Скажи, что любишь - Маргарита Дюжева
— Прекращай кобенится! Сказано вернешься, значит вернешься…иначе…
— Что иначе, пап?
— Иначе лишишься всего! В завещании тебя не будет!
— Меня там уже нет, — устало напоминаю отцу, — или забыл с каким удовольствием вычеркивал после развода?
Судя по скрипу зубов, точно забыл.
— Или будешь угрожать собственной дочери кровавой расправой?
— Херню не говори.
— Вот и ты завязывай не пойми что городить. Я от твоего Смолина в прошлый раз бежала, теряя тапки. Все понимаю, тебе на руку выгодный брак, укрепление связей, бизнес. Но снова окунаться в это не стану. Я хочу встретить нормального мужчину и жить нормальной жизнью.
— Да нормальный он! — припечатывает отец, — нормальнее многих! Это тебе мозгов не хватило, чтобы ужиться с ним под одной крышей и наладить контакт.
А вот это уже больно.
Он знал, что я старалась. Из кожи вон лезла, чтобы этот самый контакт наладить. И ласковой была, и понимающей, и заботливой. Он это видел. И то, как Кирилл убивал равнодушием, и то как рыдала, приходя домой, в надежде на поддержку, Все видел, но отправлял обратно, а теперь безжалостно бьет несправедливыми словами, не допуская даже мысли, что дело не во мне и в моих мозгах, а в том, что они изначально настроили Смолина на такое отношение, навязав ему обузу в моем лице. И сколько бы я ни билась, как бы не пыталась растопить стену льда, все это заранее было обречено на провал.
Стерпится – слюбится… Так любят говорить в народе? Увы, не наш вариант. Я не вытерпела, а он не полюбил. Вот и вся сказка.
— Все, пап. Закрываем тему.
— Закроем, когда я скажу. Ты сейчас же позвонишь ему, извинишься за свою выходку и сделаешь все, что он скажет.
— До свидания.
— Не смей вешать трубку!
Я больше не слушаю его и жму отбой. Потом долго сижу за столом, сжимая холодными пальцами пульсирующие виски и ни о чем не думая. В ушах звон, в груди не пойми что. Меня уже который раз за этот день разбирают на мельчайшие атомы, а потом небрежно все сваливают в одну кучу, словно проверяют, как далеко можно зайти и сколько я смогу выдержать, не прогнувшись.
А сколько я смогу?
Хрен его знает…
Положив руку на живот, прислушиваюсь к мягким толчкам. Детеныш проснулся, осторожно играется. И это дает сил больше, чем любой энергетик.
Сколько надо, столько и выдержу. Есть ради кого.
И вообще мне работать пора!
Беру ноутбук и устраиваюсь в любимом кресле, намереваясь ударно потрудиться, но вместо этого зависаю на картинках детских комнат. Такое все милое! Аж слезы из глаз!
У меня дома пока ничего не сделано. Даже намека нет на то, что через полтора месяца тут появится новый обитатель. Это потому, что я суеверная и ничего заранее не покупаю. Глупо, наверное, но вот-таки у меня беременные заскоки.
Зато я написала огромный список того, что мне надо, собрала целую папку скринов и ссылок на товары, а заодно предупредила Ленку, что как только отправлюсь в роддом, ждет ее большой малышковый шопинг. Хотела она стать крестной? Вот пусть и отрабатывает звание феи.
Фею, кстати, я тоже список дел приготовила. Славке придется в срочном порядке делать перестановку по заранее намеченному плану, собирать кроватку, детский стол.
Боже, столько дел…
На миг становится страшно от того, как сильно поменяется жизнь в скором времени. До жути. Аж руки холодеют и становятся потными. Но потом заставляю себя выдохнуть и успокоиться. Не я первая, не я последняя. Другие мамочки как-то справляются, оказавшись в такой ситуации, и мне придется.
Я все-таки погружаюсь в работу. Отключаю все посторонние эмоции, выгоняю из головы лишних людей и бодро щелкаю по кнопкам. И вроде все получается, вплоть до того момента, как приходит сообщение.
Еще не вижу от кого оно, но уже крутит в области пупка. И не зря. Потому что это Смолин.
— Ну что тебе надо? — со стоном открываю сообщение.
Я договорился с клиникой и одним из ведущих врачей. Он будет вести остаток твоей беременности.
А его просили? Какого черта он вообще суется в то, чего не понимает.
Меня внезапно так накрывает, что я сама ему звоню. Не задумываясь, набираю по памяти номер и, стоит только услышать мужской голос, тут же набрасываюсь:
— Кир, иди на хрен со своими идеями. У меня есть врач!
— Львова Ирина Михайловна. Пятьдесят третьего года рождения, — монотонно выдает бывший муж. — Акушер-гинеколог высшей категории.
У меня холодный пот по спине. Уже пробил гад… Уверена, сейчас всю мою подноготную за эти месяцы перетрясет и наизнанку вывернет.
— Не лезь в мою личную жизнь, — шиплю рассерженной гусыней.
Он игнорирует мой протест:
— Меня не все устраивает в ее послужном списке.
— Смолин, прекрати! Главное, что меня все устраивает.
— У нее были случаи осложнения во время родов.
— Никто не застрахован… Я останусь с ней.
— Еще мне нужна твоя медкарта, чтобы показать специалисту. Хочешь, отдай добровольно. Хочешь, я достану сам. Мне все равно.
— Зачем тебе это?
— Я должен знать, как обстоят дела. Хочу убедиться, что все в порядке.
Боже, я уже скучаю по тем временам, когда ему было на меня насрать.
— Кирилл уймись. То, что ты узнал, что твоя драгоценная капля попала в благодатную почву и дала всходы, не делает тебя папашей года. Не надо этой бурной деятельности, натужной заботы и прочего. Уверена, у тебя есть более важные дела, так что не надрывайся. Живи как жил, и не суй свой нос с мои дела.
— Теперь это и мои дела, — безапелляционно бросает он, — хочешь ты того или нет.
***
Мне срочно надо развеяться, иначе начну бросаться на стены и выть раненым волком.
Как у него это получается? Как обломку льдины удается несколькими словами распалить настолько, что хочется разгромить все вокруг?!
Или дело не в нем, а во мне? В том, что еще не отболело и теперь, сука, заново воспалилось и пульсирует?
Я уже до коликов жалею, что все это время утопала в вялотекущей депрессии и не предпринимала решительных действий. Надо было замуж выйти. Выскочить за первого встречного и
