
– Умница, Хелен. Моника, а ты хоть стихотво-
рения успела выучить? Фрау Ивон предупреждала,
что завтра будет всех спрашивать, и тех, кто не расска-
жет, на следующий год не примут в первый класс.
– Не пойду завтра в детский сад. У меня день
рождения, и я останусь дома. – Моника скрестила
руки и топнула ногой, как делают все капризные дети.
– А я пойду. Завтра мы будем петь и рассказывать
стишки, – смотря на Лею, сказала Хелен.
– Ну вот иди и рассказывай, а я останусь дома
или поеду с папой на работу.
Лея, готовя ужин и понимая, что Моника вот-вот
повысит голос на сестру, сказала:
– Зачем мешать папе на работе и все время отвле-
кать его? Завтра вместе пойдете в детский сад, а уже
потом вернетесь, и мы будем вас поздравлять. Я обя-
зательно спрошу у фрау Ивон, как ты себя вела. Она
часто жалуется, говорит, что ты шумишь и обижаешь
других детей.
– Передай нашей фрау Ивон, что она – большая
ябеда, – сказала Моника.
– Моника, папа же учил, что так нельзя говорить
про взрослых. Фрау Ивон хорошая воспитательница,
– нежно произнесла Хелен.
– Буду говорить, буду говорить! Наша
воспитательница – ябеда!
Закончив мыть посуду, вытирая руки, Лея повер-
нулась лицом к дочерям и нежно произнесла:
– Моника, я не перестаю удивляться: вы же с Хе-
лен близняшки. Как вы можете ругаться и быть такими
разными?
– Мы не близняшки. Я старше на час, а зна-
чит, главнее. А твоя Хелен такая же, как фрау Ивон,
– ябеда.
– Моника, сейчас же прекрати! Иди в комнату
и приберись, чтобы к папиному приходу все было сде-
лано, – строгим тоном проговорила Лея. – А ты, Хе-
лен, помоги: вы ведь сестры.
– Хорошо, мама, – ответила Хелен, и девочки
отправились в комнату, чтобы собрать игрушки с пола
и разложить их по местам к приходу папы.
Они уже практически закончили, когда раздался
звонок. Лея сняла фартук, убрала ужин с плиты и по-
шла к двери. Она тепло поприветствовала мужа и, за-
бирая у него пальто, спросила:
– Гарри, почему ты так поздно? Я уже начала
сильно волноваться…
– Я ведь просил не беспокоиться. Сегодня я при-
нимал после обеда. Было много пациентов. Не мог же
оставить все и уйти, – рассудительно ответил Гарри,
снимая обувь.
– Перенес бы прием на завтра… – недовольно
сказала Лея. – Сколько раз просила тебя возвращать-
ся домой пораньше. Сейчас рано темнеет, и как только
наступают сумерки, я считаю минуты до твоего прихо-
да. Несмотря на то, что после тех ужасных еврейских
погромов минуло около года, я все еще не могу прийти
в себя после этого.
– События Хрустальной ночи уже в прошлом,
и вряд ли они повторятся в таком масштабе, – заметил
Гарри. – Кроме того, я известный в этом городе врач,
меня многие знают и относятся ко мне с уважением.
– Ты думаешь, этой толпе будет интересно, врач
ты или пианист? Для них это не играет никакой роли…
Я волнуюсь, когда ты едешь на работу, а еще боль-
ше боюсь, когда ты возвращаешься ночью. Кто знает,
что им может прийти в голову…
Их беседу прервали две светловолосые девоч-
ки, выбежавшие из комнаты, они тоже обняли папу:
одна – за левую ногу, а вторая – за правую.
– Папа, что ты купил нам?
– Сегодня – ничего, когда я возвращался домой,
все магазины уже закрылись.
– Ты что, забыл, что у нас завтра день рождения?
Гарри засмеялся.
– Я все помню. Завтра вы получите свои подарки.
– Моника, Хелен, дайте папе снять пиджак и гал-
стук, – обратилась к детям Лея. – Идите уже вымой-
те руки и садитесь за стол.
Девочки отошли в сторону и наблюдали за отцом
с обиженным видом.
– Мы же скучали по папе и хотим с ним
поговорить.
– Вымойте руки и садитесь за стол, – повторила
Лея.– Мама, мы можем показать папе новые платья?
– Я купила эти платья, чтобы вы пошли завтра
в детский сад нарядными. А сейчас мы садимся ужи-
нать, и вы можете испачкать их или помять.
– Мы не хотим есть. Мы хотим, чтобы папа уви-
дел наши платья…
– Завтра вы сможете носить их целый день. Сна-
чала – в детский сад, потом – дома, а вечером —
на дне рождения, в присутствии дедушки и бабушки.
– А во сколько приедут завтра дедушка и бабушка?
– Папа завтра встретит их на вокзале в шесть ве-
чера, и сразу привезет к нам.
– Не хочу ждать до завтрашнего вечера. Можно
нам надеть их хотя бы на минутку и показать папе, ка-
кие мы в них красивые? – спросила Моника.
Лея посмотрела на Гарри, который не чаял души
в близняшках и был готов и в этот раз присоединить-
ся к просьбе дочерей, одобрительно кивнула. Девочки
побежали в комнату надевать новые платья. Тем вре-
менем Гарри вымыл руки и сел за стол.
– Я так боюсь за тебя, – произнесла Лея, приса-
живаясь рядом с мужем.
– Не нужно волноваться, – успокоил Гарри жену.
– Я сегодня много работал, чтобы мы смогли позво-
лить себе купить девочкам торт на именины. Ты же
