Кукла Яся - Анна Джолос
— Ссс! Горяченькая, — потирает палец для затеста.
— Хоршо. Клади их туда, — передаю раскрытый пакет.
— Ага, — Тоха послушно выполняет мою команду, но от первого же наггетса в стороны с треском летит фонтан масляных брызг. — Ёлы-палы!
— Видать, чересчур сильно разогрели, — заключаю, отпрянув.
— Остальные-то кидать? — спрашивает, замерев с пачкой в руке.
— Конечно да, быстрее! — сощурив левый глаз, наблюдаю за тем, как полуфабрикаты один за другим отправляются в сковороду.
— Стреляет пипец! — морщится он, забрасывая туда наггетсы, словно гранаты.
— Давай-давай! — подбадриваю активно, на расстоянии.
— Готово! — орёт Череп, разглядывая испачканную маслом футболку.
— Найс. Дай пять.
— Вы решили спалить к херам хату? — звучит в кухне сонно-хриплый голос Паровоза.
— Не, просто еды нормальной захотелось. Сашка же… — Череп осекается на полуслове и бледнеет, осознав оплошность, — не ходит сюда больше, — лепечет себе под нос, и я смотрю на него с укором.
Смолчать не мог, что ли? На фига про Рыжую говорить? И так ситуация — отстой, судя по внешнему виду Илюхи.
Глаза краснючие. Под ними чёрные круги. Помятый. Небритый. Опухший с бодунища.
— Ты… как? — пытается исправиться Антон, но, положа руку на сердце, уж лучше бы он этого не делал.
— Со мной всё нормально, — открывая холодильник, отзывается тот хмуро.
— Если честно, непохоже, — имею смелость оспорить им сказанное.
— Не понял… Где водка? — не обращая внимания на мою реплику, интересуется он сердито. — Вчера тут стояла бутылка. Куда делась?
— Мы её выкинули, — признаюсь на одном дыхании и воинственно смотрю ему в глаза, когда поворачивается.
— Чё вы сделали? — прищуривается, уточняя.
— Илюх, прости, но мы реально о тебе паримся.
— Ага, — поддакивает Черепанов.
— Слишком до хера заботы.
— Так ведь и спиться недолго. Ты же…
— Яся… — таким красноречивым взглядом припечатывает, что приходится погасить в себе порыв и заткнуться.
— Она дело говорит, брат. Надо бы притормозить с алкоголем.
— Много на себя берёте, Череп, — рявкает недоброжелательно, прихватывая бутылку лимонада с полки.
— Мы переживаем, — повторяю упрямо.
— Я в магазин.
— Опять за выпивкой? Илюх…
— Жарьте свои котлеты и не ебите мне мозги!
— Постой!
— Пучеглазого покормите, — бросает через плечо, направляясь, очевидно, в прихожую.
— Чёрт а… — провожаю взглядом его спину и вздыхаю. — Сопьётся таким макаром точно.
— Даже от собаки перегар стоит, — нюхает Тоха малявку, поднятую на руки.
— Так не пойдёт. Надо что-то делать.
— Что например? — наглаживает по хребту Собакевича.
— Чуть позже сгоняю в аптеку.
— За средством от похмелья?
— Нет. Подсыпем ему кое-что в алкоголь, — заговорщицки поднимаю вверх указательный палец, и Череп вопросительно выгибает бровь. — Доверься мне. Это отвернёт его от бухла надолго.
— Замётано.
— Ну-ка расскажи мне про Рыжую. Чё он так страдает? Конкретно запал на неё, да? — подставляю огурцы под воду.
— Ага. Илюху на Сашке жёстко заклинило.
— Давно они вместе?
— С прошлого года.
— А как познакомились?
— Она в выпускном классе училась. Приехала в нашу деревню к подруге. Эта подруга, Алёна, была типа невестой Паровоза.
— Интересненько, — моя очередь приподнять бровь. — Получается, что Сашка отбила Илью у невесты?
— Не, — целует Писявыча и мотыляет головой. — Невеста Илюхина самостоятельно слилась. Она замутила в Москве с мажором. Привезла его сюда, с бабушкой знакомить.
— Ого-го… Некрасиво, — присвистываю, предполагая реакцию Паровоза.
— Там сложно всё было, Ясь.
— Ну так а с Рыжей как закрутилось? — не улавливаю сути.
— Да как… Она с нами в замес один попала, — поясняет расплывчато. — С того момента и завертелось у них.
— Ясно.
Понятно, что ничего не понятно.
— Прикол в том, что батя Харитоновой — ментовская шишка.
— О как…
— Да и сама она на мента учится, — добавляет, вконец меня ошарашив.
— Ты гонишь, Череп? — таращусь на него во все глаза.
— Нет.
— Офигеть… Бандюган и ментяра. Ну и парочка.
— Илюха её любит. На остальное ему похрен.
— Так и должно быть. Я просто… в шоке чё, — говорю, как есть.
— Пахнет странно, — забавно раздувает ноздри.
— ФАК! — бросаюсь к плите. Там, на сковороде, горит наш обед.
— Ё-моё! Подгорели?!
— Ну естественно, заболтались мы! — переворачиваю лопаткой наггетсы, покрывшиеся тёмной коркой. — Блииин!
— Огонь, блять, меньше сделай.
А это уже Дымницкий.
Тоже проснулся. Стоит и мрачно взирает на процесс готовки.
— Вода бурлит. Пора засыпать гречку, — напоминает Череп, заглядывая с Гномычем в кастрюлю.
— Ну так сыпь. Мне за наггетсами следить надо.
— «Вовремя» ты следить собралась. Вонь палёным на всю квартиру, — язвит Кирилл, откручивая крышку от бутылки с кефиром.
— И ничего я не спалила. Всего лишь немного корочкой взялось.
— Немного? Ты уверена? — фыркая, усаживается за стол и открывает ноут.
— Уверена, — поджимаю губы и на всякий пожарный отставляю сковороду на соседнюю конфорку. От греха подальше. — Тох, как дела с гречкой?
— Всё тип-топ.
— Время засёк?
— Нет. Ща.
— Горе-повара… — комментирует происходящее Дымницкий.
Нажимаю на нож сильнее, когда режу помидор для салата.
Заткнулся бы уже. Прям бесит!
— Илюху видел, Кир? Мы пытались поговорить с ним, но он никого не настроен слушать.
— Не трогай его сейчас, Череп.
— То есть пусть спивается? — вклиниваюсь в их диалог.
— А ты тем более не лезь, сопля.
— Не называй меня так, — возмущаюсь, насупившись.
— На правду не обижаются. Зелёная ещё, жизни кого-то учить, — отзывается, не отрывая взгляда от экрана ноутбука.
— По крайней мере, я в отличии от тебя, вижу проблему, — выкладываю на тарелку загорелые котлетки. Вверх той стороной, которая более-менее сносно выглядит.
— Со своими проблемами Паровоз разберётся сам. Лучше бы порядок навела в квартире. Срач кругом.
Проглатываю эту шпильку. Думаю, исключительно по той причине, что на самом деле не считаю себя хорошей хозяйкой.
— К порядку в колонии не приучили разве?
— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, — с грохотом ставлю блюдо на стол.
— Ясь, достань масло, — просит Череп, сливая воду.
Кипя от злости, концентрируюсь на его просьбе.
Холодильник.
Средняя полка.
Масло.
Нож.
Режу на кусочки.
Бросаю в гречку.
Отхожу.
— Дым, ты хавать будешь?
— Рискну, Тох.
Рискнёт.
Закипаю ещё больше.
Заправляю салат, перемешиваю помидоры, огурцы, зелень, лук. Отодвигаю стул со скрежетом, сажусь, а Череп тем временем раскладывает по тарелкам гречку и ставит их перед нами.
— Ну и кусьмяры. Порубила бы тупо напополам, — наколов помидор, снова язвит Козлина, сидящая напротив.
Криво улыбаюсь. Ей Богу, едва сдерживаясь.
— Мать вашу! — морщится, положив в рот ложку гречки. — Вы сколько туда соли херанули?
— Слушай, а подними-ка свою задницу и приготовь обед сам! — чеканю по слогам.
— Пожалуй, чуть позже так и сделаю. Потому что жрать это невозможно, — встаёт, поднимает тарелку и несёт её к мусорке.
Мудило.
Тщательно пережёвываю салат, глядя
