Маленькая женщина Большого - Мария Зайцева
Судя по тому, как замирает на моем животе огромная лапа Зевса Виталика, до него тоже эти изменения в мизансцене доходят.
— Это что еще, блядь? — глухо рычит он, а затем поднимается.
Мой организм тут же коротко жалеет о потере тепла и безопасности, которое давал все это время Зевс, но я не позволяю разгуляться этому ощущению, поворачиваюсь на другой бок и смотрю, не без удовольствия, надо сказать, как мой любовник натягивает штаны на крепкий поджарый зад. Это — очень залипательное зрелище, да-а-а… И хочется посмотреть, как он раздевается, а то как-то все без этого кино обходилось наше общение до сих пор…
Зевс матерится на то, что штаны мокрые, потому что кое-кто в них прямо в душ забрался, а потом тупо скинул на пол, вместо того, чтоб просушить, а затем, коротко поцеловав и приказав не беспокоиться и еще поспать, выходит за дверь.
Я валюсь на спину и пару минут борюсь с соблазном, поступить именно так, как мне приказали. Такая нега во всем теле, такое блаженство… И еще поспать — это невероятный кайф, да.
Но, посмотрев на время, обнаруживаю, что уже поздно. И надо бы, во-первых, посмотреть на мамочку с малышкой, во-вторых, поесть. И, в-третьих, решить вопрос о транспортировке меня домой.
Метель кончилась, явно кто-то приехал в гости… Верней, прилетел. А это значит, что метель кончилась довольно давно.
Значит, девочек скоро отправят в больницу, и это правильно. Это необходимо. Я, конечно, не вижу никаких проблем, но я — не узкий специалист. К тому же, есть кое-какие процедуры, которые выполняются в роддоме.
Моя задача, спокойно их отправить туда. И спокойно потом уехать к себе.
Отличный уик-энд получился, да.
Я даже довольна, несмотря на то, что привезли меня сюда не особо бережно.
Хозяин дома искупил вину за своих подчиненных.
А мне задерживаться не стоит.
Поднимаюсь, быстро принимаю душ, одеваюсь.
И иду первым делом к Василисе и Алисе.
Дверь приоткрыта, слышу мужские голоса, причем, один голос — Зевса, а второй — незнакомый.
Торможу, думая, что, наверно, не вовремя…
Хотя, в любом случае, надо зайти. И вообще… Что за проходной дом тут у них? К новорожденной, без прививок, пускать посторонних людей?
Нельзя так.
Захожу и прямо-таки в удивлении замираю на пороге.
Потому что в комнате — полно народу.
Василиса полулежит на кровати, перед ней — поднос с едой, рядом сидит Лешенька и смотрит то на Василису, то на еще одного, нового для меня человека, находящегося сейчас в комнате.
С этого же человека не сводят взглядов Генечка, стоящий рядом с кроватью Василисы, спиной к окну, опираясь на подоконник, и Зевс Виталик, сидящий в кресле напротив.
Причем, Зевс Виталик явно недоволен, брови нахмурены, выражение бородатой физиономии самое зверское.
Правда, на их гостя, судя по всему, того самого, что прилетел на вертолете, никакого впечатления этот перекрест взглядов не производит.
Он вообще не смотрит ни на кого.
Кроме крохотной девочки у себя на руках.
Я смотрю на гостя и отчетливо понимаю, как будет выглядеть Генечка лет так в пятьдесят…
Отличная генетика, да…
— Хорошее имя, — говорит спокойно высокий, сухой, опасный даже на вид мужчина, опытно укачивая в крепких жилистых руках спокойно сопящую малышку, — одобряю. Алиса Игнатьевна Лисина. Звучит.
— С хера б ли? — рычит тихо, но очень страшно из своего угла Зевс Виталик.
И ему ровно с тем же вопросом вторит Лешенька, чуть вскинувшись и ревниво дрогнув голосом.
Ох, черт…
Еще один властный дед…
Как-то перебор тестостерона на метр квадратный…
21. Что такое правильный пар
Лис открывает дверь, постаравшись ничем не выдать тем, кто с насмешкой наблюдает за ним, насколько ему сейчас херово, делает несколько очень даже твердых шагов вперед, благодаря про себя всех на свете богов за их малые радости, то есть, за то, что руки и ноги не дрожат, стягивает с задницы полотенце и, прикрыв глаза, просто падает в прохладную гладь бассейна.
И, сука, чуть ли не ко дну сходу идет от жесткого перепада температур!
Это же пиздец, чего ему сейчас пришлось пережить!
Это хуже, чем два года назад, на экваторе, когда они с напарником прямо посреди пустыни застряли. В американском хамви военного образца. То есть, без лишних удобств, типа кондера и климат-контроля. А нахуя они воякам, в боях закаленным?
Лис не знает, как американские вояки, а вот французу, за котором он в той операции вынужден был ходить, словно утенок за уткой, было хуево. Особенно, когда выяснилось, что француз, гребаная элита иностранного легиона, с собой вместо воды набрал спиртного и кока-колы…
Охуенный получился уик-энд, да…
Но он был просто детским утренником по сравнению с тем, что сейчас с ним произошло. Что довелось пережить.
На поверхность Лис выныривает, лишь когда запас воздуха в легких кончается, торопливо дышит и снова погружается на глубину.
Ощущение, что даже кончики волос пылают, никак не проходит.
Надо было под бочку! Там не вода, а чистый лед! Но это — краткое же мгновение. Нихрена не остудит!
Так что выбранный им способ медленней, но вернее.
Вынырнув в очередной раз, он наблюдает, как дверь парной открывается, и оттуда на полусогнутых выползает Леха. Морда у него красная, а глаза — одурелые.
Лис искренне надеется, что, когда сам выползал из этого филиала пекла, выглядел лучше.
С другой стороны, друг просидел там на пять минут дольше, чем Лис, так что…
Камешек прется к бочке, становится под нее и неверными пальцами ловит шнур, выливая на себя ледяную воду.
Содрогается и рычит страшно настолько, что, будь тут его партнеры по бизнесу, обосрались бы от ужаса и все договора на пять лет вперед подписали. Превентивно, так сказать…
Лис и сам чуток дрожит, когда слышит этот буйволиный рев.
А затем убеждается в том, что он поступил куда мудрее, не став сходу убивать себя перепадами температур. Ну и пусть слабак. Зато живой.
А вот приятель его — уже слегка мертвый.
По крайней мере, выражение физиономии у него именно такое. Живой мертвец, мать его.
Камень делает пару шагов от пустой уже и снова спешно наполняющейся бочки, и падает в воду.
Полностью повторяя путь Лиса. То есть, на дно, полежать там в тишине и спокойствии, всплыть, глотнуть воздуха,
