Розамунда Пилчер - Конец лета
— Ничего. — Я смутилась. Вопрос денег всегда заставлял меня испытывать дискомфорт — черта, которую я унаследовала от своего отца, — и я поспешила сменить тему. — Кстати, откуда вы столько знаете обо всех этих людях?
— Я же веду дела семьи.
— А… Ясно.
Дэвид закрыл альбом с фотографиями.
— Вероятно, нам лучше убрать все это на место…
— Да, конечно. И Дэвид… Я не хочу, чтобы бабушка узнала, что я задавала вам все эти вопросы.
— Я не скажу ей ни слова.
Мы положили альбомы и фотокарточки туда, откуда их достали, и задвинули ящик. Я поставила столик на прежнее место, а затем направилась к камину, нашла сигарету и прикурила ее от щепки. Распрямившись, я обнаружила, что Дэвид смотрит на меня. Ни с того ни с сего он сказал:
— Вы выглядите очень красивой. Шотландия явно идет вам на пользу.
— Спасибо, — ответила я.
Именно так хорошо воспитанные американские девушки должны отвечать, когда им делают комплимент. (Англичанки говорят нечто вроде: «О, не правда, я выгляжу просто ужасно», или «Как вы можете говорить, что вам нравится это платье? Оно же отвратительно», — что, я уверена, может отбить у людей всякую охоту говорить комплименты.)
И потом, внезапно застеснявшись и желая поскорее перевести разговор на другую тему, я предложила приготовить ему какой-нибудь напиток, а Дэвид сказал, что в Шотландии напитки не готовят, а разливают.
— Только не мартини, — возразила я. — Ты не можешь налить мартини, пока не приготовил его. Это же очевидно.
— Да, здесь вы правы. Хотите мартини?
Я задумалась.
— А вы знаете, как его готовить?
— Смею надеяться.
— Мой отец говорит, что только два человека во всей Британии могут приготовить настоящий мартини, и он — один из них.
— Тогда я, должно быть, второй. — Дэвид подошел к столику и засуетился над бутылками, льдом и лимонной цедрой. — Чем вы сегодня занимались?
Я рассказала ему обо всех событиях дня вплоть до того момента, как приняла горячую ванну, а затем легла в постель. В заключение я добавила:
— Вы никогда не догадаетесь, что мы запланировали на завтра!
— Не догадаюсь. Расскажите.
— Мы с Синклером собираемся на прогулку по Лейриг-Гру!
Это произвело впечатление, что мне польстило.
— В самом деле?!
— Да. Гибсон довезет нас до Бремора, а вечером встретит в Ротимурчусе.
— А какая завтра предвидится погода?
— Гибсон заверил нас, что чудесная. Он сказал, что ветер разгонит облака и будет «страсть как жарко».
Я смотрела на Дэвида и любовалась его загорелыми руками, темными аккуратно подстриженными волосами и широкими плечами под мягким синим бархатом сюртука. Под влиянием импульса, я спросила:
— Не хотите поехать с нами?
Он направился ко мне через комнату с двумя бокалами в руках, в которых искрился золотистый напиток со льдом.
— С огромным удовольствием поехал бы с вами, но завтра я весь день буду занят.
Я взяла бокал у него из рук и сказала:
— Ну, может, в другой раз.
— Да, возможно.
Мы улыбнулись друг другу, подняли бокалы и отпили. Мартини был восхитительным, прохладным и обжигающим одновременно.
— Я напишу отцу, что встретила второго эксперта по мартини, — заявила я, а затем вдруг кое-что вспомнила. — Дэвид, мне просто необходимо достать одежду…
Мой собеседник совершенно спокойно отреагировал на столь неожиданную перемену темы.
— Какую одежду? — невозмутимо отозвался он.
— Шотландскую. Свитера и прочие теплые вещи. У меня есть деньги, которые дал мне отец, но они в долларовых купюрах. Вы не могли бы обменять их для меня?
— Да, разумеется, но куда вы собираетесь поехать за покупками? Кейпл-Бридж не назовешь модным центром севера.
— Я и не хочу ничего модного, мне просто нужны теплые вещи.
— В таком случае нет никаких проблем. Когда вы намерены отправиться за покупками?
— В субботу?
— Вы умеете водить машину вашей бабушки?
— Уметь-то умею, но мне не позволено. У меня нет британских прав… Но это не имеет значения, я сяду на автобус…
— Хорошо. Тогда приезжайте ко мне в офис — я объясню, как его найти, — и я отдам вам деньги, а затем, после того как вы запасетесь шерстяными вещами и если у вас не будет никаких планов, я угощу вас ланчем.
— Правда? — Я не ожидала такого поворота событий и пришла в восторг. — Где?
Дэвид задумчиво почесал затылок.
— Выбор невелик. Или бар «Краймонд Армз», или мой дом, но моя экономка не приходит по субботам.
— Я умею готовить, — сказала я. — Вы купите что-нибудь, а я это приготовлю. В любом случае мне было бы интересно посмотреть, как вы живете.
— О, ничего особенного…
Но так или иначе я пришла в восторг от подобной перспективы. Я всегда считала, что нельзя утверждать, будто знаешь мужчину, пока не увидишь его дом, его книги, картины, то, как расставлена мебель. Пока мы были в Калифорнии, и всю дорогу до Шотландии Дэвид казался милым и предупредительным, но того требовали правила приличия. До сих пор я видела только одну сторону его характера: вежливый, воспитанный, учтивый. А сегодня он помог мне найти фотографию, которую я мечтала увидеть, ответил с огромным терпением на все мои вопросы и, наконец, пригласил меня на ланч. Я поняла, что открываю в нем все новые грани, и мне ужасно хотелось думать, что он чувствует то же самое по отношению ко мне.
К концу ужина меня снова одолела усталость, или сказывалась разница во времени — что бы это ни было, но сославшись на насыщенный завтрашний день, я пожелала остальным спокойной ночи и отправилась в постель, где тут же крепко уснула.
Проснулась я немногим позже от завываний ветра, который предсказывал Гибсон. Ветер бился в стены дома, свистел под моей дверью, гнал по озеру маленькие волны, которые разбивались о причал и обрушивались на берег, покрытый галькой. И за всеми этими звуками ночи я расслышала чьи-то голоса.
Я потянулась к часам, увидела, что еще нет полуночи, и снова прислушалась. Голоса становились все отчетливее, и тогда я поняла, что они принадлежат бабушке и Синклеру. Они прогуливались по лужайке под окнами моей комнаты — без сомнения вывели собак на короткую прогулку вокруг дома, прежде чем запереть двери на ночь.
— …Подумал, что он сильно постарел, — это был голос Синклера.
— Да, но что тут поделаешь?
— Отправь его на пенсию. Найми другого человека.
— Но куда они пойдут? Их мальчики еще не женаты, им негде приютить родителей. Кроме того, он прожил здесь почти пятьдесят лет… Столько же, сколько и я. Я не могу выпроводить его просто потому, что он стареет. Да он умрет через пару месяцев, если у него не будет работы!
