Не делай добра - Мари Секстон
- Как тебе это? - Спросил Чарли.
Хотя он уже знал ответ. Джонас уже нетерпеливо пыхтел, его член стоял по стойке «смирно».
- Отлично, сэр.
- Хорошо. - Самое замечательное в штанге было то, что Чарли мог менять угол наклона, подтягивая штангу к себе или толкая ее вверх, к груди Джонаса. - Когда твой оргазм будет слишком близок, ты скажешь «подожди», понял?
- Да, сэр.
- Не откладывай, пока не станет слишком поздно. Как только будешь близко, скажи «подожди».
- Я так и сделаю, сэр.
- Хороший мальчик.
Чарли растянулся на кровати, уткнувшись лицом в бедра Джонаса. После секса прошлой ночью и еще раз сегодня утром от паха Джонаса исходил густой мускусный запах, и Чарли наклонился ближе, уткнулся носом в мошонку Джонаса и глубоко вдохнул. Он любил этот запах. Он мог бы довести себя до оргазма, просто лежа там, прижавшись бедрами к кровати и уткнувшись носом в плоть Джонаса.
Но он намеревался продлить это занятие подольше.
Он приподнял бедра Джонаса, чтобы добраться до входа. Он безжалостно атаковал Джонаса, посасывая, облизывая и проникая в него. Если и было что-то лучше запаха мужского паха, так это стоны мужчины, когда Чарли ласкал его ртом. Он трахал Джонаса языком снова и снова, пока Джонас не начал задыхаться и умолять.
- Сэр. Пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Только тогда Чарли придвинулся поближе, чтобы попробовать на вкус мошонку Джонаса, втягивая его яички в рот по одному, перекатывая их по небу. Затем он двинулся дальше, вдоль ствола члена Джонаса, обводя его вокруг кончика, прежде чем, наконец, глубоко вобрать его в себя.
Джонас застонал, звук вырвался откуда-то из глубины его горла, когда Чарли начал сосать его, обрабатывая член снова и снова, пока Джонас не выдохнул:
- Подождите, сэр! Чарли. Подожди, подожди, подожди!
Чарли отстранился, и разочарованный стон Джонаса заставил его рассмеяться.
- Я могу остановиться, если хочешь.
- Нет! Боже, нет, сэр. Пожалуйста. Прости. Не останавливайся, не останавливайся, не останавливайся...
Чарли рассмеялся и снова принялся за работу над входом Джонаса. Больше всего Чарли привлекал звук. Это было единственное, что он ценил в Тейлоре, то, как много шума он производил. Джонас ничем не отличался. Чарли нравилось слушать его глубокие, гортанные стоны и тяжелое дыхание. Джонас бесстыдно умолял, называя Чарли «сэр», «хозяин» и «папочка» попеременно. Он хныкал, стонал и задыхался, и Чарли наслаждался этим, его уши тонко улавливали громкость и тембр. В конце концов, он смог бы сказать, когда Джонас вот-вот кончит. В конце концов, он узнал бы об этом даже раньше, чем Джонас, и был бы готов к этому. Но пока он был на стадии изучения. Он потратил много времени, переходя от входа Джонаса к его члену и обратно.
- О Боже, о Боже, о Боже, - выдохнул Джонас. - Я не знаю, сколько еще смогу сдерживаться, хозяин. Я так близко. Я так близко. О Боже...
Чарли продолжал сосать член Джонаса, погружая в него два пальца. Джонас вскрикнул еще громче, чем раньше, дергая запястьями в наручниках.
- О боже!
Чарли продолжал сосать. Продолжая двигать рукой, он жестко трахал Джонаса двумя пальцами, пока Джонас не потерял дар речи. Пока его слова не иссякли, и не осталось ничего, кроме безумных, отчаянных звуков, вырывавшихся из его горла, первобытных вздохов и хрюканья, вырывавшихся из него в такт толчкам Чарли. Наконец, он издал искаженный, сдавленный звук, который, возможно, был именем Чарли.
Чарли двигался так быстро, как только мог, вставая на колени и засовывая свой член туда, где только что были его пальцы. Джонас захныкал, дергая себя за манжеты.
- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...
Чарли вошел глубоко и сильно.
- Да! Сэр. Хозяин. Да. Продолжай.
Чарли именно так и поступил. Он положил руку на перекладину, чтобы обхватить лодыжки Джонаса и приподнять его зад, чтобы оказать идеальное давление на член Чарли. Дополнительным преимуществом было то, что Чарли получал идеальный угол для воздействия на простату Джонаса при каждом толчке. Свободной рукой он поглаживал член Джонаса.
- О боже! - воскликнул Джонас. - Подожди, подожди, подожди! Я не могу...
Чарли покачал головой, входя сильнее.
- Больше не нужно ждать. Я готов увидеть, как ты кончаешь.
Прерывистый крик облегчения, который издал Джонас, услышав эти слова, был почти таким же приятным, как и тот, что раздался несколько секунд спустя, когда он достиг оргазма. Еще несколько толчков, и Чарли тоже кончил. Джонас все еще тяжело дышал, слегка вздрагивая, когда Чарли расстегнул наручники.
Чарли отложил перекладину в сторону. Нежность часто следовала за его оргазмом, и этот раз не был исключением. Он притянул Джонаса к себе, крепко прижал, целуя его в лоб, щеки, губы. Сердце Чарли забилось сильнее, когда Джонас прижался к нему.
- Чарли?
- Да?
- Я надеюсь, ты готов жить в штанах.
Глава 9
Следующие несколько дней Чарли провел, разрываясь между неподдельной радостью и почти невыносимым чувством вины.
Он, как всегда, работал пять дней в неделю в отделении неотложной помощи. Каждый день, возвращаясь домой, он заставал Джонаса на кухне либо за работой на ноутбуке, либо за приготовлением ужина. Иногда после ужина они переходили в гостиную, где болтали, пока Чарли вязал свой плед, а Джонас делал наброски. Иногда они оставались на кухне, и Джонас выполнял художественные заказы, пока Чарли готовил. За шесть лет отсутствия им было о чем поговорить. Джонас много рассказывал о Шелли. Он также часто рассказывал о детском саде, в котором работал. Он добродушно жаловался на сопливые носы и вспышки гнева, но Чарли подозревал, что он скучал по этим детям больше, чем по кому-либо из своих друзей из Сиэтла.
Джонас никогда не говорил о том, что произойдет после операции, поедет ли он домой или будет искать работу в Денвере, а Чарли никогда не осмеливался спрашивать.
А потом они ложились спать. Иногда Чарли связывал Джонасу руки или приковывал их наручниками к изголовью кровати, но по большей части эти ночи были не для того, чтобы развлекаться. Они были для того, чтобы наверстать упущенное. Неприкрытая похоть Джонаса приводила Чарли в неистовость. Он не мог достаточно быстро раздеть их. Потребность обладать Джонасом во всех отношениях взяла верх, превратив его в человека, которого он едва узнавал, мужчину, настолько одержимого
