Маргарита Южина - Любовь под развесистой клюквой
– Не уходи, – попросил он, глядя на нее огромными глазами. – И свет... не надо... пусть горит.
С мальчиком творилось что-то явно не совсем обычное.
– А почему свет не выключать? – улыбнулась Тоня. – Как же к тебе сны прилетят?
– Если выключим, может прийти черный бес! Он меня утащит и будет рвать живьем! – страшным шепотом сообщил мальчик.
– Кто тебе сказал такую дрянь? – даже разозлилась Тоня. – Ты чего это тут ужастики выдумываешь?
– Я не выдумываю! – все больше округлял глаза Оська. – Мне тетка Ауфема рассказывала. Она меня в чулане закрывала и только хлеб давала и еще какой-то бульон, а в нем каша плавала. Гадость. Я не хотел есть, плакал, а она говорила, что, если я буду орать, за мной черный бес придет и начнет...
– Я уже слышала, чем он там станет заниматься, – сжала губы Тоня. – Ну и как? Приходил?
– Меня папа спас! Но бес меня везде может отыскать, – не успокаивался Оська.
– А ты папе говорил?
– Нет, но я просил, чтоб свет горел, и папа разрешал.
Тоня уселась на кровать к мальчику, посадила его перед собой и заглянула в испуганные детские глаза.
– Осип, ты уже взрослый ребенок. Разумный. Послушай меня. Можешь не верить, но послушай. Да даже сам порассуждай. Ауфема тебя взяла без разрешения папы. Посадила в чулан, кормила плохо, за такое даже милицию можно вызвать. И она знала, что, если ты начнешь кричать, соседи наверняка спросят: а что за ребенок у вас плачет? Где вы его взяли, если детей у вас не было? Правильно?
– Ну... правильно, – кивнул малыш.
– Вызвали бы милицию и тебя бы забрали и отдали папе, правильно?
Мальчуган снова кивнул.
– А твоя тетушка этого не хотела, вот и придумала черного беса, чтобы ты боялся и сидел тихо. Ясно?
– Она говорит, что по папе давно черный бес плачет! Потому что он дрянной человек!
– Эх, Оська, если бы ко всем дрянным людям этот самый бес приходил, тогда б и милиция не нужна была, как считаешь?
Мальчишка задумался.
– А давай его нарисуем, а? – вдруг предложила Тоня. – Мы же покупали тебе фломастеры, куда дел?
– А спать? – не поверил Оська.
– Куда нам торопиться? Выспишься!
Мальчишка спрыгнул с кровати, притащил фломастеры и альбом.
– Вот... только я не знаю, как его рисовать, я ж его не видел!
– Рисуй, как представляешь. Как-то же тетушка тебе его описывала?
– Да вроде никак, – пожал худенькими плечиками мальчишка. Но немного подумал и с некоторой острасткой начал рисовать.
Старался он долго, весь лист был изрисован какими-то штрихами, закорючками и просто вольными мазками.
И все же страшно не получилось. Тоня пристально рассмотрела рисунок и тоже взяла фломастер.
– А теперь... теперь давай из него делать доброго волшебника! Бери желтый фломастер... даже лучше оранжевый...
– И что дальше?
– Рисуй шапку. Красивую и нарядную. Нет, лучше смешную, это у нас будет клоун.
А потом из штрихов и черточек они рисовали еще клоунов – смешных и разноцветных, клоуны стали кидать шарики, и Оська старательно рисовал шарики, чтобы у его клоунов их было больше, чем у клоунов Тони.
За этим делом и застал их Глеб.
– Чего не спим? – удивился он. – Времени-то...
– А куда нам спешить, если разобраться? – солидно заявил мальчишка и, не дав отцу опомниться, начал рассказывать, как замечательно у него прошел день – и на роликах-то он катался, и в кафе ходил, и с Аришкой познакомился. И вообще – он согласен здесь проживать вечно!
– Да уж, балует тебя тетка, – усмехнулся Глеб.
Оська насупился и совсем по-взрослому возразил:
– Пап, ты вот такой хороший, хороший, а потом что-нибудь как ляпнешь. Ну какая тебе тетя Тоня тетка? Она же... Теть Тоня, а у вас муж есть?
От такого неожиданного вопроса Тоня крякнула, покраснела и, чуть засмущавшись, кивнула:
– Н-ну да, есть.
– Жалко, а то б я вырос и на вас женился, – вздохнул Оська и сам же себя успокоил: – Ничего, я тогда на Аришке женюсь. Только вы больше этого Ваську с собой в кафе не берите, пусть сам ест.
– Понятно, – как-то фальшиво улыбнулся Глеб. – Значит, моего наследника уже окрутили. И на полдня убежать нельзя. Оська, ну все. Хорош. Давай в кровать.
Оська улегся, а двери Тоня закрывать не стала – пусть спит спокойно.
Теперь нужно накормить ужином Глеба. Чего уж там говорить, как бы она ни была занята Оськой, а про его отца тоже не забывала: вот и тефтели в кастрюльке принесла, сейчас только одна минутка в микроволновке, и все.
– Сейчас разогреется, – улыбнулась она, быстро накрывая на стол.
– Да зачем ты... Кстати, чуть не забыл. Вот деньги. Своей подруге передай и... и еще тебе. Что ж ты – горбатишься там в своей палатке, тратишь на нас.
– Не надо, не возьму я! – решительно сказала Тоня.
– Возьмешь! – строго сверкнул глазами Глеб, сунул деньги ей в руку и стал задумчиво ходить по кухне. – Тонь, я сейчас тебе такси вызову. Оська не спит, я его оставить не могу, а ты как одна пойдешь? Да и муж... у тебя правда муж есть?
– П-правда, – пробормотала Тоня. – Но только...
– Вот и муж, наверное, беспокоится, – перебил ее Глеб.
– Да нет, он уже давно не беспокоится. Но я сейчас поеду, конечно! – вдруг стала быстро собираться она.
– Погоди... – удержал Тоню за руку Землянин, и по ее телу снова пробежал ток. – А почему не беспокоится? Что, даже не ревнует?
Тоня грустно усмехнулась.
– А зачем? Кто на меня позарится? Он у меня – тонкий, звонкий, танцами увлекается, а я... на рынке торгую. А у него так хорошо получается – он даже на городском конкурсе первое место занял. Теперь вот собирается на конкурс «Хрустальный каблук»! Победители едут в Москву. Он обязательно выиграет. Не один, конечно, я ему напарницу нашла, подружку мою, Лалу... вообще-то она Клава, но они придумали ей сценический псевдоним. И мне тоже...
– А тебе какой? – склонив голову, с интересом слушал Глеб.
– А мне Тонна... ну не Лала же!
– Ясно, а чего ж он, такой умный, утонченный, женился на Тонне? Мог бы и сто грамм взять в супруги или полкило, к примеру...
– Когда мы с ним поженились, я на самом деле чуть больше полкило весила. Это теперь... А Лала у него тоненькая, вот они вместе и живут. У нас. Потому что у них ремонт.
Землянин слушал Тоню внимательно и только медленно качал головой.
– И потом, им же есть надо. А свои деньги они на сценические костюмы тратят, – не могла успокоиться Тоня. – А я... я к танцам не приспособленная, ну и зачем ему меня ревновать-то? И еще беспокоиться. Он и в молодости-то не слишком беспокоился, когда я еще была о-го-го! А теперь-то...
– Тонька! Я придумал! – вдруг загорелся Глеб. – А давай мы их накажем!
– За что? – вытаращилась Тоня.
– За такое наплевательское отношение к прекрасному человеку! И покажем твоему мужику, что женщина – она вовсе даже не... бумажная салфетка, руки вытер и пошел!
