Алекс Стюарт - Фиктивный брак
Сказав это, она вдруг почувствовала, что впервые в Лондоне после начала целиком поглотившего ее романа с Джеффри Фордом она беседует с другом. И подумала: «Если бы такой была мать Джеффри, он не изменился бы ко мне, не написал бы того письма и я не ввязалась бы в этот кошмар невзаправдашней свадьбы!»
После весьма содержательного для любой женщины утра, проведенного в магазинах, в созерцании витрин, после клубничного мороженого у Баззарда Джой вернулась на Харли-стрит. И здесь за ланчем наступила внезапная неожиданная реакция.
В ее неспокойном сердечке возникло сильнейшее раздражение — нет, не по отношению к миссис Траверс, умной, озорной и неизменно доброй, а по отношению к ее сыну.
У этой обаятельной женщины, одной из немногих, чья жизнь доказывает, что не все люди взрослеют и стареют, был совершенно непохожий на нее сын.
Он сидел во главе стола, ел котлету, запивая ее минеральной водой, сидел такой солидный и невозмутимый, и в голове у него были только аэропланы. Оказалось, что возлюбленную «Мот» пристроили к одному из приятелей Джока Мюрхэда и там премного довольны ею.
— О, когда вы обоснуетесь и утвердитесь во мнении старых леди, вам нужно будет купить другой самолет, — сказала миссис Траверс и спросила, брал ли Рекс Джой с собой в воздух. — Как, никогда?
— Нет, и меня тоже никогда, — вставил свое слово Персиваль Артур. — Послушай, бабушка, это все-таки несправедливо. Мне уже пятнадцать лет, как вы знаете. Дядя Рекс, когда ты разрешишь мне оторваться наконец от земли?
— Еще не скоро, старина.
— Надеюсь, Джой хотя бы видела, как ты летаешь, Рекс? Нет? О! Вы знаете, он прилетал ко мне в Суррей месяц назад. Я полдня его высматривала… Дорогая! Это было так волнующе! Сначала — маленькая точка в небе, потом — что-то похожее на скользящую ласточку, которая становилась все больше и больше, и вдруг — вы не успели еще ничего сообразить, — а белокрылый самолет уже приземляется на поле, и это так странно, когда из него вылезает огромный длинноногий мальчик, столь хорошо тебе знакомый, и в одной руке у него карта, а другой он стягивает с головы кожаный шлем.
Казалось, мать летчика все еще наблюдает эту волнующую картину. Но девушка, которая собиралась выйти за него замуж, с внезапной злобой подумала: «Чтоб ты упал и сломал себе шею! Отчего эта милая миссис Траверс так с тобой носится? И с этими глупыми полетами, и со всем остальным. Тебе бы только себя показать!»
— Джой, подвиньте мне, пожалуйста, тосты, — попросил Персиваль Артур.
Джой протянула руку, и этот жест сыграл большую роль в последующих событиях.
Глава десятая
ОБ ОБРУЧАЛЬНОМ КОЛЬЦЕ
Что скажешь о паре венчальных колец?
(Спросил его я.)
Цепи для скованной пары сердец…
(О, мама моя!)
СуинбернВзгляд миссис Траверс упал на прелестную руку девушки.
— Ты не подарил ей кольца после обручения? — удивленно попеняла она сыну. Тот, застигнутый врасплох, выглядел смущенным: его опять поймали на каком-то ужасном пустяке типа медового месяца и так далее, которого он не смог предусмотреть. Он поспешно ответил, что у них пока не было времени для таких пу… то есть не было времени пойти и выбрать кольцо.
— Он совершенно забыл об этом, — неожиданно для себя кротко заметила Джой.
Траверс послал ей через стол суровый предостерегающий взгляд и сухо предложил:
— Может быть, нам прямо сегодня пойти на Бонд-стрит и поискать что-нибудь там — если у тебя нет других планов?
— О… А стоит ли? — ответила Джой с прежней кротостью и одновременно скрытой радостью оттого, что он опять совершил промах. — Вряд ли стоит надевать кольцо после обручения, ведь осталось всего лишь две недели и четыре дня до свадьбы, тогда обменяемся настоящими обручальными кольцами, кстати, я вообще не люблю носить колец!
Траверс сердито молчал.
Его мать, глядя на свою руку, белую, с розовыми ногтями, с несколькими старомодными кольцами на пальцах, хотела было сказать, что она надеялась подарить будущей жене Рекса свое кольцо с рубином и бриллиантом, «хотя, может быть, современной девушке оно покажется старомодным?», но слова застыли у нее на губах. С тихим звоном серебряных браслетов ее рука упала на колени. А глаза омрачились обидой. Она была неисправимым романтиком; для нее за каждой помолвкой в ее семье стоял захватывающий роман (она была страстной пожирательницей романов), словно бы сошедший со страниц книги и материализовавшийся перед ней. Но в этом романе не было, нет, не было строк, которые она хотела там прочесть! Это ужасно, ужасно!
Ее любимый Рекс, который должен был бы сейчас купаться в своем счастье, предложил пойти выбирать обручальное кольцо малышке Джой (она действительно прелестный ребенок) таким тоном, словно он собирается заказать новый рентгеновский аппарат! Такого не должно быть! Но нет! Это всего лишь размолвка любящих сердец! Миссис Траверс ухватилась за эту идею. Вот почему Рекс так холоден, вот почему малышка Джой уверяет, что вообще не любит носить колец.
— Ну! Это неправда, — начал Персиваль Артур Фитцрой, но счел за благо утопить конец этого замечания в добром глотке лимонада со льдом. Он был в меньшей степени enfant terrible, чем друг их дома доктор Сэксон Локк, и он решил, что лучше не вспоминать о кольце с граненым большим голубым камнем, которое она носила до последнего времени.
2
Чуть позже Джой опять сидела за своей машинкой и печатала письмо доктора Траверса старшей из двух леди во Францию, кончавшееся формальным выражением надежды, что в ближайшем будущем он будет иметь счастье познакомиться с ними лично. Вдруг доктор Траверс сказал:
— В отношении обручального кольца. Вы знаете, мне кажется, будет гораздо приличнее, если вы все же будете его носить.
— Вы думаете? — покорно ответила Джой. Она колебалась: сказать ли, что у нее нет кольца, или пойти ли ей сейчас к «Голдсмиту и Силверсмиту» приглядеть, что там есть подешевле. В итоге она так ничего и не сказала, лишь с покорным видом опустила голову и потупила взгляд.
Траверс смотрел на Джой, пытаясь понять ее молчание.
Какие чувства питал он к девушке, с которой вступил в столь необычные отношения? Пожалуй, от профессионального безразличия вплоть до злой досады, порой, правда, испытывал удивление, порой смущение, иногда жалость, сочувствие и очень сильное раздражение (оно нашло выход в словах: «Наглый дьяволенок», впрочем, не произнесенных вслух). Вслух он произнес с холодной вежливостью, доводившей до слез его предыдущую секретаршу:
— Итак, если вам удобно, мы можем прямо сейчас отправиться к ювелиру. Будьте любезны, наденьте шляпку, а я тем временем вызову такси.
