Наталия Миронина - Трудное счастье Калипсо

Жизнь теперь практически не оставляла свободного времени. Родителей Светлана перевезла поближе к себе, арендовав в соседнем поселке небольшой домик. Правда, поначалу они попробовали пожить вместе. Но очень скоро все стали друг на друга обижаться, и Светлана, которая не могла себе позволить нервничать и не высыпаться из-за «неправильно помытой» посуды, откровенно поговорила с матерью:

– Мам, не стоит меня переделывать. Я так веду хозяйство, а ты поступай, как тебе удобно. Будем терпимее.

Мать обиженно поджала губы:

– Мне много лет, и я живу мелочами, ты не поймешь меня.

– Хорошо, тогда давайте разъедемся. Но чтобы и вам было хорошо, и мне удобно было вас навещать, я сниму вам домик, маленький, теплый, с небольшим участочком, чтобы и огород был, и сад?

У матери навернулись слезы.

– Ты хочешь, чтобы я сдохла в чужой постели, в чужом углу?

Светлана обреченно вздохнула.

– Хорошо, а как ты хочешь?

– Никак. Тебе что, тяжело правильно мыть посуду?

Светлана отлично понимала, что за требованием «правильно мыть» посуду последует требование есть что положено, ложиться спать вовремя, «не класть книги на подоконник» и прочее. Требования матери были, по сути, вполне адекватными – можно было и уступить. Но Светлана уже не могла идти на поводу. Она привыкла к свободе. Ситуацию спас отец. Во время очередной пустячной размолвки он ворчливо произнес:

– Что ты к ней цепляешься! Она сотней мужиков управляет, а ты ей нервы из-за чашки мотаешь.

Родители переехали в маленький домик и через полгода благодарили дочь за эту идею. Отец на воздухе окреп, стал меньше курить и пристрастился к рыбалке. Мать, забыв о радикулите, выращивала все, что можно было вырастить на подмосковной почве.

Светлана, загруженная работой, не имела много времени для общения с подругами. Иногда по выходным к ней приезжала Нинка с подросшими детьми. Подруга после развода ожесточилась, дети стали нервными.

В библиотеке, где она раньше работала, Светлана бывала часто. Но теперь уже в качестве посетительницы. Заезжая в художественный отдел, она специально заходила к своим бывшим коллегам поболтать и попить чайку и с грустью отмечала, что жизнь в этих стенах как бы остановилась. Те же разговоры, те же сплетни. Юля так замуж и не вышла. На свидания уже почти не ходила, а все больше жила прошлым. Бажина достигла пенсионного возраста, но яростно держалась за место, обрушивая свою злость на молодых сотрудниц. Оля Резникова по-прежнему брала больничные, а Люда Шилова перешла на неполную рабочую неделю. В отделе царила атмосфера раздражения и зависти – с особым рвением считались чужие деньги. Инициатива стала считаться чем-то неприличным, а трудности и неудачи фатальными. Любимой присказкой Юли Нестеровой была: «Раньше люди были другие». В голосе, как правило, слышалось осуждение. Наблюдая за бывшими коллегами, Светлана не переставала удивляться способности человека закапывать себя под собственным прошлым. Впрочем, перед ее глазами был и другой пример – ее новая соседка Даша.

Город, в котором родилась и жила Даша, был красив и страдал неизлечимой болезнью – алкоголизмом. Все в этом городе обязательно умели что-то делать очень хорошо. Кто-то хорошо пил, кто-то хорошо дрался, кто-то хорошо торговал собой. Даша научилась хорошо шить. Скупая на рынке старые журналы с выкройками, она сначала освоила детский гардероб, потом женский и мужской. Через какое-то время Даша поняла, что прожить рукоделием можно и даже вполне прилично. Подруги у нее заказывали юбки – шить выходило дешевле, чем покупать в магазинах, а вещи сидели лучше. Никакой особой мечты у Даши не было. Денежки потихоньку она зарабатывала, старая облупленная однокомнатная квартира почти в центре их малюсенького города досталась ей от деда. Вступив в наследство, Даша тут же съехала от родителей – надоели нравоучения. «И все-то им мало – не гуляю, не пью, даже не курю, деньги зарабатываю – нет, все равно пилят!» Квартира была ужасно запущенной, но Даша не унывала, ее приятель Денис, уже не раз заговаривавший о женитьбе, был парень рукастый. Квартиру они отмыли, отремонтировали и зажили вполне счастливо. Однажды в воскресенье на рынке, куда Даша иногда приходила продать сшитые вещи, к ней подошла тетка.

– Отлично шьешь, – сказала тетка, внимательно разглядывая изнанку вещей. – Где училась?

– Нигде, – ответила Даша, – сама, по журналам.

– А на какой машинке?

– «Подольск».

– Да-а, – протянула тетка и достала визитку. – Вот, возьми, у меня сеть салонов в Москве. Шью скатерти, шторы, салфетки для дорогих гостиниц и состоятельных людей. Рукастых мастериц не хватает. Только оверлоком и могут работать. А у тебя почти белошвейное искусство. Если хочешь, приезжай. Лето поработаешь – у меня как раз в отпусках люди. А там посмотришь, не зацепишься, вернешься. Одно могу сказать, денег тебе заплачу нормально.

Тетка ушла, а Даша, пережив небольшой скандал и ссору с Денисом, через неделю уехала в Москву.

Таких тканей, с которыми работали в этих мастерских, Даша не видела никогда. Тут было и золотое шитье, и тонкий батист, и рулоны шелка с ручной вышивкой, и бархат с пайетками, и какие-то ткани из Мексики, напоминающие мешковину самых фантастических расцветок. Хозяйка потратила всего двадцать минут на то, чтобы ввести Дашу в курс дела.

– Значит, так. Ты будешь заниматься салфетками. Ткани уже отобраны заказчиком, каждого вида надо двадцать четыре штуки. Белых, из тонкого полотна – сорок восемь. На них должна быть маленькая монограмма, эскиз тебе завтра дадут. Все должно быть готово через две недели. У тебя будет помощница, но больно на нее не рассчитывай – она только черновую работу может делать.

Две недели оказались райским адом. Даша работала, не поднимая головы, не разгибая спины, не вставая со своего высокого стула на колесиках. Когда ей что-нибудь нужно было, она, сидя в кресле, отталкивалась от стола и, часто перебирая ногами, перемещалась по мастерской. При этом она не выпускала из рук иголку – монограмма должна была быть вышита гладью вручную. Хозяйка Татьяна Ивановна оказалась права – проку от Иры, девицы лет двадцати из города Ставрополя, не вышло. Она много бегала по мастерской, болтала, вечно путала нитки. В конце концов Даша ее прогнала. Наконец через две недели Даша, еле стоявшая на ногах – она всю ночь утюжила салфетки, – представила все сделанное хозяйке. Та придирчиво оглядела каждую салфетку и сказала:

– Идеально. Деньги получи в бухгалтерии, но есть еще одна просьба – отвези салфетки заказчикам. Наша декоратор не успевает от клиента возвратиться.

– А далеко ехать?

– На Рублевку, наш водитель знает. Это наши постоянные клиенты, они все постельное белье у нас заказывали. Дождись, чтобы Ася Георгиевна все посмотрела. Будут замечания – не спорь, возьми с собой ручку, бумагу, все аккуратно запиши и пообещай впредь таких ошибок не делать. Заказ она, конечно, не вернет, все сделано по высшему разряду, но поворчит. Не обращай внимания, они отлично нам платят.