Измена. Его ошибка (СИ) - Павлова Дина
Глава 27. Инга
— Что у вас происходит?! — выкрикиваю, глядя на отчаянно визжащую Машу. Та тут же замолкает, затем резко ко мне поворачивается и вылетает из офиса, с характерным звуком ударяясь плечом о дверь. Люда же, видимо разочарованная тем что я прервала воспитание любимой доченьки, идет к своему рабочему месту.
— Ты что явилась сюда? — наконец недовольно цедит сквозь зубы.
— Скажи спасибо что полицию не вызвала, — скрещиваю руки на груди, — Я думала тут кого-то убивают.
— А ты и рада, если бы Машу убили, — замечает Кирилл, и, не обращая внимания, как у меня округляются глаза, добавляет, — Рассчитываешь что сможешь вернуться ко мне.
— Лечись, — бросив на ходу, выхожу из кабинета. Меня распирает от злости. Вот же придурок! Интересно, он сам верит в то что говорит, или просто говорит, лишь бы сказать? Причем хоть Маша та еще подлюка, уж чего-чего, а смерти я ей точно не желаю. Да и, если разобраться, какого-то зла тоже. Максимум моих проклятий в ее адрес — чтобы она на Красной Площади обделалась. Что-то такое.
Я возвращаюсь в свой кабинет, но как только захожу, едва ли не подскакиваю на месте. Маша. Она что, забыла где выход?
— Ты… Ты что тут делаешь?
— Я тут заявление о собственном написала. Вы же директор, подпишите пожалуйста.
— Хорошо. — а это уже интересно. Хотя с другой стороны Маша никогда и не рвалась вкалывать. Не ее это. Ей бы мужа богатого, побогаче чем Кирилл раз эдак в пятьсот.
— Инга Васильевна, мне надо поговорить с вами, — произносит шепотом. Глаза бегают. — Только не тут. Это важно.
Важно? Послать бы эту стерву-Машу с ее разговорами. Но любопытство сгубило кошку, ну и меня заодно туда же. Вдруг что-то действительно важное? Ну хотя бы спрошу что она орала. Я конечно понимаю, когда на тебя идут с ножницами — это неприятно. Но это все-таки мать.
— Хорошо, — киваю. — Только недолго. У меня мало времени.
Здравый смысл твердит: что может рассказать любовница моего мужа? Но судя по тому как она визжала, какая паника была у нее на лице… Нет, все-таки она что-то интересное рассказать да может. Поделится хотя бы своими бедами. А что-то мне подсказывает, у нее они имеются, и имеются в больших количествах.
— Я сейчас спущусь, выйду на улицу…
— Пошли в кафе, там и расскажешь.
— Только нам надо по очереди пойти, я боюсь, увидят… И я у вас не брала ничего. Только заявление написала и все.
«Ага, не брала ничего. Ничего, кроме мужа», — мелькает в голове мысль. Ладно. Пускай топает в кафе, посмотрим что она хочет донести до меня. И главное, верить ей? Кто его знает.
— Выходи первая, я подойду через десять минут.
Маша кивает, затем выглядывает из-за двери, прислушивается, видимо опасаясь увидеть мать или Кирилла в коридоре, после чего пулей вылетает вон. Даром что на каблуках.
Когда я не спеша дохожу до кафе, вижу Машу за столиком, пялящуюся в чашку с чаем. Вид у нее все-таки расстроенный. Ладно, послушаем что там такого она хотела мне рассказать.
— Я слушаю, — сажусь напротив.
— Инга Васильевна, я бы хотела прежде всего извиниться что я… — откашливается, — Ну что я так поступила, связалась с вашим мужем.
— Если ты пришла тут извиняться, то зря потратила время. Я могу пожелать только счастья молодым, — скалюсь. Засунь свои извинения себе знаешь куда? Тварь малолетняя. С трудом сдерживаюсь чтобы не послать эту стерву куда подальше.
— Извините, — смотрит куда-то в стол, будто там текст написан. — Я вас не только для этого позвала…
— А для чего еще?
Маша делает глоток чая, после чего подается вперед и произносит, практически шепотом:
— Я хочу вас предупредить. Мама хочет убить вас. Я не шучу. Я понимаю, что звучит бредово… Но это правда. Не знаю насколько они далеко зайдут, и надеюсь что она сказала в сердцах, но мне страшно…
Вот это да. Мое сердце падает куда-то в район желудка. А может Маша врет? Качественная манипуляция, самый эффективный способ запугивания, сразу в лицо прямая угроза, а схватить не за что. Одна ляпнула, другая додумала. Вот только и мне самой такая же мысль приходила в голову, иначе не наняла бы я охрану для ребенка. С другой стороны Люда угрожала членовредительством чтобы я не проводила аудит. Так что может это устаревшая информация?
— Почему ты об этом мне сообщаешь? Да и когда это было?
— Вчера. Кирилл выступал против, но не слишком убедительно.
— Повторяю вопрос: почему ты мне решила об этом рассказать? — не свожу глаз с Маши.
— Чтобы она вас не убила.
В этом плане Маша молодец. В логикой там всегда все отлично.
— Ладно, поставлю вопрос иначе: почему ты не на стороне матери?
— Потому что это дикость. Самое отвратительное что можно придумать для решения проблем, — пожимает плечами, удивляясь вопросу, — я хочу вас предупредить чтобы вы были осторожной. Я надеюсь мать не сможет так поступить, даже если захочет. К тому же, я от них ухожу.
— Мать в курсе?
— Нет. Никто не в курсе. — Маша снова опускает глаза, — Она подозревает где-то подлянку, но не знает настолько далеко я зашла. А я не знаю как они себя поведут, когда узнают что я сбежала. Поэтому лучше вам быть настороже. Извините что все так вышло. До свидания.
С этими словами Маша поднимается с места и выбегает из кафе, а я остаюсь сидеть на месте. Вот так. Хотя я и ждала что Люда будет вести себя как тварь, но все равно я шокирована. Убить значит хочет… Надо вернуть себе трезвость мышления. Нужно придумать что делать.
Меня охватывает оцепенение и тянущая грусть. Как же так? Почему? Почему они так со мной поступают?
Глава 28. Кирилл
От воплей Маши аж уши заложило. Чертова истеричка, интересно, она когда-нибудь повзрослеет? Тем более сколько надо фантазии, чтобы орать на все здание, и уж тем более, чтобы Инга услышала, прибежала и решила, что у нас тут все плохо. Дура! И куда только Людмила Федоровна смотрит? Ни ума, ни воспитания.
Настроение портится на весь день. Когда Маша убегает, а следом уходит и Инга, я сообщаю Людмиле Федоровне:
— Потрудитесь объяснить, что это за сцена только что тут произошла? — я даже не пытаясь сделать вид что доволен. — Что с Машей? Почему она себя так ведет?
— Это я должна объяснять?! — вспыхивает, — Ты хоть что-то сделал, дорогой мой будущий зятек, чтобы моя дочь тебя от стены отличала? Ты следишь во что она одета? Как себя ведет? Куда ходит?
— Почему я должен за этим следить? Она совершеннолетняя!
— А почему ты у меня тогда спрашиваешь? — будущая теща аж красная от злости. Я хорошо знаю это ее выражение лица: она сейчас в гневе, и на меня, и на Машу. Но я-то тут причем? А Маша — это ее дочь.
— Я спрашиваю, потому что, во-первых, это не я с ножницами за ней бегал. И я вам так скажу — резать одежду, это дикость. А уж тем более дорогую одежду, и пусть она вам и не нравится.
— Да что ты говоришь, Кирюша! Я смотрю ты такой правильный, так хорошо во всем разбираешься, — голос Людмилы Федоровны становится елейным, она откидывается на спинку кресла и, оперевшись локтем о ручку, продолжает, — А расскажи-ка ты мне, будущий зятек, откуда у нее деньги на этот свитер?
— С зарплаты. — отвечаю неуверенно.
— Она зарплату тратит под ноль в первые четыре дня. А потом тянет из меня деньги.
— Ну значит вы дали деньги на что-то, а она потратила на свитер, — пожимаю плечами. Любит же Людмила Федоровна шарады. Угадай откуда Маши деньги. Делать мне нечего как гадать. Да я бы и не обратил внимания на этот свитер. Свитер и свитер, плевать на него, учитывая общую обстановку.
— Да, скорее всего так и есть, — неожиданно соглашается Людмила Федоровна, а я продолжаю работать. Где-то через час мне приходит в голову мысль, что по-хорошему надо бы позвонить Маше, узнать как она там. Не сорвала ли голос.
Однако когда я набираю ее, оператор сообщает мне что телефон недоступен. Через полчаса снова. Это становится уже не слишком понятным.
— А где Маша? — нарушаю тишину кабинета.
