Именинник - Б. Собжаккен

Мои мысли завертелись, и я опустился на кровать, моргая.

— Мы беременны?

Ее лицо напрягается.

— Я… Коул.

Ты еще очень молод. У тебя есть вся жизнь, и я никогда не буду скрывать от тебя, но я ничего не жду. У меня есть средства, чтобы позаботиться о них.

Горечь застилает мне рот, желчь подступает к горлу.

— Ты думаешь, я брошу своих детей?

Она качает головой и делает шаг ближе, но я хватаю ее за запястье, чтобы она не коснулась меня.

— Коул, я не это имела в виду. Я…

— Это то, что ты сказала. Ты ничего от меня не ждешь? Что, если я хочу быть с ними каждый гребаный день? Это мои дети!

Ее глаза расширяются, а рот приоткрывается.

— Я, черт, знаю это! Но ты понятия не имеешь, что такое забота о ребенке, не говоря уже о двух.

Я встаю, используя свой рост, чтобы смотреть на нее сверху вниз. Ее подбородок вздергивается, показывая, что я ее ничуть не пугаю.

— То, что я никогда не воспитывал детей, Оливия… не значит, что я не хотел бы иметь свою семью.

Ее лицо смягчается, а плечи опускаются.

— Я просто предложила тебе выход. Ты можешь пойти в колледж, продолжить заниматься футболом или начать карьеру. Что бы ты ни захотел, ты не будешь прикован к нам.

Я рычу, гладя ее по щеке.

— Когда же ты вдолбишь в свою упрямую голову, что ты- это все, что мне нужно? Может, я и не знаю, что такое забота о ребенке, но я знаю, что хочу научиться. И я хочу учиться вместе с тобой и быть рядом на каждом шагу твоей беременности. Потому что я хочу быть с тобой.

Прежде чем она успевает ответить, я прижимаюсь губами к ее губам. Она стонет мне в рот, ее руки впиваются в мою рубашку.

— Ты мне нужна, — шепчу я, целуя ее в челюсть. Она стягивает с себя футболку и джинсы, оставаясь передо мной в нижнем белье. Я провожу ладонью по губам, а затем опускаюсь на колени. Я смотрю на нее сверху и целую ее плоский живот. Ее тело дрожит, а пальцы впиваются в мои волосы.

— Коул…

Я прижимаюсь лицом к ее животу и закрываю глаза, вдыхая ее запах. Я знаю, что, наверное, наивно так сильно этого хотеть, но то, что она родит мне детей, привязывает меня к ней на неопределенное время. Она никогда не сможет покинуть меня. Я разминаю плоть ее бедер, притягивая ее ближе, когда она спотыкается на шаге. Я снова целую ее нежную кожу, а затем встаю.

— Ложись на кровать, ухмыляюсь я. Мне нужно трахнуть мою мамочку.

Рот Оливии открывается в шоке. — Ты не мог этого сказать.

Я толкаю ее к матрасу, шлепая по заднице. — Но сказал.

Она держится твердо, ее руки лежат на моем животе, а сама она опускается на колени. Расстегнув мои брюки, она стягивает их и боксеры к моим лодыжкам, и я отбрасываю их. Я едва успел убрать их с дороги, как она обхватывает ладонью мой толстый ствол и лижет мою щель горячим языком.

— Блядь, прохрипел я сквозь стиснутые зубы. Я держу ее за затылок, пока она проводит языком по моей длине, а затем засасывает в рот мои яйца. Они втягиваются, и в моем позвоночнике вспыхивает огонь.

— Оливия… Не заставляй меня кончать так быстро.

Она хихикает, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

— Я не понимаю, о чем ты.

Я запускаю пальцы в ее волосы, оттягивая ее голову назад, когда она задыхается. Я отталкиваю ее руку и глажу себя, размазывая смазку, вытекающую из моего твердого члена, по ее губам.

— Ты дразнишь меня. Ты же знаешь, мне нравится, когда ты боготворишь мой член.

— Такой красивый член, прошептала она, облизывая губы, когда я застонал.

— К тому же ты так быстро восстанавливаешься. Тебя весело возбуждать.

Я сужаю глаза, прижимаясь набухшей головкой к ее рту.

— Открой.

— Мне кажется, ты становишься слишком…

Я ввожу свой член в ее открытый рот и стону, когда она с гулом заглатывает меня еще глубже. Медленно входя и выходя из нее, я с трудом сдерживаю свой оргазм, пока она захлебывается моим толстым членом.

Мышцы ее горла сжимают мой член, когда она заглатывает его, практически умоляя меня о сперме. Я выхожу из ее рта, когда она задыхается, и нас соединяет длинная тонкая веревочка слюны.

— Оливия, ложись на кровать. Мне нужно тебя трахнуть.

Я поднимаю ее, наклоняя над матрасом. Она откидывает голову назад и смотрит на меня дикими глазами.

Сорвав с нее трусики, я ввожу два пальца в ее влажную киску. Прокачиваю их несколько раз, прежде чем остановиться, выпрямляю член и вхожу в нее. Она стонет, прижимаясь попкой к моему тазу.

Я хватаю ее за бедра, насаживая ее на свой член снова и снова, пока ее киска трепещет вокруг меня. С каждым толчком я проталкиваюсь сквозь ее тугие стенки и стону, когда опускаюсь глубже. Я поднимаю колено на кровать, пытаясь зарыться в нее глубже, и провожу рукой по ее животу.

— Не знаю почему, но понимание о том, что ты беременна, делает меня таким чертовски твердым. Я просто хочу продолжать кончать в тебя каждый раз, когда думаю об этом.

Ее руки вцепились в простыни, ноги дрожат.

— О боже. Коул!

Я вбиваюсь в нее, зная, что мой темп жесткий, но мне все равно. Прошли недели без нее, и я скучал по ней каждую секунду. Я сильнее прижимаю ее к кровати, изголовье начинает ударяться о стену. Когда ее киска начинает сжиматься так сильно, что я едва могу двигаться, я убеждаюсь, что вхожу в нее так глубоко, как только могу, прежде чем наконец отпустить.

Моя сперма заливает все внутри, ее киска пульсирует от собственного освобождения и всасывает меня дальше. Черные точки расплываются по моему зрению, пока я продолжаю кончать, струи густой белой спермы покрывают ее стенки. Я чувствую, как моя сперма течет вокруг моего все еще твердого члена, пока я остаюсь в ней.

Она стонет подо мной, и я потираю ягодицы ее попки, прежде чем выйти. Из ее розовой, набухшей киски начинает капать сперма, и я загоняю ее обратно внутрь, желая, чтобы она пахла мной до конца дня.

Оливия издает писк, переворачиваясь на спину.

— Прекрати это делать.

— Почему? искренне спрашиваю я,