Наталия Шитова - Притворщики

Полина поймала себя на мысли, что теории Казьмина, возможно, во многом справедливы. В самом деле, стоило ли менять судьбу Китайской деревни? Конечно, брошенные развалюхи в непосредственной близости от Екатерининского дворца — это безобразие. Но то, что сделано…

— Как же эти люди здесь живут? — проговорила Полина, глядя на женщину, которая показалась на пороге одной из квартир, в тренировочном костюме и домашних шлепанцах. Не обращая никакого внимания на людей, глазеющих на нее с дороги, она тряхнула пару раз квадратный коврик и снова скрылась в квартире. — Это же не жизнь…

— А что вас смущает?

— Здесь целый день мимо ходят толпы чужих людей и заглядывают в окна, кто с любопытством, кто с завистью. А жильцы вынуждены выбивать перед ними половики. Прямо зоопарк какой-то.

— Ну все не так страшно на самом деле, — возразил Казьмин. — Стекла в домах тонированы, поэтому частная жизнь за этими стенами в полной неприкосновенности. А выбивают половики на крыльце те, кто не доверяет пылесосам. Еще встречаются такие индивиды. Кстати, я просто обязан, наконец, вас отогреть. Поэтому приглашаю на чашку чая, и не вздумайте отказываться.

Подхватив Полину под руку, Казьмин резко свернул к калитке.

Они вошли на территорию Китайской деревни и завернули за угол крайнего дома. Во внутреннем дворике около одной из квартир стояли бок о бок офисный Мерседес, на котором ездил Власов, и вишневый глазастый автомобильчик Казьмина.

— Вы здесь живете? — поразилась Полина. — В этих мертвых, убитых реставрацией камнях?

— Вам говорили, что вы язва? — рассмеялся Казьмин, доставая из кармана ключи.

— А все-таки?

— Да, живу в мертвых камнях. Считайте меня мазохистом, — фыркнул он, открывая дверь. — Прошу вас.

Полина шагнула в прихожую. Впрочем, прихожей как таковой не было. Объем огромного помещения был поделен на функциональные части. Сначала прихожая и коридор с лестницей на второй этаж, дальше в глубине гостиная, плавно переходящая в кухню и отделенная от нее лишь широкой аркой.

Сверху послышались шаги. По лестнице поспешно спустился Власов, в застиранных джинсах, грубом свитере и домашних тапочках.

— Добрый день… — с легким удивлением протянул он.

— Здравствуйте, Илья, — ответила Полина, которой Казьмин как раз в этот момент помогал снять куртку.

— Илюша, мы продрогли, как цуцыки, — радостно сообщил Казьмин.

— И поделом, — буркнул Власов. — Нечего по оврагам ползать с утра пораньше.

— О! — Казьмин поднял вверх палец. — Полина, слышите эти золотые слова моего благоразумного брата? Я же вам и сам говорил: надо было в библиотеку… Илья, покажи Полине ванную. А я поднимусь к себе на пять минут, и будем чай пить.

Казьмин пошагал вверх по лестнице.

— Идите сюда, — угрюмо буркнул и Власов пошел вперед. — Вот, пожалуйста.

Он щелкнул выключателем около одной из дверей, а сам, не говоря больше ни слова, направился в тот конец холла, который был здесь кухней.

Пока Полина приводила себя в порядок в просторной, но скромно отделанной ванной комнате, в холле послышался свист закипевшего чайника.

Когда Полина вышла, Казьмин спускался с лестницы. Он казался несколько побледневшим, но все же умиротворенно улыбался.

— Проходите сюда, садитесь, — Казьмин отодвинул один из стульев, стоящих вокруг стола со стеклянной столешницей, подождал Полину, подвинул под ней стул.

Полина неожиданно осознала, что пользоваться неисчерпаемой и такой естественной галантностью Казьмина уже начинает входить у нее в привычку.

— Вы какой чай пьете? — поинтересовался Казьмин.

— Любой, — пожала плечами Полина.

— Так уж и любой? — удивился тот. — Вы вообще-то в курсе, что классификация чая значительно обширней, чем зеленый и черный, или чем листовой и гранулированный?

— Да, конечно, я в курсе. Есть еще в пакетиках.

Казьмин расхохотался.

— Очаровательно. Я оценил… — кивнул он. — А вообще-то я не очень понимаю людей, которым все равно, что пить и есть.

— Не то чтобы мне было все равно, но я не очень об этом задумываюсь. Сама я терпеть не могу готовить, и от других этого не требую. И было бы прекрасно, если бы и от меня никто не требовал разносолов.

Казьмин, расставляя на столе странные кривобокие глиняные чашки с иероглифами, весело посмотрел на Полину:

— А как же путь к сердцу мужчины?

— Постараюсь найти мужчину, к сердцу которого лежит нестандартный маршрут.

— Хм, я полагаю, на свете еще осталась пара-тройка таких мутантов, — рассмеялся Казьмин и поставил на стол плетеное блюдо со всякой затейливой выпечкой. — Хотя, вы не совсем правы: если человека вынудят обстоятельства, он может стать если не кулинаром, то хорошим поваром наверняка. Я вот тоже не пылаю любовью к кастрюлям, но уже тридцать лет готовлю, и ничего, никто не жалуется. Илья, ты ведь не жалуешься?

— На что? — рассеянно уточнил подошедший к столу Власов.

— На мою стряпню.

— Не жалуюсь, — подтвердил тот, взял из плетеного блюда самую большую булочку и с аппетитом откусил. — Грех жаловаться.

— Вы что, сами это пекли? — изумилась Полина.

— Ага, — кивнул Казьмин. — У меня по выходным иногда бывает с утра небольшая разминка. Надо же хоть изредка баловать братишку. Кстати, братишка, хватит жевать. Чаю налей.

Власов разлил по чашкам серо-бурую жидкость. В чашку Полины попали две коротких черных палочки. Она машинально помешала жидкость ложкой. Палочки не растворились.

— Это чай матэ, — предупредил Казьмин. — Вы ведь сказали, что пьете любой…

— О, не стоит беспокоиться, — Полина погоняла по поверхности стебли неведомого растения и добавила. — После сегодняшних приключений матэ — детская забава…

— Что за приключения? — буркнул Власов.

— Восхождение на Шапель.

Илья замер с открытым ртом, бросил на стол чайную ложечку, поспешно проглотил то, что жевал, и повернулся к Казьмину:

— Ты что, совсем с ума сошел?

— Не преувеличивай, — тихо произнес Казьмин. — И не устраивай сцен.

— Я не устраиваю, — пожал плечами Власов. — Полина, у меня к вам есть одна просьба…

При слове «просьба» Полина вздрогнула.

— Если Валерию Петровичу еще раз попадет вожжа под хвост, и он затеет акробатические этюды типа восхождения на Шапель, будьте добры, Полина, немедленно позвоните мне, — с плохо скрываемым раздражением сказал Власов. — Мой номер у вас должен быть.

— Илья, прекрати истерику! — повысил голос Казьмин.

Худое нервное лицо Власова перекосила болезненная гримаса, он цапнул из плетеного блюда еще какой-то пирожок, прихватил чашку и демонстративно ушел. По лестнице простучали его шаги.