Порция красивого яда - Келси Клейтон
— Хорошо, — объявляет мама. — Ужин почти готов, так что берите свои напитки и садитесь за стол.
Мы делаем, как она говорит, хотя меня все еще немного раздражает, что я не могу взять пиво. Скоро мой двадцать первый день рождения, но для них мне еще только двадцать. Может быть, они и не обращают внимания на то, что мы пьем, когда их нет рядом, но они все равно не разрешают этого делать.
Зайдя в столовую, я хмурю брови, понимая, что стол накрыт на пять персон. Отец добавил место для меня, когда я приехала, значит, все было уже рассчитано на четверых. Но в этом нет никакого смысла, если только…
Снаружи раздается знакомый гул грузовика, который останавливается и тут же затихает. Мне кажется, что меня может стошнить. Я поворачиваю голову к Кэму, а он делает вид, что не замечает, как я стреляю в него кинжалами.
— Что, черт возьми, ты сделал? — шепотом кричу я.
Он смотрит на меня, ухмыляясь. — Я? Я ничего не сделал. Я просто пригласил тебя на ужин.
У меня в голове все перевернулось, и я пытаюсь прикинуть свои возможности. Должна ли я спрятаться? Уйти? После того, что он сказал мне вчера вечером, и того, как он на меня смотрел, встреча с ним снова потребует от меня такой подготовки, на которую у меня сейчас нет времени. Не может быть, чтобы он не увидел мою машину на подъездной дорожке. Может быть, он уедет, ведь он ясно дал понять, что не хочет меня видеть.
Но когда я слышу, как открывается дверь, я понимаю, что мне не так уж и повезло, и у меня больше нет возможности убежать.
7
Если бы мое сердце могло выпрыгнуть из груди и выбежать за дверь, поверьте, оно бы так и сделало. Ни одна часть меня не готова увидеть его снова. Не тогда, когда я знаю, что он не хочет меня видеть. Но благодаря Кэму у меня нет выбора.
Звук голоса Хейса разносится по дому, когда его шаги приближаются к гостиной. — Здесь так хорошо пахнет.
— Хейс, — приветствует его моя мама, в голосе которой звучит облегчение. — Слава Богу, с тобой все в порядке. Я очень волновалась за тебя, но Кэм сказал, что я не должна приходить в больницу.
Он усмехается. — Пожалуйста. Я в полном порядке. Это было похоже на удар подушкой.
— Ударь его по ребрам и увидишь, насколько он действительно в порядке! — восклицает Кэм.
Я слышу, как он приближается, и готовлюсь к тому, что снова увижу его.
— Хорошо, но это значит, что я могу…
Его слова затихают, когда он делает шаг в дверной проем и его взгляд встречается с моим. На мгновение он окидывает меня взглядом. Это возвращает меня в то время, когда я была безнадежным подростком, влюбленным в лучшего друга ее старшего брата. В то время я бы убила за то, чтобы он так на меня смотрел. Но я знаю, что лучше не думать, что он меня сейчас заценивает.
— Подвинься, — говорит ему мама, пытаясь дозвониться.
Он отвлекается от меня и уходит с ее пути. — Извини, ма.
Ма?
Я затаила дыхание, когда он подошел к столу и занял место прямо напротив меня. Черт. Кэм хмыкает под нос, и я откидываю ногу влево, чтобы пнуть его.
— Я так рада, что ты пришел, — говорит моя мама Хейсу. — Мне нужно было увидеть, что с тобой все в порядке, своими глазами.
Моя голова опускается, и я поджимаю губы, потому что мне знакомо это чувство.
— Ты же знаешь, я никогда не пропущу воскресный ужин, — говорит он ей. — Спасибо, что перенесла его на одну ночь ради меня. Хотя тебе и не нужно было этого делать. Я бы пришел вчера.
— Ерунда. Тебе нужно было отдохнуть.
Судя по их разговору, я догадываюсь, что это их еженедельное занятие, и прежде чем я успеваю остановиться, я комментирую это. — Вы часто так делаете?
Мой отец самодовольно ухмыляется. — Да. Мы начали это делать после того, как Кэм переехал. Это собирает нас всех вместе. Ты бы знала, если бы была рядом.
Я сглатываю, чувствуя, как лезвия бритвы скользят по моему горлу. Это начинает меньше походить на семейный ужин и больше на засаду. Даже Хейс на секунду бросает на меня взгляд, и в нем появляется намек на сочувствие, но это быстро проходит.
— Будь повежливее, — хмуро говорит мама.
По крайней мере, она меня прикрывает. Тем временем Кэм слишком занят тем, что накладывает себе еду на тарелку, чтобы даже понять, что меня нужно спасать. Ну, по крайней мере, некоторые вещи не изменились. Он всегда был человеческим мусоросборником. Хотя, глядя на него, об этом никогда не догадаешься.
— Я всегда вежлив, — протестует мой отец, вздергивая брови. — Правда, дорогая?
Боже, как бы мне хотелось, чтобы Мали была сейчас здесь. По крайней мере, тогда бы я не чувствовала себя такой одинокой. Но если бы у меня была возможность уехать прямо сейчас, не думаю, что я бы уехала. Как я уже сказала, не может быть, чтобы он не видел мою машину снаружи, но он все равно зашел внутрь.
И хотя этого не должно быть, но от осознания этого в моей груди зарождается надежда.
Ужин в основном проходит за разговорами, пока я перемещаю еду по тарелке. Скажем так, аппетита у меня уже нет, хотя от запаха маминой стряпни у меня аж рот сводит. Она пытается вовлечь меня в разговор, но я стараюсь не реагировать. Меньше всего мне хочется втирать Хейсу в лицо свою новую жизнь. Не сейчас, когда он проходит через ад, а я живу в особняке и работаю на работе своей мечты.
Все должно быть наоборот. Это я должна страдать, пока он живет своей идеальной жизнью. Не хочу сказать, что мне не было тяжело. Я имею в виду, что прошло несколько месяцев, и мне пришлось принимать прописанные лекарства, прежде чем я смогла спать всю ночь без Хейса рядом со мной. Но говорить, что мои проблемы сравнимы с его проблемами, — это все равно что говорить, что ободранная коленка — это то же самое, что огнестрельное ранение.
Надежда на
