Найди - Фэя Моран
— Боюсь, когда ты придёшь в себя, тебе это не понравится, — говорит он в ответ со смешком.
— Понравится. — У меня тяжелеют веки, я чувствую, что вот-вот потеряю сознание. Выдаю непонятные слова, которые у меня не получается осознать в полной мере. — Мне всё в тебе нравится. Твои руки, губы, пальцы. Ох, я хочу, чтобы ты меня касался там, где нельзя, и целовал там, где запрещено.
Ответа нет.
В глазах всё размывается, превращается в бесформенные пятна. Я не вижу лица Гая, у меня не получается понять, о чём он сейчас думает и какие эмоции у него вызвали мои бредовые слова. Мне всё ещё хорошо, слабость овладевает телом, в голову проникает дымок, будто превращая мозг в некое подобие кашицы.
Я не сознаю, что говорю и не могу противостоять странным словам.
Меня укладывают на кровать. Мягкий матрас доброжелательно принимает меня в свои объятья.
— Тебе придётся поспать, — говорит Гай, кладя мою голову на поразительно мягкую подушку, будто сотканную из настоящих облаков. — Поговорим тогда, когда ты придёшь в себя.
— Не уходи. — Я хватаю его за руку, поражаясь тому, сколько сил ещё хранится в моём теле. — Останься. Останься со мной.
Я вижу его размытую фигуру, замирающую надо мной тёмным пятном. А потом зрение фокусируется на лице.
Он улыбается. Вижу, что улыбается.
— Ты ведь ненавидишь меня, — произносит он.
— Я ненавижу тебя настолько, что хочу, — выдаёт мой язык. Мне хочется молчать, но он предаёт меня, высказывая то, чего я не желаю высказывать. — Хочу тебя. И всегда хотела.
— Засыпай, Каталина. Молчи и просто постарайся поспать.
— А ты меня не возьмёшь? — разочарованно шепчу я, едва открывая глаза. Передо мной пляшут разноцветные огни, а потолок превращается в бездонную вечность космоса. — Даже не коснёшься?
— Нет. Я не имею права тебя касаться без твоего разрешения.
Он накрывает меня одеялом.
Мой лоб покрывается пóтом, волосы липнут к щекам и подушке. Я тяжело дышу, сердце стучится так быстро, что готово выпрыгнуть наружу через рот.
— Но я тебе разрешаю, — еле выходит у меня из уст.
— Нет, Каталина. Ты сейчас не в себе.
Я распахиваю глаза в ужасе, судорожно убираю волосы с лица и произношу:
— Так жарко. Гай, мне ужасно жарко...
По спине действительно стекают капельки пота. Я хватаюсь за свою кофту, пытаясь стянуть её с себя, но руки парня перехватывают мои ладони.
— Что ты делаешь? — недовольно бурчу я. — Мне жарко. Я горю. Я вся горю, боже...
— Хорошо, — сдаётся Гай. — Я помогу тебе. Не совершай резких движений, тебе нужно отдыхать.
И тогда я падаю на кровать, почти полностью расслабляя тело. Прикрываю глаза, чувствуя, как пальцы Гая хватают край кофты, касаясь части моего живота, а потом осторожно стягивают её через голову. Он приподнимает мне голову, я слышу очередной звон колокольчиков и вижу резкие вспышки света. А потом в голове мелькают чьи-то мощные челюсти и острые зубы.
— Ты что, хочешь скормить меня им?! — вдруг выкрикиваю я, пытаясь вскочить с кровати.
Гай хватает меня за локти, держа в прежнем положении, и поворачивает голову в сторону лежащих предметов, которые показались мне злобными страшными существами.
— Это всего лишь подушки, — объясняет он. — Закрывай глаза и просто спи.
В ответ я мычу, прижав лицо к одеялу, которое появляется поверх тела вновь. Прохладная ткань касается моего голого живота и плеч, натирается о кружевной лифчик, в котором я лежу. Мне больше не жарко.
— Сладких снов, Каталина, — шепчет у моего уха Гай.
* * *
Веки кажутся обработанными свинцом — тяжёлые и холодные.
Я едва раскрываю глаза, пока в комнату пробираются краски из пурпурного, розового и оранжевого, стекая из окна на пол. Рука скользит по обнажённому животу, и я вздрагиваю, в удивлении взглянув себе под одеяло.
Я лежу в одном чёрном кружевном лифчике и совсем не припоминаю, как оказалась без верхней части одежды в этой постели.
Оглядевшись, быстро понимаю, что нахожусь в чьей-то спальне. Вероятно, это комната Лэнса и Софи. У двухместной кровати стоит высокая лампа, на однотонных бежевых стенах висят картины и фотографии в рамках.
А ещё в углу сидит человек.
Я едва не вскрикиваю от неожиданности, прижимая одеяло к груди. Однажды он уже видел мою грудь не такой уж и скрытой, ведь своими руками разорвал на мне бельё. А может он видел всё в тот вечер.
— Кто меня раздел? — обветренными губами и почти сухим языком спрашиваю я.
— Я, — отвечает Гай так просто, как будто в этом ничего такого нет.
У меня вскипает от злости кровь.
— Кто тебе разрешал меня касаться? — шиплю я сквозь стиснутые зубы.
— Ты сама разрешила. Ничего не помнишь?
Нет, не помню, но вслух этого не произношу. Бросаю взгляд на кофточку, аккуратно сложенную у моих ног. Однако мне придётся потянуться в её сторону, чтобы взять, а в таком случае одеяло не сможет больше прикрывать грудь.
— Не утруждайся, — говорит Гай спокойным тоном. — Я помогу.
Он встаёт со стула, берёт кофту и протягивает её мне. Я резко выхватываю с его рук свою вещь.
— Зачем ты сидел и подглядывал за мной? — Я прочищаю горло и добавляю: — Неужели у тебя нет других дел?
— Я не мог оставить тебя тут одну. Тебя могло вырвать, а тогда пришлось бы помыть тебе лицо и уложить спать снова. Ты ведь никогда раньше с таким состоянием не сталкивалась.
— Меня не растрогают твои лживые слова, даже не пытайся, — зло произношу я. — Что произошло? Почему я... почему я раздета?
— Тебе было жарко. Ты сама захотела раздеться. — Гай раскрывает занавески, и я вижу, что на город уже ложится вечер. — Нейт дал тебе один из своих любимых порошков. Он называет её «пудрой фей».
— Он... — У меня вздрагивает голос. — Наркотики?
— Галлюциноген. Вещь намного легче наркотиков. Только благодаря этому факту этот засранец всё ещё жив.
Я хмурюсь, потирая виски, и пытаюсь вспомнить хоть что-то из того, что делала. Наркотики или галлюциногены... Какая к чёрту
