Анастасия Дробина - Билет на бумажный кораблик
Из соседней комнаты показался дед. Хмуро посмотрел на меня; кивнул в сторону закрытой двери:
– Видала? Дожал-таки ребенка... Весь в папашу, сукин сын.
Я не стала уточнять, что Степаныч имел в виду. Просто повесила пальто на вешалку, потеснив куртку Шкипера, и пошла на кухню искать еду. Вечером Шкипер увез Фатиму к себе.
Зима подходила к концу. Я уже больше двух месяцев не видела ни Фатимы, ни Шкипера: он теперь не появлялся даже для игры в покер. В конце февраля дед улетел в Петербург на очередной съезд хирургов, и я на десять дней осталась одна.
Однажды ночью, уже вернувшись из ресторана, я, вместо того чтобы ложиться спать, стояла у плиты и готовила по рецепту Сохи настой для соседки Анны Владимировны, хрупкой и нервной преподавательницы института Патриса Лумумбы. Разномастные студенты периодически доводили ее до мигрени. Настойка уже приобрела необходимый, почти черный цвет и кипела вовсю, когда в дверь позвонили. Я в недоумении взглянула на будильник. Было около двух часов ночи.
– Кто там?
– Свои.
Я открыла. На пороге, держась обеими руками за дверной косяк, стоял Шкипер. Я сразу поняла, что он пьян, и довольно сильно.
Это был первый (и последний) раз, когда я видела Шкипера пьяным. Я не испугалась, но удивилась сверх меры.
– Здрасьте, Пашка, ты чего это?
– Степаныч дома? – не отвечая, хрипло спросил он.
– В Питере...
– Тьфу, слава богу... Ну, впусти хотя бы!
Вариантов, похоже, не было. Я отступила. Шкипер тяжело шагнул в прихожую, прислонился к стене и закрыл глаза. Он был без шапки, и в его волосах мокрыми комками запутался снег. Неизменная кожаная куртка была расстегнута и измазана так, словно ее долго топтали в грязной луже. Присмотревшись, я еще разглядела огромное, размазанное на груди темное пятно.
– Это что?!
– Это?.. – Шкипер неловко провел рукой по куртке, как-то странно улыбнулся. – Это не моя.
– А чья? – У меня ухнуло в пятки сердце. – Шкипер! Ты что... Ты кого-то?.. А ну, пошел вон отсюда, гад!!! Да как у тебя наглости хватило?!.
– Это не я. Санька, падлой буду...
Шкипер не договорил, но мне сразу стало ясно, что он не врет. Только сейчас я рассмотрела кровоточащую, грязную ссадину на его скуле. Поймав мой взгляд, Шкипер провел по лицу пальцами, и они тут же перепачкались в крови.
– Опаньки... Здорово приложился.
Я перевела дух. Собрав остатки самообладания, сухо сказала:
– Раздевайся. Иди в ванную. Тебе помочь?
– Еще чего... – Шкипер сбросил куртку прямо на пол и пошел в ванную. Дверь осталась открытой, и, заглянув, я увидела, что Шкипер первым делом сунул голову под ледяную струю. Это пахло менингитом, но я не стала вмешиваться. Трезвый Шкипер был мне как-то привычней. Я ушла на кухню, выключила плиту, вылила в раковину перекипевшую настойку, ссыпала в банку соцветия валерианы, понимая, что ничего путного я сегодня уже не сделаю, и пожалела, что нет деда. С ним все было бы гораздо легче.
Шкипер прошел в кухню, на ходу вытирая голову полотенцем. Холодная вода сделала свое дело: он выглядел вполне нормальным. Только глаза были совершенно сумасшедшими, и я снова испугалась:
– Да что случилось, скажешь ты или нет?! Зачем ты сюда пришел? Только милиции мне здесь не хватало!
– Ментов не будет. – Он снова странно, криво усмехнулся. – Пока спетрят, чья тачка, пока сыщут... А у нее вовсе никакой ксивы не было.
– У кого – у нее?! – У меня вдруг выпала из рук чашка и со звоном раскололась на полу на две части. – Ты... Господи... Ты убил Фатиму?!
– Это не я.
Я, ахнув, схватилась за щеки. Шкипер сел за стол, опустил голову на кулаки и начал рассказывать: сбивчиво, не заканчивая фраз, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дыхание.
Час назад они с Фатимой вышли из ресторана «Шахерезада» на Гончарной и сели в машину. Шкипер успел только включить зажигание, когда из соседнего переулка вылетела «БМВ» с тонированными стеклами, и по улице застрекотали автоматные выстрелы. Машину прошило очередями насквозь, витрина «Шахерезады» взорвалась осколками, у припаркованных вдоль тротуара автомобилей вдребезги разлетелись стекла. Шкипер был безоружен, не смог дать ни одного ответного выстрела, но ему повезло, как везет лишь раз в жизни: ни одна пуля его даже не задела. Когда все смолкло и «БМВ» умчалась в сторону ярко освещенной Таганки, Шкипер взглянул на Фатиму на соседнем сиденье, убедился, что ей уже ничем не помочь, вылетел из машины (к счастью, дверцу не заклинило) и, не дожидаясь зрителей и милиции, смылся переулками. Стрелявшие могли вернуться, и Шкипер задержался лишь на минуту у полутемного киоска, чтобы купить бутылку водки и выпить ее прямо там, возле палатки, всю целиком, «для устойчивости», как он выразился. Я машинально посмотрела на его грязные джинсы и ссадину на скуле. Шкипер поймал мой взгляд, мотнул головой:
– Это я из машины так вывалился... мордой об асфальт. Сразу не заметил.
– Ты... точно знаешь, что Фатима?..
– Точнее некуда, – глухо сказал он. – А то бы я к тебе ее приволок.
Наступила тишина. У меня стоял ком в горле, и я безуспешно силилась сделать глоток из стакана с водой. Шкипер за столом так же безуспешно пытался закурить. Я видела, что у него дрожат руки.
– А... кто это стрелял? – рискнула спросить я. Шкипер, не глядя на меня, пожал плечами, но я видела: он знает. Внезапно меня словно ударило:
– Ибрагим? Это Ибрагим?!
Шкипер резко поднял голову, взглянул на меня в упор – и вдруг рассмеялся. Этот негромкий смех напугал меня еще сильнее.
– Ибрагим?.. Нет... У него кишка тонка.
– Ты точно знаешь? – простонала я.
– Точнее некуда, – снова ответил он. Закурил наконец, жадно затянулся несколько раз подряд, тут же прикурил следующую сигарету. А я швырнула ни в чем не повинный стакан в раковину и принялась орать. Видимо, сдали нервы.
– Ну что, рад теперь, сволочь? Угробил девочку, свинья?! Доигрался, гад вонючий?! Почему ты ее с Ибрагимом не отпустил, почему, скотина?! Ей же на тебя плевать было, она к нему хотела, ты же это знал, ты же знал, видел, паразит!
– Он меня не лучше, – не поднимая глаз, сказал Шкипер. – И с ним все так же было бы.
– А может, и нет! Он ее хотел в службу по беженцам отвезти! Он бы ее к своим отвел, хоть жива была бы, а теперь... Ну, кто ты после этого, засранец?!.
– Так карта легла. Могли бы не ее, а меня...
– Тебя! Подумаешь! Тебе туда и дорога! Ты сам это выбрал, а она?! Ее кто спрашивал?!
Шкипер молчал. Я остановилась, чтобы вытереть слезы и перевести дыхание, и вдруг увидела, как он судорожно, с силой смял в руке горящую сигарету. Искры посыпались сквозь его пальцы на пол, но Шкипер, казалось, не почувствовал этого. Испугавшись, я подошла, тронула его за плечо. Он закрыл глаза, и я услышала странный, сдавленный звук.
