120 миллиметров между нами - Антония Эдельвейс
Когда я вернулась, Саша, к счастью, не запер дверь и спокойно лежал у себя в комнате.
Ещё раз обработав раны и нанеся на них антибиотик, я забинтовывала его руки, после чего друг переоделся в водолазку с длинным рукавом.
- Саш, а почему дверь квартиры была открыта? – тихо спросила я, наблюдая, как он поправляет рукава на бинтах.
- Наверное, я забыл закрыть, когда выходил к вам.
- Ты хотел зайти к нам? – переспросила я. – Так ведь родители на работе, да и я…
- Знаю, просто сразу не вспомнил, - выдохнул друг отворачиваясь. – Я забыл, что ты сегодня на работе.
Я хотела уточнить это, но вовремя вспомнила, что время поджимает, и спешно полетела убирать следы его дурости в ванной, и успела почти идеально ровно к приходу его дяди.
К счастью, тот ничего не заподозрил. Это стало нашим большим секретом ото всех остальных. О случившемся не знал никто: ни мои родители, ни даже Оксана. Первые дни, я убегала раньше с работы, чтобы до приезда дяди Олега помочь Саше с перевязкой, пока свежие раны присыхали к бинтам, а дальше он и сам начал справляться.
Чтобы скрыть произошедшее ото всех, он носил свитера и водолазки, скрывая под рукавами бинты, и, хотя в такой одежде было очень жарко, он мужественно терпел. Лишь когда он приходил ко мне, пока родителей не было дома, либо, когда я заходила к нему, он мог посидеть в футболке, точно зная, что в случае чего я отвлеку внимание взрослых, пока он наденет то, что скроет руки. Мне было практически физически больно видеть его раны на руках и белоснежные бинты, но я молчала, не говоря ни слова. Однако, Саша всё прекрасно понимал и сам, видя, с каким остекленелым взглядом я смотрю на его руки. Каждый раз он приобнимал меня, осторожно притягивая к себе, ничего не говоря.
Пусть и такая страшная тайна, но она помогла мне доказать Саше, что он всё ещё не одинок, что он может во всём положиться на меня, но, видит бог, я бы всё отдала, чтобы только никогда это больше не повторилось.
Почти неделю я тряслась каждый раз, когда Саша не поднимал сразу же телефон, мне казалось, что стоит его оставить, и в следующий раз я увижу его лишь в гробу. Конечно, со временем, страх прошёл, но картина его бледного окровавленного тела ещё долго преследовала меня в кошмарах.
А ещё я начала ненавидеть красный цвет. Любые его вариации, начиная от алого до глубоко-винного. Мне они напоминали кровь, заставляя вновь окунуться в воспоминания о том дне.
Но больше всего я теперь ненавидела некогда любимые мною бордовые розы, особенно их разбросанные лепестки, что собою походили на капли венозной крови.
Даже тот несчастный букет, что был со мной в тот злополучный день, я не смогла заставить себя поставить в своей комнате. Выбросить его у меня тоже рука не поднялась – цветы были ни в чём не виноваты, поэтому я оставила его в гостиной на столе и больше ни разу на него не взглянула, пока он не завял.
Глава 5
Через две недели дядя Олег сообщил, что забирает Сашу с собой в Лондон. Он предложил ему пройти обучение у себя в адвокатской конторе, а когда тот встанет на ноги, предать ему управление отцовской конторой, уже не в роли желторотого выпускника без реального опыта работы, а как солидному юристу.
Переоформив адвокатскую контору брата временно на себя и назначив исполняющего обязанности директора, а так же начав подготовку оформления наследства на Сашу, он действительно увез его на всем известный остров.
Как же было непривычно и тяжело выходить из дома на лестничную площадку, осознавая, что ты не наткнешься на соседей, что стали тебе родными. Не сможешь с ними перекинуться парой слов, заглянуть к ним на пять минут, чтобы просто посидеть, поболтать, даже банально похвастаться своими успехами на работе, либо и вовсе выговориться. А ещё не увидишь того, о котором думаешь каждый день. Всё это стало в одночасье недоступно.
Я ощущала одиночество везде. На работе, скучая по Саше и сожалея, что не смогу вечерком пойти с ним в кафе или парк, на балконе, где мы порою переговаривались с ним, даже у себя в комнате лёжа на кровати, когда я с тоской постукивала по стене, понимая, что никто не ответит мне на моё сообщение.
Конечно, мы с ним созванивались, хоть и не часто, ведь международные разговоры были безумно дорогими, даже переписывались в соцсетях, но это всё было не то.
Из Сашиных сообщений я знала, что он был личным помощником дяди, сопровождал его на всех делах. Контора предоставляла услуги наёмных солиситоров, в чьи обязанности входила подготовка материалов к судебным заседаниям. Дядя Олег отличался от своих подчинённых не только своим статусом, как их шеф, но и тем, что был в прошлом барристером – адвокатом суда, а теперь сложил свои полномочия, спустившись на ступень ниже, дабы взять управление конторой своего отца, ведь барристеры – не наёмные работники. Но он стал солиситором-адвокатом, и, в отличие от своих подчинённых, мог представлять дела клиентов в суде, пусть и не на равных с барристерами.
Выполняя свою работу, он крепко занялся племянником, решив обучить того всем аспектам работы так, чтобы тот мог как консультировать административные вопросы, так и суметь отстоять мнение своего подзащитного в уголовном процессе. А как лучше всего получить знания? Верно, на практике. Олег Семёнович твёрдо решил, что его племянник должен стать хорошим адвокатом за рубежом, а с опытом уже сможет справиться с делами и у себя на родине.
Сашка почти каждый день жаловался, как мучает его дядя. Тот гонял его с утра до вечера, прогоняя с ним кодексы двух стран так, что потом Саша, как он писал, приползал домой, засыпая прямо в рабочем костюме. У него не было выходных. В будние дни по утрам он ехал в офис и занимался бумажной работой, после обеда сопровождал дядю на консультациях и в суде, вечерами его опрашивали, как какого-то студента, по кодексам. В субботу и воскресенье ему тоже не давали расслабиться, заставляя заучивать статьи и кодексы Англии и Уэльса, а потом на десерт
