Галина Куликова - Уволить секретаршу!
Куракин щедро плеснул ей жидкость в низкий стакан, и она от души хватила непонятно чего, почувствовав, как загорелась гортань. Куракин наливал ей еще пару раз, поглядывая на нее искоса. Через полчаса принесли суши, они ели и снова запивали этой самой янтарной штукой, и тогда-то Серафима поняла, что окосела.
Потом каким-то непонятным образом диван крутнулся, и оказалось, что она лежит на нем, а сверху нависает Куракин. Он пытался ее целовать и при этом как-то очень активно нажимал ей локтем на желудок. Это было невыносимо.
– Подожди, – пробормотала Серафима и попыталась отпихнуть Андрея двумя руками. – Дай мне воздуха!
После этого воздух как-то стремительно закончился, и Серафима не помнила больше ничего.
Глаза она открыла только потому, что кто-то долбил ей ломом по голове.
– А-а, – застонала несчастная и приоткрыла веки.
Вокруг, куда ни глянь, была постель в нежных шелковых складочках. Она увидела свои голые ноги и ощупала себя правой рукой. Кружевное белье на месте, а платья нет.
– А-а, – снова промычала Серафима и со скрежетом повернула голову.
Солнечный свет иголками впивался в зрачки. Прежде чем снова сомкнуть веки, она увидела Куракина, который лежал на животе, засунув голову под подушку. Она протянула руку и ощупала его шею, потом спину, потом задницу. Мужчина ее мечты был голый.
Она еще немного поводила ладонью по его коже, рассчитывая обнаружить хоть какую-то одежду.
– О-о-о, Серафима! – простонал из-под подушки Куракин. – О-о-о! – повторил он таким же страшным скрипучим голосом и добавил: – Серафима, ты просто свинья.
Это было так неожиданно, что если бы она могла, тотчас вскочила бы с кровати.
– В каком смысле? – спросила она, преодолевая сопротивление языка, который разросся до невероятных размеров и не желал двигаться во рту.
– В том смысле, что ты сорвала наш романтический ужин, – Куракин появился из-под подушки.
Это было понятно по тому, как спружинила кровать, и еще по голосу: он звучал теперь гораздо отчетливей.
– Тебя так тошнило, так тошнило… Я чуть не сдох, глядя на тебя.
Серафима некоторое время ворочала в голове мысли, потом одна из них выкатилась у нее изо рта, превратившись в слова-булыжники:
– Это суши виноваты.
– Нет, это не суши, – возразил Куракин. – Это твое пьянство. Почему ты мне не сказала, что не можешь пить?
– Почему не могу? – вяло пробормотала Серафима. – Я могу.
Куракин сполз с кровати, словно корабль, спущенный на воду по стропилам – медленно и важно. Серафима смотрела на него сквозь ресницы. Так же, голышом, он отправился куда-то и вернулся со знакомым стаканом.
– Придется тебе сесть и выпить. – Серафима застонала. – Ну, что ты скрипишь, как старая сосна? Как в детстве я с тобой возился, так и теперь приходится… Хорошо, что мы не поехали в ресторан. Если бы ты надралась там, я бы тебя до дома не дотащил.
– Я не очень много вешу, – пробормотала Серафима.
– Зато ты очень много размахиваешь руками. И ногами тоже.
Примерно через час Серафима пришла в себя настолько, что смогла выпить чашку кофе. Сидела она при этом самостоятельно.
– Так между нами ничего не было? – в десятый раз спрашивала она Куракина. В ее голосе слышалось неподдельное огорчение.
– Было все, кроме самого интересного.
– Все?
– Я тебя раздевал, носил на руках, прижимал всем телом к кровати.
– Зачем? – Серафима посмотрела на него с подозрением.
– Ты рвалась на балкон, на лестничную площадку, на крышу… Это было невыносимо, если честно. Я-то думал, что у нас получится все, как в кино. Ты, я, суши, «Джек Дэниэлс»…
– Кто это такой?
– Тебе лучше не знать, – проворчал Куракин. – Слушай, Серафима, а у тебя вообще когда-нибудь с кем-нибудь что-нибудь было?
– Не скажу, – она отхлебнула кофе, глядя прямо в чашку.
– Ну, скажи! По старой дружбе.
– Если пообещаешь, что мы все это повторим…
– Нет!!!
– Я имела в виду, повторим попытку романтического ужина. Ты не будешь поить меня ничем, кроме тоника и клюквенного морса.
– Ладно, уговорила. Так что? Были у тебя любовные связи?
– Да, были, – проскрежетала Серафима, которой чертовски не хотелось исповедоваться. Мало ли, как Андрей воспримет ее откровенные признания? С другой стороны, если они скоро поженятся, то должны знать друг о друге все.
– У тебя было много мужчин?
– Две штуки, – Серафима откинула голову на спинку дивана и закрыла глаза. С закрытыми глазами жить было проще.
– Забавно, что счет у тебя идет на штуки. Как будто речь не о мужиках, а о селедке.
– Какие там мужики? Первый раз это случилось в десятом классе.
– Ого! А тетка Зоя?
– Это был бунт, направленный против ее тирании. Конечно, она ничего не знала. Все случилось быстро и не оставило никакого впечатления. Во второй раз это получилось… анекдотично. Он целовал меня в бока, мне было страшно щекотно, и я визжала. Потом он начал целовать в другие места, и стало еще больше щекотно.
– Все, Серафима, замолчи, – приказал Куракин. – Не желаю этого слушать!
– Я хотела сказать, что практически девственница.
– Если бы мы не были друзьями, – заявил Куракин, доедавший суши, от вида которых у Серафимы сжималось горло, – то я бы выставил тебя из квартиры и никогда больше не позвонил.
– Из-за того, что меня рвало? – наивно поинтересовалась она.
– Нет, из-за того, что ты такая непроходимая дура.
Серафима почувствовала, как в горле набухают слезы. Она скривила губы и всхлипнула.
– Еще и пьяные рыдания! – вознегодовал Куракин с полным ртом. Потом ткнул палочками в Серафиму. – Прекрати сейчас же. Чего ты ревешь?
– Я так хотела стать твоей девушко-о-ой!
– Правда, что ли? Я, в общем, не против. Ты веселая, и теперь я знаю, чего от тебя можно ждать. О своей интимной жизни ты мне уже поведала в деталях…
Серафима перестала плакать так же внезапно, как и начала.
– Ты не шутишь? Я теперь твоя девушка?
– Если тебе хочется.
Серафима блаженно закрыла глаза. Барабаны в ее голове неожиданно смолкли, и она почувствовала себя счастливой. Любая женщина чувствует себя счастливой, когда добивается своего.
Глава 6
Вот уже две недели Олег встречался с Дашей. Они вместе выгуливали Бульку, ездили ужинать, рассказывали друг другу о себе и все больше проникались взаимной симпатией. Оба втайне радовались и удивлялись тому, насколько подходят друг другу. Каждый день Олег открывал в Даше новые достоинства, которые приводили его в восторг. Она всегда была бодра, подтянута и излучала доброжелательность. Ему нравился ее мягкий голос, нравилось спокойствие, с которым она относилась ко всему на свете.
